Донецкая альпинистка Татьяна Яловчак рассказала DTF Magazine о восхождении на высочайшую вершину мира, пережитых эмоциях и о том, почему уступила первенство конкурентке из Мукачево
Семь лет прошло с моего первого похода в горы и восхождением на Эверест. За это время удалось подняться на более 50 вершин, среди которых — Монблан, Килиманджаро, Аконкагуа, Эльбрус, Арарат, Айленд-пик.
Увлечение альпинизмом началось благодаря друзьям – они отправлялись в трехнедельное свадебное путешествие в Перу и собирали компанию. Так что Мачу-Пикчу – моя первая гора.
Благодаря той поездке познакомилась с будущим тренером Сергеем Ковалевым. Помню Сережа помогал выбрать горные ботинки и обронил: «Покупайте эти. Вдруг в следующем году пойдете на Килиманджаро». Я только посмеялась в ответ, но спустя год все же стояла на самой высокой горе Африки.
Именно он однажды сказал, что на Эвересте не было ни одной украинки. Эта идея надолго закралась в голову. Потом началась война, и я уже не предполагала, что туда поднимусь.
В Донецке у меня была турфирма. И в июне 2014 года, когда прилетела в Борисполь из рабочей поездки, поняла, что возвращаться некуда. Меня приютили знакомые – я осталась жить в Киеве. Но через полтора года, в декабре 2015-го, окончательно решила, что пойду на Эверест. А перед этим еще раз сходила на Аконкагуа.
О том, как не удалось найти спонсоров
Я продала квартиру и самостоятельно оплатила экспедицию, потому что поиски спонсора закончились неудачей. В меня не верили. Это ведь девочка собралась на Эверест.
Я обращалась к президенту – безрезультатно. Выступала в УНИАНЕ и просила помощи у обычных людей. В итоге помогли три человека – мои друзья, которым я вернула деньги и сказала, что всё сделаю сама. Но не ожидала, что в моем Фейсбуке незнакомые люди начнут между собой переписываться и оставлять комментарии в стиле «Она просто хочет отдохнуть»,«Ногу не поломает?».
Вперед меня двигала миссия – призвать с вершины горы к миру и поднять украинский рушнык. А ещё желание стать первой украинкой на Эвересте.
О стоимости экспедиции
Стоимость экспедиции – $ 60 000. В эту сумму входит пермит [официальное разрешение, позволяющее подняться на Эверест, — прим. DTF Magazine], организация поездки и создание всех необходимых условий уже на месте. Американцы предлагают подобную программу за $90 000, кто-то за $30 000. Каждый самостоятельно выбирает, что ему удобнее: нести все на себе и жить на горе, как получится, но платить меньше, или заплатить больше за действительно комфортные условия. Я пользовалась услугами Саши Абрамова из клуба «Семь вершин». У нас были огромные шатры, у каждого отдельная палатка, помощники, нас кормили свежими продуктами. В лагере на высоте 5200 метров, где преследует головная боль и просто тяжело, мы можно сказать, были в великолепных условиях.
′]
Базовый лагерь, высота — 5200-5300 метров
А вот амуниция и перелет – отдельная статья расходов. У меня была часть одежды, в которой я уже ходила в горы. Одеться в экспедицию — это $6 000 – 10 000. Только ботинки обойдутся в $1300. А ещё ведь карабины, облегченные палки, рюкзаки и тому подобное.
О самостоятельной подготовке
К 50-дневной экспедиции готовилась самостоятельно. Не было никаких специальных методик.
Я живу за городом, поэтому с рюкзаком, утяжелителями на руках и ногах часами ходила по полям, лесам. Считаю, что выносливость развивается не благодаря бегу, прыжками или силовым нагрузкам, а благодаря ходьбе. Легко быть спринтером, но гораздо сложнее – марафонцем. Важно держать ровный пульс, хороший темп, соответственно меньше потеть, потому что в горах от малейшего сквозняка зависит состояние здоровья. Также я продолжала заниматься йогой.
Я перед походом намеренно ничего не читала об Эвересте. Меньше знаю – лучше сплю. Единственное, что сделала, так это посмотрела фильм «Эверест». Он приближен к тому, что в реальности происходит на вершине.
Из дома взяла с собой вещи, которые сделали бы палатку уютнее, — книги, духи. Правда, часто читать не получалось потому что, то холодно, то жарко, то общалась с ребятами.
О восхождении на Эверест
На Эверест поднимались с северной стороны. С командой сразу прилетели в Лхасу (высота 4000 метров), три дня на джипах ехали к базовому лагерю, набирая высоту 5200 метров. Там проходили процесс акклиматизации, который занимает большую часть времени в экспедиции. Каждый день ходили на так называемые растяжки: поднялись – спустились, потом ещё выше – снова спустились. Я четыре раза ходила на высоту 6400, и два раза — на 7000.
На семи тысячах нашивала на перчатки эмблему футбольного клуба «Шахтер» — поздравила его с 80-летием. Думаю, что ещё никто таким образом не поздравлял любимый спортивный клуб.
У каждого участника экспедиции был свой помощник из местных жителей – шерп. Если на высоту 6400 метров вещи заносят яки, то дальше несут шерпы: кислород, палатки, еду, спальники, коврики. Они тащат на себе по 20-30 кг. Это люди с невероятной силой, они заботливые и внимательные. Альпинисты, возвращаясь с вершины, доплачивают им бонусы – минимум 600 долларов.
Сопровождавший меня шерп, поднимался на вершину уже десятый раз. Моя жизнь была в его руках. Он регулярно смотрел правильно ли я пристегнулась, поднимал мои очки, чтобы проверить все ли нормально с глазами, не «поплыла» ли я, не видно ли признаков отека мозга.
На Эвересте я впервые столкнулась с кислородными баллонами. Мы собирались в общей палатке, надевали маски и тренировались в них дышать. Полный баллон весит четыре килограмма, а пустой – три, но на вершине, где каждый грамм имеет значение, было ощущение будто несешь на плечах слона.
О том, что происходило на вершине
Татьяна Яловчак на вершине Эвереста
Для меня самый трудный участок начался на высоте 8300.Ты все время в кислородной маске, и с мозгом, видимо, происходят какие-то изменения. Дул сильный ветер. Но ты просто идёшь, как в обыкновенной экспедиции, и понимаешь нужно продолжать двигаться по узкой тропе выше и выше. Одну девушку из нашей команды, на высоте 8500 метров развернули назад, из-за болей в спине.
На самой же вершине я стояла максимум 15 минут. Ожидала чуда, невероятных эмоций. Ничего подобного. Посмотрела на лево, на право, полюбовалась красотой. На глазах портилась погода – восьмитысячники накрывало черными облаками. Нужно было уходить. Я, как и задумывала, подняла над Эверестом украинский рушнык, одну его половину отрезала и оставила там, а другую забрала домой.
Да, уже спускаясь, я увидела человеческие трупы, но важно было аккумулировать силы, оставаться вменяемой. Я воспринимала их как предупреждение, что внимательность превыше всего.
О том, почему спуск с Эвереста опаснее подъема
Много трагических случаев на Эвересте происходят именно во время спуска. Чтобы оказаться на вершине, нам нужно было с 8300 метров подняться на 8848 и в этот же день снова спуститься 8300, потом на 7800, 7000 и 6400. Это 24 часа работы без остановки. Максимум, что можно себе позволить — присесть и выпить тёплой воды из термоса. На 6400 я спала с баллоном кислорода.
В горах главное – хорошая погода. К примеру, я вышла в 12 часов ночи и на вершине была в 6:45. Встает солнце, теплеет и теряешь бдительность. Спускаешься расслабленный, уже как побывавший на вершине мира. Но «С горой!» тебе скажут только тогда, когда с вещами сядешь в автобус.
Мы были изнеможенные, когда спустились в базовый лагерь — последнюю неделю практически не спали и не ели. Я решила сходить в небольшую баню. Взяла веники, положила в горячую воду и думаю: класс, попарюсь хорошенько, расслаблюсь. Сделав два удара, понимаю, что у меня нет сил – я обняла эти веники и начала рыдать. Наверное, единственный раз за всю экспедицию, когда я себя пожалела.
О том, как не удалось стать первой
Да, мне не удалось стать первой украинской на Эвересте. Что ещё одна украинка — Ирина Галай — тоже преследует такую цель, узнала за несколько дней до вылета. Мы были незнакомы – однажды поздоровались в базовом лагере.
Я обсуждала с организатором экспедиции, эту ситуацию. Он предлагал уступить. Спросил, готова ли я спокойно жить, если из-за нашей гонки, с Ириной что-то случится на вершине. Я, конечно, сначала выгнала его из палатки, кричала на него. Хотя он действительно понимал, о чем говорит, потому сам поднялся на вершину Эвереста только с пятого раза. Я согласилась уступить.
Думаю, мой Эверест был в преодолении эго. Я невероятно рыдала. Потратить столько сил и ресурсов, продать квартиру. Ведь первая девушка собирает все почести, а у меня получилось что-то типа «ну сходила – вот и молодец». В любом случае, я уверена, что поступила правильно, благородно и среди альпинистов это дорогого стоит.
О жизни после Эвереста
В Киеве, когда встречали журналисты и спрашивали о впечатлениях, я никому не советовала идти на Эверест. Потому что тяжело и страшно. Я поняла это, когда уже спустилась с вершины.
Вообще она мне снится так часто, как ни одна другая гора. Говорят, что после Эвереста человек меняется. Возможно, но я этого пока не осознала.
Это не самая сложная гора, существуют и сложнее, и опаснее. Среди альпинистов ты считаешься крутым, если сходил не на Эверест, а на К2. Я туда не собираюсь.
Раньше мне казалось, что логическое завершение занятий альпинизмом – подняться на Эверест. Теперь же моя цель – закрыть программу Семь вершин. Так что впереди – Пик Винсон в Антарктиде, Костюшко в Австралии или Корстенз в Новой Гвинее и Денали на Аляске.