19 мая Мария Гордон поднялась на Эверест. Это не единственная вершина, которую удалось покорить целеустремленной уроженке Владикавказа. Она несколько лет возглавляла департамент развивающихся рынков в инвестбанке Goldman Sachs в Лондоне. Выйдя замуж за британского политика Тима Гордона, родила двоих детей. Стала независимым директором алмазного гиганта «Алроса» и вошла в наблюдательный совет Московской биржи. Но настоящего Эвереста ей, дочке альпиниста, все-таки не хватало. Ее план — покорить семь самых высоких вершин на каждом континенте мира и дойти на лыжах до обоих полюсов, уложившись в восемь месяцев, поставив женский мировой рекорд в дисциплине Explorers’ Grand Slam. 

«Главное — уметь ждать»

«Представляешь, мы тут сидим уже неделю, растаяла взлетно-посадочная полоса. В местной деревне решительно нечем заняться». Голос Маши Гордон, которая звонит мне из городка Лонгйир, затерянного во льдах арктического архипелага Свальбард, звучит так же весело, как и за ужином в московском ресторане. Залетев в Москву между экспедициями на Аконкагуа и Северный полюс, она успела все — маникюр, педикюр, Cандуны, танцы. После коротко побывала дома в Лондоне, потом провела неделю с семьей в Шамони. И снова жить в палатке, есть батончики и чечевицу, каждый день по 12–14 часов в пути.

Из-за заминки с взлетной полосой Маша не волнуется. Более того, уже наслаждается и этой частью приключения, охотно рассказывая о нем в блоге на сайте Grit&Rock, где она выкладывает отчеты о всех удачах и напастях на пути к мировому рекорду — не зря когда-то училась на журфаке МГУ.

Я с трудом представляю, чем эта крайне деятельная женщина занимается неделю в ожидании воздушного сообщения с арктической станцией Барнео. Ждать для нее явно тяжелее, чем идти. «В экспедициях погода — это все, — объясняет Маша. — Меняющиеся условия меняют твои планы. Отчасти это напоминает работу фондового управляющего, когда надо принимать решение по ценным бумагам. Тебе всегда нравился менеджмент, ты привыкла, что компания показывает стабильный рост. Но вдруг меняются условия, и надо спрогнозировать новые риски, пересмотреть свое мнение и объяснить это инвесторам. Талант и вызов для моей профессии — принять, что нет устойчивого знания. Это похоже на альпинизм».

Через сутки после нашего разговора полосу починили, Маша добралась до Барнео. По дороге на Северный полюс она будет сжигать по 5000–7000 ккал в день, продолжая вечерами вести блог со спутникового телефона Iridium — обычные мобильные не работают. Судя по всему, солнце в Арктике жуткое, не помогают никакие кремы против загара: Маша вывешивает в инстаграме селфи: лицо облезает коричневыми хлопьями.

Поток и горы

Невозможно поверить, что еще пару недель назад Маша в элегантном шелковом платье Balenciaga и на каблуках позировала для фотографа Forbes на фоне остроносых пиков гор Пти-Дрю и Монблан. В курортном Шамони ее семья снимает дом. Маша, Тим и дети живут то там, то в Лондоне.

Но она спокойно относится и к жизни в палатке. Поступив в 1991 году на журфак МГУ, Маша, приехавшая из Владикавказа, жила в общежитии. Еще во время учебы начала работать в московском бюро Washington Post, что позволило ей получить грант на обучение в Университете Висконсина. Потом перебралась в Массачусетс, где продолжила изучать политологию в Школе права и дипломатии Университета Тафтса. Потом были курс по финансам и предложение от нью-йоркского офиса инвестбанка Goldman Sachs. «Первый год я вообще не понимала, чем занимаюсь. Мой способ выжить в условиях конкуренции: я старалась в деталях изучить вопрос и быть полезной в команде. Постепенно всему научилась. Был 1998 год, Россия была в моде, рынок после падения начал резко расти. А я хорошо знала изнутри, как устроена наша страна, мой опыт пригодился».

В 2001 году департамент объединили с лондонским отделом прямых инвестиций. Уезжать из Америки, где она за семь лет уже почувствовала себя своей, не хотелось. Но иначе можно было потерять работу в Goldman Sachs, и разумная Маша оказалась в Англии. «Я только потом поняла, что в Нью-Йорке у меня не было шанса на личную жизнь. Встаешь в семь, в восемь на работе, уходишь в восемь вечера. В выходные мы тоже работали — быть успешным означало ходить в офис в уикенд. Отпуск 12 дней в году. В Лондоне все по-другому. Если ты слишком много думаешь о своих успехах, ты смешон. Всегда немного иронии, сомнения, больше мягкости в общении с людьми. Тут живо понятие work-life balance. Человек должен разнообразно развиваться, иногда бывать в театре, на концертах, путешествовать, видеть близких, друзей. Я заново открывала для себя Европу».

Однажды на благотворительном балу она разговорилась с симпатичным Тимом Гордоном, будущим исполнительным директором Либерал-Демократической партии Великобритании. Обнаружилось, что Тим с родителями жил в Москве на Кутузовском проспекте — его отец работал в британском культурном центре, рядом с редакцией Washington Post. Они говорили без остановки, пока обоим и всем вокруг не стало ясно: это и есть любовь.

Через два года, когда они гостили у родителей Маши во Владикавказе, Тим во время поездки в Цейское ущелье сделал предложение. «Мы поднялись по канатной дороге, потом он ушел вперед. И вдруг начинаю различать на склоне цветные буквы, которые Тим заранее вырезал из цветной бумаги и выложил слова «Would you marry me?». Конечно, она согласилась.

Ходить в горы Мария начала, когда семья сняла шале в Шамони.Фото Soren Rickards

На рождение первого ребенка Маша решилась с трудом. За месяц до того, как она узнала о беременности, ее назначили управляющим директором подразделения Goldman Sachs по развивающимся рынкам. Кстати, ей повезло застать в лондонском офисе Goldman Sachs легенду финансового мира Джима О’Нила, который придумал понятие БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Развивающиеся рынки росли на 15–20% в год, и надо было специально постараться, чтобы не сделать на этом большие деньги. За семь лет активы, которыми управлял департамент Марии Гордон, выросли со $100 млн до $10 млрд, и два года подряд — в 2005-м и 2006-м — она имела статус лучшего фондового управляющего года от рейтинговых компаний Morningstar и Lipper.

Это объясняет, почему она всего месяц провела в декрете со старшей дочерью Фрейей. «Сейчас понимаю: я была сумасшедшая. Надо научиться доверять сотрудникам. Это же гораздо больше мотивирует на результат, чем каждые пять минут спрашивать — ну что у вас там?» Рождение сына Тео прошло в более спокойном режиме — Маша ушла в декрет на полгода. Именно тогда семья сняла шале в Шамони. Раз в неделю Маша проверяла, как идут дела у ее команды, и, конечно, держала связь с важными клиентами. А между кормлениями и работой на удаленном доступе начала с подачи местных друзей влюбляться в альпинизм. «Это стало моим способом очистить голову, где постоянно крутится: а что с этим клиентом, а все ли я понимаю про компанию, куда мы собираемся вложиться. Все эти мысли растворяются, и ты можешь просто лезть вверх, свободно и легко, в состоянии потока. Ты же знаешь про поток?» — о потоке и придумавшем термин психотерапевте Чиксентмихайи легко говорить в залитом солнцем кафе на центральной площади Шамони, где время остановилось. Пока Тим и дети катаются на лыжах, мы любуемся на горы и долину и смеемся, что у нас с Машей загорит по пол-лица, но в тень не идем.

Выйдя из второго декрета, она почти сразу приняла предложение легендарных финансистов Билла Гросса и Мохаммеда Эль-Эриана, партнеров PIMCO (Pacific Investment Management Company), одного из крупнейших мировых инвесторов на рынке облигаций. И в 2010 году стала главным портфельным менеджером PIMCO по акциям развивающихся стран.

— Ты регулярно встречалась с руководителями больших российских компаний. Например, с Игорем Сечиным — PIMCO был держателем облигаций «Роснефти». Какие впечатления остались о нем как о человеке?

— Он человек своего времени, недоверчивый, жесткий, с навыками и опытом 1980-х. Помню, я ему говорю: «Господин Сечин, вам же ничего не стоит выкупить миноритарные акции ТНК-BP — 3%, всего $800 млн. Представьте, какой будет эффект на рынке, это хороший PR-шаг». А он посчитал это провокацией. Он болеет за свою компанию, «Роснефть» его ребенок, и, наверное, его методы подходят компании, но они не современные. Сложно быть сотрудником компании, где с головы до ног во всем видят подвох. Может быть, в ресурсной компании это не так важно, в технологичной же это был бы крах.

Если у вас страх, вы не придете, куда хотите. И я думаю, что российским госкомпаниям нужно, чтобы люди были предприимчивыми, нужны реформы. Время не прощает, когда вы стоите на месте. Госкомпании в нынешнем виде стопорят экономику, не дают ей выбраться наверх. «Роснефть», «Газпром»… Я считаю, им не хватает стратегического мышления, они не видят даже ближайшего будущего. Они считают себя вечными. Было много компаний и поярче, которых больше нет, потому что они не умели меняться. Выделяется в хорошем смысле Сбербанк, у которого была колоссальная трансформация. Не все срабатывает, но Греф задал для сотрудников высокую планку ожиданий, что необычно для госкомпаний. Вместо того чтобы сидеть спокойно, они двигаются, открывают для себя новые возможности.

—  За какими еще российскими компаниями ты следишь с интересом?

— «Яндекс» — великая история. Компания подвижная, все время создает для себя новые коммерческие возможности, за счет монополии на язык у нее огромный рынок. Сергей Галицкий 17, основатель сети «Магнит», — настоящий предприниматель, никогда не успокаивается, всегда с тем же задором, как на старте. Он стал бы успешным бизнесменом в любой стране. Еще«Лента» 27 была красивой историей — у них был удивительный CEO из Голландии, который понимал, как все это надо двигать. Например, предпочтения по еде в каждом регионе разные, и надо это учитывать в ассортименте. Воронеж хочет есть творог из Воронежа, вот на этой идее «Лента» сыграла.

— А почему ты в 2014 году решила уйти из PIMCO и вообще из профессии? Почувствовала, что на развивающихся рынках больше ловить нечего? Или человеческий фактор? Ты ушла сразу вслед за отставкой Мохаммеда Эль-Эриана.

— С одной стороны, инвестиционные игры — это наркотик, с другой — в какой-то момент он перестает действовать. У компании были плохие результаты за 2013 год, об этом каждый день говорили на CNN. Основатель компании Билл Гросс — гений и автократ, что позволило ему построить компанию мирового уровня, но потом его способ управления стал разрушать компанию. Мохаммед пришел в качестве CEO и занимался прежде всего изменением корпоративной структуры. Если Билл — человек бесконечно талантливый в инвестициях, но аутичный, то не менее талантливый Мохаммед умеет работать с людьми. Он меня научил, как общаться с людьми ниже себя. Всегда отвечал на письма в течение трех минут — спасибо, Маша, ты делаешь отличную работу! Может, и не прочел, но ты сразу чувствуешь прилив сил и пойдешь за этим человеком куда угодно. Он умеет вдохновлять. Репутация Билла стала рушиться, когда пошли плохие новости, он занервничал, стал ссориться с Мохаммедом. А Мохаммед тоже звезда (его выдвигали на должность главы МВФ), он ушел. Я увидела Билла другими глазами. И начала думать, что нельзя ставить знак равенства между своей личностью и работой. Это всего лишь карьера, она может закончиться, а с чем останешься ты тогда?

— С чем решила остаться ты?

— А у меня много еще других увлечений, на которые не хватало времени. С финансовой точки зрения я давно чувствовала себя достаточно уверенно и могла себе позволить сделать паузу. У меня семья. Я люблю театр. Я хочу преподавать (Маша читала лекции в американской Школе права и дипломатии Флетчера Университета Тафтса после ухода из PIMCO. — FW). Я хочу больше быть в горах, в экспедициях, на это мне тоже нужно время.

— А как тебе удается совмещать экспедиции с работой в совете директоров «Алроса»? Ты ведь больше времени проводишь на 3000 м над уровнем моря.

— Все четко по расписанию. Я первый год вхожу в совет «Алроса», куда я попала при поддержке фондов Oppenheimer, Genesis, Lazard и Capital Group. И довольно много уделяю этому сил и энергии. Прилетаю аккуратно на все советы директоров, которые проходят в Минфине.

— Работа в совете директоров — это не так много денег по сравнению с тем, что ты привыкла зарабатывать. Зачем тебе это надо?

— Мне важно не выпадать из бизнес-потока, не терять экспертизу. Люблю, когда голова работает. Интересно участвовать в жизни большой важной компании. Я единственный человек в совете «Алросы», кто изнутри очень хорошо знает, как живет западный корпоративный мир, как строить отношения с международными инвесторами, что им надо показывать. Есть и нюансы корпоративной культуры, которые, пока не поработаешь в Goldman Sachs или PIMCO, можешь не понимать.

— Мир большого бизнеса и финансов по-прежнему очень мужской. Как ты в нем себя чувствуешь?

— В финансах сейчас довольно много женщин. Но бывают забавные ситуации. В ноябре у меня была свободная неделя между экспедициями, и я решила посмотреть на предприятия «Алроса» в Нюрбе, Айхале и Мирном. Я была первым членом совета директоров, который побывал на всех производственных объектах. Конечно, все за свой счет, корпоративный секретарь удивился, но организовал поездку. Прилетаю, мне говорят: надо в баню. И нашли единственную женщину, с которой я могла пойти, — пиар-директора. Это было очень душевно и познавательно — ходить по делам в баню, я понимаю, зачем русские мужчины это делают.

Нас прервал звонок мужа Маши: скоро будут дома, надо покормить детей и собираться на ужин к друзьям в Межев. Напрашивается вопрос, как такое Машино поведение — восемь месяцев ее толком дома не видели — терпит семья. «Тим знает, что, если я не буду в этой экспедиции, я буду дома заниматься скалолазанием по стенам, моей энергии нужен выход. Он просто ждет, когда это закончится. И гордится мной, конечно. Он видит, как я меняюсь: я стала спокойнее, мудрее. Детям я каждый день звоню, где бы я ни была, рассказываю про свое приключение дня вместо сказки на ночь. Они видят меня редко, но и раньше не часто видели. Считают, что сейчас у меня такая работа».

Мария Гордон с мужем и детьми.Фото Soren Rickards

Что девочке нужнее

Маша выходит на веранду: Фрейя и Тео взгромоздили двое санок на стол и, усевшись на них, увлеченно беседуют. «Страхуй меня, я сейчас буду проходить над трещиной!» — «Да, я готова, иди!» Играют в альпинистов.

— А ничего, что Фрейя играет с острым ледорубом?

— Она умеет. Я против того, чтобы растить детей в манеже в высокими бортиками. Я считаю, что для девочек приключения еще важнее, чем для мальчиков. Я даю ей уверенность в своей женской силе. Кстати, я веду свой блог Grit&Rock так подробно, не просто чтобы похвастаться, какая я крутая. Я понимаю, что ролевые модели — это крайне важно. Я рассказываю, как выстраиваю свою уверенность каждый день, кирпичик за кирпичиком, говорю, что в школе у меня была тройка по физкультуре, что это все неважно, главное — начать дорогу. И есть в самом деле социальная проблема: очень у многих девочек в подростковом возрасте уровень самооценки и уверенности в себе крайне низкий, я смотрела статистику по Великобритании. Вот об этом и будет мой благотворительный фонд женского альпинизма.

— Твой фонд Grit&Rock работает именно с девочками-тинейджерами?

— Это тот возраст, когда альпинизм помогает поверить в себя, развить смелость и силу воли — grit. Знаешь стэнфордский зефирный тест? Детей 4–7 лет оставляли наедине с зефириной и говорили — если они подождут 15 минут и не будут есть, то получат вторую и им разрешат съесть обе. Исследования с участием этих людей во взрослом возрасте показали связь между способностью ждать столько, сколько необходимо, и разными формами жизненного успеха, например более высокими результатами выпускных экзаменов. Альпинизм дает то же самое. Это хороший тренажер силы воли. Пилотный проект уже готов. Мы протестируем его на девочках, отчисленных за неуспеваемость из школ в Блэкпуле, это самый неблагоприятный регион Великобритании. Начнем с того, что будем с ними ходить на скалодром раз в неделю, никто из них никогда этого не делал. Потом экспедиция в горы. Что-то вроде альпинистской секции. Это спорт дорогой, не всякие родители могут себе это позволить, но мы создаем благотворительный фонд, для них это будет бесплатно. Идея — научить их ответственности и делать это вне академической среды. В конце концов, ты не можешь лезть по скале с айфоном и смотреть посты подружек в инстаграме.

Сила воли важнее, чем умение ходить в лубутенах и правильно краситься. Этот навык тоже нужен, но они им и так овладеют. А вот что альпинизм может дать уникального девочке, молодой женщине, так это выносливость особенного свойства, той, из которой растет уверенность в себе. Если ты можешь продолжать идти, когда кажется, что уже не можешь, ты будешь успешен, потому что сможешь делать что-то дольше, чем другие. А одержанная победа дает тебе эйфорию, которую не даст никакой наркотик. И будет сильное чувство, что теперь, после этой скалы, ты справишься абсолютно со всем.

ИСТОЧНИК 

См. нашу статью:  Маша Гордон: миссия выполнена, что дальше? Новая миссия - конкурс в поддержку женского альпинизма!