Статья, написанная для журнала «Вертикальный Мир» в 2009 году, дописана (исправлена, местами сокращена) в 2019-м.
За тысячелетия, которые люди живут у подножья Кавказских гор, прошло много эпох, ледники наступали и отступали, долины заселялись, затем пустели. Бывали периоды, когда перевалы освобождались от снега и по ним проходили вьючные тропы, но чаще мощные льды отгоняли все живое от царства горных вершин. Кто куда ходил или залазил в то время, останется неизвестным, также неважно, кто какие давал горам имена. Можно констатировать, что до середины XVIII века горы находились вне внимания человеческой цивилизации. Интерес ученых к их устройству привел к появлению альпинизма, датой рождения которого считается день первого восхождения на Монблан - 8 августа 1786 г. Однако только в начале второй половины следующего века в обществе созрели условия для того, чтобы альпинизм стал массовым явлением. И горы из природных крепостей превратились в место для отдыха и занятия спортом.
Впервые за пределы Альп
Первое свое восхождение будущий патриарх английского альпинизма Дуглас Фрешфильд (1845 - 1934 гг.) совершил в возрасте 5 лет в горах Уэльса. Затем родители стали брать сына с собой в Альпы, куда они выезжали почти каждое лето. Ему было 9 лет, когда начался «золотой век» альпинизма, как называют историки этого вида спорта период с 1854 по 1865 гг., в течение которых были совершены восхождения на основные альпийские вершины. Дуглас Фрешфильд, несмотря на молодость, успел внести свой вклад и в их освоение. Однако на повестку дня стали новые задачи, требовались новые идеи. После некоторого застоя в Альпах эволюция пошла по направлению усложнения маршрутов, поиска новых путей к вершинам, стали совершаться восхождения без проводников и зимние восхождения. Но принципиально новое слово было сказано именно Фрешфильдом, который своим смелым путешествием на Кавказ в 1868 г., открыл новую главу в истории покорения гор: «альпинизм за пределами Альп».
Интерес к Кавказу у Фрешфильда появился после публичной лекции в Альпайн Клабе, которую прочитал 2 мая 1865 года Херфорд Джордж (1838 – 1910). Историк и писатель, Джордж в то время был редактором Alpine Journal и считался знатоком России
До этой поездки альпинистских восхождений вне Альп не совершалось. Ну, если не считать Апеннин и Пиренеев…
По окончании университета молодой Дуглас как и планировал, сразу же отправился в далекую экспедицию. В планах было посещение Египта, Ближнего Востока и Кавказа. Спутником стал приятель Дугласа Каминс Таккер (1843 - 1922 гг.), тоже достаточно опытный восходитель, будущий профессор Оксфорда.
Фотография группы, сделанная предположительно в Тифлисе. Сидят внизу Таккер и Фрешфильд, в центре - Мур. Стоит второй справа Девуассу.
Компанию им составил Адольфус Мур (1841 - 1887 гг.), к тому времени один из наиболее квалифицированных альпинистов, имевших на своем счету несколько отличных первовосхождений, бизнесмен, юрист и дипломат. Не сомневался Фрешфилъд и в четвертом спутнике: Франсуа Девуассу (1832–1905), гид из Шамони, постоянный его партнер во всех путешествиях, к тому времени ставший просто искренним и близким другом. Девуассу оказался первым альпийским проводником, выехавшим за пределы родных гор, сопровождая «господ альпинистов». Вплоть до 20-х годов прошлого века любая экспедиция в отдаленные горные массивы непременно включала в себя альпийских гидов в качестве «ударной силы».
Фрешфильд покинул Лондон в январе 1868 г. Сначала до Франции добрались вдвоем: Фрешфилъд и Таккер, там к ним присоединился Девуассу. Занятый по работе Мур обещал подъехать только в июне. По дороге на Кавказ альпинисты посетили Египет и Палестину, затем морем через Стамбул добрались до Батума. Впоследствии их не раз называли «аргонавтами». Как и древнегреческие герои, английские альпинисты довольно смутно представляли, что их ожидает в «стране золотого руна». Лучшей картой, которую удалось раздобыть во время подготовки, была немецкая карта Коха. Чтобы оценить насколько ценная информация о высокогорье давалась на ней, достаточно сказать, что на Большом Кавказе были отмечены всего две вершины: Казбек и Эльбрус.
Представления о горах Кавказа в литературе тех лет были крайне искаженными. Считалось, что оледенение здесь незначительно и что, кроме как на Эльбрусе и Казбеке, вообще нет долинных ледников. Видный гляциолог Хайм, оценивая площадь оледенения Кавказа, преуменьшал ее в 15 раз, и в действительности площадь оледенения только Эльбруса в два раза превышала его данные по всему горному массиву. Надо ли говорить с каким интересом путешественники рассматривали новую пятиверстную карту, которую показал им в Кутаисе губернатор князь Левашов. В Тифлисе же они смогли обсудить все вопросы с самим автором этой карты, руководителем топографического ведомства генералом Ходзько, который предоставил в распоряжение гостей свои материалы. За период с 1847 по 1863 гг. русские военные топографы проделали колоссальную работу. Какой огромный район был по существу впервые картирован, да еще во многих регионах практически в условиях войны! Населенные пункты, реки, леса, дороги, доминирующие высоты - все, что необходимо для военных действий в первую очередь, и для административного управления - во вторую. Для альпинистов же... На карте Центрального Кавказа появились всего три новые вершины: Адай-хох, Дыхтау и Коштантау. Да и то, из высокогорных районов подробно исследован лишь район Военно-Грузинской дороги, в остальных же случаях вершины расставлены по засечкам, сделанным с равнин Предкавказья.
Большое путешествие 1868 г. началось с попытки на Арарат, затем было первовосхождение на Казбек, прохождение всего Кавказа на запад в основном по южной стороне, открытие Ушбы («Кавказского Маттерхорна»), восхождение на Восточный Эльбрус. Экспедиция должна была завершиться посещением Безенгийского горного узла. Однако сами путешественники после восхождения на Эльбрус уже устали, да и сроки поджимали. Поэтому англичане ограничились визитом в Верхнюю Балкарию и кратковременным выходом к леднику Дыхсу (17 августа 1868 г.).
Затем через перевал Штулу они ушли в Дигорию, бросив восхищенный взгляд на гигантские вершины. В результате поездки представление о характере горного района Безенги было составлено, и он был впервые представлен широкой публике.
Панорама с перевала Штулу
Фрешфилъд не пожалел восторженных слов в описании красоты гигантских вершин, стоявших в верховьях ущелья Дых-Су, назвав их «достойными быть королем и королевой Кавказа». Не имея никаких точных данных о расположении вершин, указанных на русской карте, он признал гору, которую сейчас знают как Шхара за Коштантау, а имя Дыхтау оставил за современной Коштантау.
Вторая экспедиция столкнулась со сложностями и поменяла планы
Первое посещение альпинистами собственно Безенгийского ущелья состоялось в 1874 году. Участник первой экспедиции Адольфус Мур стал инициатором и фактическим руководителем новой экспедиции. Стимулом для него стала информация о том, что путь к кавказским горам сократился более, чем вдвое. Это стало возможным, благодаря строительству железных дорог от Львова (Лемберга) до Одессы и от Поти до Тифлиса.
Среди друзей Мура быстро нашлись желающие присоединиться. Это были опытные, умелые альпинисты: Флоранс Кроуфорд Грове (1838 –1902), Хорас Уолкер (1838–1908) и Фредерик Гардинер (1850-1919). В качестве гида они решили нанять постоянного партнера Гардинера последних лет Петера Кнубеля (1832 – 1919) из швейцарского Оберланда. Петер считался на тот момент одним из лучших специалистом по технически сложным восхождениям. Благодаря наличию в Поти английского консульства, удалось разыскать и привлечь к работе сопровождающего переводчика Бакуа Пипию. Его работа с группой в 1868 году была высоко оценена. Англичане звали его «Пол». Мур был рад с ним снова встретиться, хотя Пипия и запросил за услуги вдвое больше, чем в первый раз.
В английских источниках указывается, что Бакуа «исчез во время войны с Турцией 1877 года».
Фотография,сделанная в Одессе: Грове, Уолкер, Мур и Гардинер (слева-направо)
По плану, разработанному в Лондоне, альпинисты должны были из района Безенги совершить восхождение на вершину, которую они называли Тетнульдом (современная Гестола). После чего спуститься в Сванетию, пройти её и выйти через перевал в район Эльбруса. Главной целью было восхождение на его Западную вершину. В Кутаиси, а потом в Тифлисе, гости много общались с разными людьми. В частности, они подружились с двумя русскими офицерами А. Квиткой и А. Берновым. Молодые люди с большим воодушевлением объявили англичанам о своем желании присоединиться к ним для восхождения на Эльбрус. Была установлена дата встречи в селении Урусбиево – 26 июля. Поскольку надежной связи не было, ждать англичане обещали до 28-го. На эти даты они стали ориентироваться в своем походе.
Петер Кнубель
После нескольких дней в Тифлисе, группа поднялась по долине Риони и, пройдя пару перевалов, оказалась в долине Дых-Су. С перевала Штулу опять же полюбовались самым грозным массивом Кавказа
Здесь они попытались провести разведку верховий ледника Дых-Су. Но точно так, как в 1868 году, их выход был остановлен довольно сильным дождем. Путешественники спустились в аул, который они называли Кинюм. Правильно - Кунюм. Ныне его развалины, расположенные чуть выше современного селения Верхняя Балкария – это один из самых впечатляющих исторических памятников Северного Кавказа.
В Кунюме путешественники провели два дня, постирались, отдохнули. Грове и Гардинер по совету Мура поехали, посмотрели теснину Черека, одно из самых грандиозных зрелищ Кавказа. Дорога пробита высоко над рекой, беснующейся в пропасти.
Преодолев еще один пешеходно-конный перевал, англичане пришли в селение Безенги. Оно оказалось не таким уж отдаленным от цивилизации, как казалось по теории. Сообщение с равниной и соседними долинами было достаточно удобным и налаженным. Внешний вид построек был непрезентабельным, однако внутри было много уютно обставленных помещений. Что поражало, так это опрятный внешний вид балкарцев, существенно отличавший их от горцев Южного склона Кавказа. При этом в отношении гостей чувствовался холодок, происходивший от гордости и самоуважения. Это также устраивало англичан после показного панибратства в грузинской части похода.
Приход в селение Безенги начался с небольшого конфуза. Старосты общины на месте не оказалось, и никто не брал на себя ответственность поселить гостей. Инициативу взял на себя сопровождавший группу всадник, посланный старостой Кунюма. Англичан разместили в просторной комнате, вскоре появились угощения, чай и сладости. Затем стал собираться народ, начали приносить продукты на продажу.
Староста появился на следующее утро. Причем не один, а с коллегой из Дигории. С ними было о чем поговорить, хотя, к сожалению, одного переводчика оказалось мало. Пол был сильно занят хозяйственными вопросами. И вообще, неохотно участвовал в таких разговорах, почему-то постоянно беспокоясь, как бы его нанимателей «не развели на деньги». Если о быте и порядках горцев какую-то информацию англичане получили, то главный их вопрос прояснения не получил. А их интересовало описание перехода в Сванетию, то есть, нынешний перевал Цаннер. Путешественники услышали несколько коротких рассказов, противоречивших друг другу. И было ясно, что сами рассказчики в Сванетию не ходили и не рекомендуют это делать.
Сванетия у Мура, по опыту 1868 года, оставила противоречивые впечатления. Прекрасная природа, чудесные виды, удивительные башни. Но отношение местных жителей скорее разочаровало. Периодически путешественники попадали на грубое вымогательство, попытки краж. При этом нанятые работники откровенно плохо выполняли свои обязанности. Эти воспоминания заставили англичан сомневаться в необходимости идти в Сванетию. Особенно в свете того, что до оговоренной даты встречи с русскими офицерами в Приэльбрусье оставалось не так много времени.
В любом случае, было решено, сначала идти на разведку в верховья Безенгийского ледника. Кстати, называли его англичане «Урбан», что любому грамотному человеку покажется странным – ведь по латыни это значит «городской». Вероятно, это они так трансформировали название данное русскими топографами, которые написали на карте Урванский ледник. Это имя происходит от названия реки Урвань (равнинного рукава Черека) и расположенного там военного укрепления Урванского.
В конце концов, англичанам повезло нанять в помощники симпатичного мужчину по имени Магомед. Он посоветовал использовать для перевозки грузов двух ишаков вместо одной лошади.
В первый день англичане остановились где-то ниже уровня нынешнего альплагеря, но на другой стороне ледника. До того времени как поднялся туман, успели полюбоваться величественным ущельем, которое вело, по их мнению, к вершине Дых-Тау (нынешняя Коштан-Тау). Конечно, хотелось в него пойти, но решили действовать по предварительному плану и пойти вверх по главному леднику долины. К вечеру пошел сильный дождь. Англичане с гидом укрылись под большим тентом, который они взяли с собой вместо палатки. Лило почти всю ночь…
На следующий день с утра погода была хорошая. Для начала наши герои прошли вверх по ущелью порядка 4 часов. По плану они должны были найти место для ночевки, откуда можно сделать попытку взойти на вершину, которую они называли Тетнульдом (сейчас Гестола). Сначала шли по середине ледника, потом, когда стало больше трещин, сошли на морену.
Перед глазами была потрясающая по красоте Стена, в середине которой русские топографы написали новое название – Джанга. К какой вершине точно оно относилось? Их несколько примерно одинаковых по высоте. Непосредственно рядом с отметкой вершины пунктиром был показан перевал, ведущий на юг на ледник Адиш. Муру сразу было понятно, что это ошибка. Он прекрасно помнил грандиозные ледопады этого ледника, которые он с Фрешфильдом рассматривал в 1868 году из Сванетии. Но главный интерес, конечно, вызывал вопрос, где здесь Дых-Тау, и где – Коштан-Тау. Долго приходили к общему мнению.
Когда обратили внимание на Западную ветвь ледника, где и должен быть планировавшийся ранее перевал, снизу уже начали подниматься клубы тумана. А вскоре и небо быстро поблёкло, и начался дождь. Сначала лёгкий, потом усиливающийся. Все мысли о переходе через перевал этим дождём и смыло. Путешественники просто бежали вниз, даже на стоянке побыли ровно столько времени, сколько нужно было для того, чтобы собраться. К вечеру они уже грелись под крышей в селении и были счастливы, что не попёрлись на перевал.
Через день они отправились дальше в Чегем и потом в Урусбиево. Их ждал Эльбрус, ахия соттаев, русские офицеры... Но это - другая история.
Первые фотографии от венгерского исследователя
В 1884 году зарубежные альпинисты вернулись на Кавказ после 10-летнего перерыва. Такой перерыв был связан с довольно напряженной международной обстановкой, прежде всего политическим кризисом и турецкой войной. Противоречия между Россией и Англией по турецкому, балканскому и особенно среднеазиатскому направлениям существенно сократили гуманитарные контакты между странами. Были и другие, субъективные причины этой паузы в освоении наших гор. Нужно было появление новой личности. Так получилось, что возродить интерес к Кавказу был призван венгерский исследователь Мур Дечи, известный в нашей литературе как Мориц Деши. Сын железнодорожного магната, принявшего христианство еврея, он располагал большими средствами для проведения географических исследований. Им он и посвятил свою жизнь, успевая, правда, поддерживать семейный бизнес. Дечи получил отличное образование и еще в молодом возрасте стал одним из учредителей Венгерского географического общества (отдельного от австрийского). Готовя себя к дальним экспедициям, Мур прошел полный курс альпинистской подготовки в Альпах. Среди пройденных маршрутов были довольно сложные, такие как траверс Маттерхорна. Исследовательскую работу Дечи начал в Татрах, потом предпринял смелую попытку стать первым исследователем высокогорных районов Гималаев. Она закончилась тяжелой болезнью и длительным перерывом в экспедициях. Приходя в себя после лечения, Дечи остановил свой выбор для дальнейшей деятельности на Кавказе.
Мур (Мориц, Морис) Дечи (Деши) в 1884 году. Первое из девяти путешествий по Кавказу
В экспедицию он отправился в сопровождении швейцарских гидов Александра Бургенера и Петера Руппена. Бургенер на тот момент считался первым гидом Альп, он участвовал в самых сложных восхождениях того времени. Молодой Петер был взят больше в качестве носильщика, чем гида.
Александр Бургенер - один знаменитейших альпийских гидов, пионер восхождений на Кавказе
Началась экспедиция с посещения так называемого «Загадочного узла Адай-хох», то есть с Цейского ущелья. Не разобравшись толком в орографии района, Дечи с партнерами поднялся на вершину, которую посчитал высочайшей. Это был, по его мнению, Адай-Хох. Сейчас эта вершина определена как Мамисон-Хох. В дальнейшем, из Дигории путешественники перешли через перевал Штулу в верховья долины Черека Балкарского. Вид на Безенгийскую группу был потрясающим и Дечи сделал большой панорамный фотоснимок.
Дальнейший путь был омрачен конфликтом с сопровождающими дигорцами. Венгр даже дважды пошёл на уступки, на дополнительные траты, чего раньше не позволял себе категорически. Но аппетиты погонщиков росли и Дечи пришлось прибегнуть к угрозам. То есть, к предложению идти разбираться в Нальчик. Были даже сцены с хватанием за ножи и ледорубы, которыми гиды собрались защищать своего господина.
Настроение у Дечи резко улучшилось, когда путешественники пришли в аул Кунюм. Там их ждал достойный приём. Сразу большая группа старейших встретила группу на входе. Гостей накормили и разместили в хорошей комнате. Разрешился и конфликт с дигорцами.
5 августа 1884 года небольшой караван лошадей с грузом, сопровождающие и альпинисты отправились через перевал в Безенгийское ущелье. На перевале путешественникам пришлось применить ледорубы, чтобы отбиться от громадных псов, которые даже в присутствии пастухов атаковали группу весьма решительно.
На входе в селение Безенги на встречу гостям вышли несколько представительных горцев Оказалось, что среди них есть Хамзат Урусбиев, младший брат Измаила Урусбиева, считавшегося главным авторитетом всего балкарского горного сообщества. Дело в том, что во время переговоров с царским наместником во Владикавказе, венгр попросил, чтобы кто-то из рода лидеров балкарской общины встретил его заранее, до прибытия в Урусбиево. Так Хамзат оказался в Безенги. Это был хорошо образованный человек немного старше 50, учившийся в Петербурге и затем много лет служивший в русской армии. И что важно, он говорил по-немецки. Хамзат в эти годы жил преимущественно в Нальчике, формально служил в армии, но больше занимался судейством в так называемом Горском суде.
Хамзат стоит справа
Соответственно, прием был организован на высшем уровне.
6-го августа 1884 года небольшой караван вышел в сторону ледника. Хамзат лично сопровождал гостей вместе со слугой и еще одним балкарцем. С ними пошел также казак, исполнявший неизвестно какие функции, возможно полицейские. Груз везли две лошади. День был пасмурный, но мощь ущелья ощущалась и так. Высоту язык ледника Дечи определил в 1993 метра (сейчас – около 2100 м). По данным местных жителей, раньше он спускался ниже.
На поляне у языка расположились лагерем. Тут солнце вышло и вообще начался праздник. Зарезали и разделали совместными усилиями овцу (только Дечи не принимал участия в этом). Затем был пир, с концертом самодеятельности, сначала балкарской, с певучими, но меланхолическими мотивами. Гости подпевали и даже выучили какой-то припев. Затем инициативу взял на себя Александр Бургенер, который исполнил попурри европейских мелодий. Марш Гарибальди вызвал полный восторг у кавказцев.
7 августа утро было прекрасным и группа отправилась на изучение района. Они пересекли ледник и пошли вверх по ущелью, названному местными Мижирги. Вскоре балкарская составляющая экспедиции потеряла интерес к исследованиям и пошла на кош. Дечи со швейцарцами продолжил подъем. Начала его вперед гнало желание как можно скорее увидеть вершину Коштан-Тау и определить её истинное положение. Но потом до него дошло главное - виды гор были ошеломляющими, они превосходили всё, что он видел ранее. И самое время остановиться и расчехлить фотоаппарат. Тогда это не означало одной рукой залезть в карман. Снимки делались только со штатива, выдержка была большой, фотограф накрывался тканью. Один снимок – одна отдельная кассета. Вытащить её, тщательно упаковать и готовить новую. Собственно, 2-3 снимка в день, на большее Дечи не рассчитывал. Вот первые фотографии гор Безенги, они потом вдохновили «новую волну британских альпинистов»…
Хамзат встречал альпинистов на коше уже готовым шашлыком. Атмосфера праздника предыдущего дня продолжилась, хотя и меньшим энтузиазмом. Зарезали еще одного ягненка. Дечи попытался расплатиться с пастухом, но тот отказался категорически от денег. Пришлось сделать ему подарок. Однако вечером погодные условия стали ухудшаться. Сделалось сыро, пошёл дождь и всем стало неуютно на поляне. Дечи и швейцарцы залезли в палатки, пастухи спрятались в кош, Хамзат со слугой и казаком укрылись каким-то одеялами и накидками.
Утром погода не сильно изменилась, и Дечи поспешил собрать всех в обратную дорогу. Он хотел в этот же день перейти в Чегем. Осталось только поблагодарить жителей за гостеприимство. Венгр пожал руку великану-старосте и оставил несколько подарков. Он вернулся в Безенги спустя три года, но это уже другая часть нашего повествования.
Первое альпинистское восхождение в районе
Информация об экспедиции Дечи дошла до Лондона. Фактически возглавлявший в то время Географическое общество (формально главой была королева Виктория) Дуглас Фрешфильд активно агитировал соотечественников продолжить его дело новыми восхождениями на Кавказе. И сагитировал одного из ведущих альпинистов того времени Клинтона Дента.
Для многих знавших его людей Клинтон Дент являлся образцом «правильного человека» Викторианской эпохи. Будучи состоятельным человеком из богатой семьи, он избрал себе тяжелую и ответственную профессию врача-хирурга. И стал одним из известнейших специалистов в Европе. При этом много сил и времени тратил на общественную работу. Убежденный альпинист, Клинтон Дент был президентом Альпийского Клуба, редактором ежегодника Alpine Journal и автором первого в истории учебного пособия по альпинизму, которое было переиздано на нескольких языках. Дент был «автором» нескольких знаковых восхождений в Альпах. Среди них, на первом плане стоит, конечно, эпопея первого восхождения на вершину Гран Дрю. Эта скальная пирамида сдалась в 1878 году только в результате 19-й (!) по счету попытки. Гидами, которые открыли этот, сложнейший на тот момент маршрут в Альпах, были швейцарцы Александр Бургенер и Каспар Маурер.
Собирая экспедицию на Кавказ, Дент пригласил для участия в ней молодого ученого-химика Уильяма Донкина, одного из лучших горных фотографов.
Ну а в качестве гида, конечно же, Бургенера, в том числе, как специалиста по Кавказу, путешествовавшего с Дечи. Тот в свою очередь взял себе в напарники молодого односельчанина, начинающего гида Базиля Анденматтена.
В своей отчетной статье о поездке 1886 г. на Кавказ Клинтон Дент не жалеет черных красок и злобной иронии на описание всего, что было с его командой до тех пор, пока они не достигли высокогорья. Начиная от высадки с парохода и таможни, похоже, не было ничего, что не раздражало бы англичанина. Вкратце это: грязь, однообразная пища, отсутствие комфортного размещения, необязательность и алчность людей, мучительные переезды на телегах, неудобные седла и даже ленивые лошади и ишаки. Но больше всего достается сопровождавшему их в качестве переводчика и проводника греку по имени Константин. Оказалось, что он не знал толком ни местных, ни европейских языков, никогда не был в горах, не ориентировался ни в чем, но главное, постоянно врал и пытался «разводить» путешественников. Никто из альпинистов XIX века так плохо не писал о кавказских подходах, но и никому не удавалось так красиво написать о величии горной природы Кавказа как этому почти патологически принципиальному англичанину.
«Если у кого есть здоровье, сила, опыт и энергия, идите в эту чудную страну, там ждут вас горы-великаны, молчаливые, торжественные и непокоренные. Хотите ли вы пережить со всей свежестью те чувства, которые открыли для себя основатели Альпийского Клуба тридцать лет назад? Если эти чувства также сильны, как это должно быть, идите туда! Если вы любите горы, если вы хотите стоять лицом к лицу с Природой, которая объединяет величие и нежную красоту в совершенной гармонии, если эти виды наполняют вас удовлетворением - идите туда! Если вы хотите быть вдали от толпы, от шума, от вульгарности, сопровождающей поток туристов, - идите туда!
Природа возьмет вас ласково за руку, как бы говоря: «Добро пожаловать! Идите, я покажу вам то, что не всякому дано увидеть! Эти красоты ваши - берите их! Только сон создает подобное, моих чар вы никогда не забудете. Если хотите этого, идите туда! До конца своих дней вы будете вспоминать это с наслаждением. Идите туда!»»
Эти слова стали эпиграфом для последующего периода восхождений на все главные вершины района Безенги. Первое же слово сказал сам Дент.
Из селения Безенги альпинисты вышли вверх по ущелью с неоправданно большим, по их мнению, караваном. С ними отправился местный пристав, которого Дент именует «полисменом». До первой ночевки на месте нынешней альпинистской базы добрались в темноте. Следующий переход был до морены на повороте ледника, выше Баранкоша. И оттуда вышли на штурм приглянувшейся им вершины высотой почти 5000 м. А это между прочим выше Монблана. На этом месте хочется задать вопрос «лучшему альпийскому гиду» Бургенеру: можно ли два раза подряд делать одинаковые ошибки? В 1884 г. они с Дечи сходу, без акклиматизации, без всякой разведки полезли на гору в верховьях Цейского ледника, так и не поняв, на какую. Сейчас ясно - это был Мамисон. Тогда они попали на две ужасные ночевки, на полное истощение, на отчаяние и срывы по ходу восхождения, и едва остались живы. Выход на штурм Гестолы после почти двух недель утомительных переездов, без разведки и акклиматизации был явной авантюрой, и они получили то, на что напросились.
Но вначале заметим, что выходили-то они вовсе не на Гестолу, то есть, они ходили на современную Гестолу, а думали, что идут на Тетнульд. Вообще, в то время с названиями была полная неопределенность. Местных устоявшихся названий вершины района, в общем, не имели. Это известный феномен топонимики - горцы дают собственные имена всем, даже мельчайшим пастбищным участкам, но редко выделяют отдельные горы из массивов. На официальной пятиверстной карте стояли две вершины Дых-Тау и Коштан-Тау. Восточной из них значилась Дых-Тау, западной - Коштан-Тау (сейчас правильнее писать Дыхтау и Коштантау).
За годы первых альпинистских опытов англичане определились для себя с названиями вершин. Однако в это же время в районе работала русская геодезическая команда под руководством офицеров Жукова и Богданова. Они готовили одноверстную карту. Мнение англичан им было хорошо известно. Тем не менее, на итоговом варианте карты вершины оказались расставленными в другом порядке. Появилось (вероятно, из Грузии) имя Шхара, соответственно, и другие названия нашли свое современное место. Конечно, англичане, прежде всего, Фрешфильд, сильно возмущались. Особенно по поводу Дыхтау, название которой, по их мнению, должно принадлежать вершине в верховьях ледника Дых-Су. Повозмущались, и переписали собственную историю. Применяемое ими для Дыхтау название Гулуку вообще не попало на русскую карту. А оно было единственным, которое дали участники каравана Клинтона Дента. Более того, местный пристав написал его на бумажке.
Имя Тетнульд (в разных вариантах произношения) принадлежало красивой ледовой пирамиде, хорошо видной из Сванетии, никак не современной Гестоле. Это отметил позже Фрешфильд при встрече в Лондоне.
Итак, 27 августа 1886 г. в 3 утра англичане Дент и Донкин в сопровождении швейцарских гидов Бургенера и Анденматтена отправились на восхождение. Они поднялись по леднику и повернули налево. По крутому склону с многочисленной рубкой ступеней к 9 утра альпинисты достигли гребня. Виды открылись замечательные - от Эльбруса до Казбека, Ушба, Безенгийская стена. Однако все они чувствовали себя неблестяще. Особенно сильно болела голова у Анденматтена. Тем не менее, вершины группа достигла быстро, в 13:15.
Как только Бургенер торжественно воткнул ледоруб в снег вершины, раздался оглушительный удар молнии. С запада стремительно надвигалась непогода, и нужно было просто убегать с опасного гребня. Туман, снег, порывистый ветер – ситуация быстро стала страшной. В таких условиях, когда все следы замело, найти правильное место спуска группе не удалось. Пережидать непогоду в насквозь заледеневшей одежде также было негде. Шли неизвестно куда. Бургенер уже останавливался и прямо говорил Денту: «Я не знаю, что делать!»
Решили уже моститься на ночевку, когда из тумана увидели идущий вниз скальный гребень. Скользкие, заснеженные скалы давались нелегко, тут Дент порадовался, что с ним идет лучший гид эпохи. Гребень закончился крутым ледовым склоном, но уже просматривался следующий гребешок, к которому перешли траверсом через крутой кулуар. В начинающейся темноте группа вышла на более-менее пологий ледник. К тому времени погода улучшилась, туман разошелся, снег прекратился. Можно было кое-как идти. Долгое петляние между трещинами, казалось, растянется на всю ночь. Уж больно медленно шли обессиленные, уставшие альпинисты. Но вот они выбрались на камни морены. Где-то там, на последних метрах, отстал Анденматтен, но уже не было сил кричать или идти за ним куда-то. Еле-еле передвигаясь, Бургенер, Дент и Донкин приближались к белым пятнам палаток, у которых никто из охранявших лагерь балкарцев не додумался хотя бы разжечь костер. Перед самым финишем внезапно появился из-за морены Базиль Анденматтен, так что четверка финишировала в полном составе. Им подали еду, однако у восходителей не было сил, чтобы начать есть. Все сели и сидели молча, когда кто-то вспомнил: у нас же есть табак! Набили трубки, и сразу полегчало. Вспомнили про голод и жажду.
Когда все заснули, наспех устроившись в своих мешках, Дент еще не мог найти себе место. Его возбуждение не прошло, в голове прокручивались события этого дня. В конце концов, он разбудил спавшего головой на сырой шкуре Базиля.
«Что такое?»
«О Небеса! Это же было самое замечательное восхождение в нашей жизни!» - Дент высказался, на том успокоился и заснул.
