Клуб 7 Вершин поздравляет писателя Валерия Лавруся с наградой! Берите с него пример, пишите! И участвуйте в нашем конкурсе!
Валерий Лаврусь: "Стал лауреатом книжного конкурса 23-го кинофестиваля фильмов о горах "Вертикаль" за дилогию "Восхождение" ("Очень Крайний Север" и "Очень Высокие Горы").
Если честно, давно мечтал поучаствовать, а уж тем более, быть там отмеченным. Получилось! Торжественного награждения пока из-за короновируса не получится, но может, когда это всё кончится...
Валерий Лаврусь, член Союза писателей России, автор цикла книг "В горы после 50", наш друг и участник многих экспедиций Клуба 7 Вершин поделился с нами радостной новостью. Мы поздравляем его с признанием и очередной наградой! И используем это как повод напомнить, что Клуб 7 Вершин проводит конкурс рассказов о наших совместных приключениях, путешествиях и восхождениях.
Пока мы в карантине, у нас всех есть шанс тоже стать писателем. И не только писателем, но и сразу лауреатом!
Валерий Лаврусь:
Огромное спасибо всем, кто принял участие в работе над книгами: моему замечательному редактору Евгении Беляниной, прекрасному иллюстратору Людмиле Пановой, моим друзьям и участникам горных экспедиций Галине Рязановой, Юлиане Морозовой, Игорю Котенкову, Николаю Гагарину, Дмитрию Овчинникову, Владимиру Котляру, Алексу …
"Валерий Лаврусь, писатель, путешественник, горный турист. 17 лет прожил на Севере. Член Московской городской организации Союза писателей России (МГО СП). Начал писать в 1998 году. Дипломант Международного конкурса им. П. П. Ершова (2016 г.) за книгу «Очень Крайний Север», дипломант Литературного конкурса МГО СП и НП «Литературная республика» в номинации «Публицистика» «Лучшая книга 2014—2016» за книгу «Очень странная история».
Автор серии книг о горах «В горы после пятидесяти» («Эльбрус. Дневник восхождения», «Домбай. С мыслью о Килиманджаро». «Килиманджаро. С женщиной в горы», Эльбрус-2016. Удачное восхождение», «Гималаи. Добрый пастырь Вовка Котляр», «Казбек. Больше, чем горы»). Все книги серии имеют аудио-версии.
С книгами Валерий можно познакомиться на сайтах Ridero.ru, Litres.ru, AMAZON.COM. Электронные версии книг – условно бесплатны, это твёрдое убеждение Валерия, который считает, что информация цены не имеет."
Ссылки на книги Валерия Лавруся
https://ridero.ru/author/lavrus_valerii_moydz/
https://www.litres.ru/valeriy-lavrus/
Мы публикуем одну из историй из книги дилогии «Восхождение», которая стала лауреатом в номинации художественно-публицистическая литература в марте 2020 года в книжном конкурсе XXIII кинофестиваля горных и приключенческих фильмов «Вертикаль».
(Восхождение на Казбек)
Ветер. Снова ветер. Всякий раз ветер. На Эльбрусе в прошлом году. На Кала Патаре в этом. Пора бы привыкнуть, но как? Снова пятнадцать метров в секунду. Снова в лицо. С пылью и снежной крупой. И совсем уже непонятно: откуда крупа? Но и не это самое гадкое. Самое гадкое – чужая страховочная система, которая всё время сползала с пояса. Как колготки не того размера. Я подтягивал, а она сползала, я подтягивал, а она, зараза, сползала! Кругом темно, как у афроамериканца в ухе, два часа ночи, под ногами сыпуха, на ногах тяжёлые альпинистские ботинки, впереди пять человек, сзади пятнадцать, и гадская система, которая всё время сползает. «Ираклий! Затяни эту заразу!» – упрашивал я. Гид брался подтягивать, мы отставали, потом нагоняли и задыхались. Вот чтоб всю эту систему, так её эдак, перетак! В какой то момент спохватился, что не вижу Резановой, наверное, опять увязалась за Шотой, боится отстать. Правильно боится. Фонарик у неё совсем слабенький, свой она в Москве забыла, Андрюха выдал ей запасной, разряженный, не было времени заряжать, да и негде, электричество на Метеостанции дефицит.
На восхождение шли тремя группами и одним псом, собаки часто увязываются за двуногими на авантюрные мероприятия. Ещё одна, украинская группа, ушла часом раньше. Сначала идти было сухо, только непонятная крупа сыпала с неба. А потом вдруг начало капать.
Днём на ледовых учениях я спрашивал у Шоты, в чём идти? «В лёгкой пуховке», – отвечал он. «Точно? А дождевик?» «Какой дождевик? – смеялся он. – Снеговик!» Ну да, это я сморозил, откуда на четырёх пяти тысячах дождь на Кавказе? Не бывает такого, все знают. И вот нате!
Неправильный дождь быстро превращался в полноценный неправильный ливень. Группа встала. Я крикнул, что хочу переодеться. Послышался слабый писк, а! батюшки – Резанова проявилась, ей, видите ли, тоже нужно. У меня с собой штормовая яхтсменская куртка: «сто литров в минуту, и всё по хрену!». Сто литров – это, конечно, замечательно, а то пуховка уже насквозь промокла. Тимур выдал Резановой свой полиэтиленовый плащ. Как же мы будем на 5000? Там же минус! А мы в сырых шмотках. Хрустеть, наверное, будем. Как мокрое бельё на морозе. Чтобы я ещё хоть раз выложил из рюкзака дождевик… да ни в жисть, да никогда! Да пусть хоть в пустыне! Да хоть на семи тысячах! От ветра прикрываться стану. Ветра в горах всегда хватает. И что обиднее всего – сами же с Галькой, как два придурка, после разговора с Шотой пришли в палатку и выложили из штурмовых рюкзаков дождевики, которые по завету Кота всегда и везде носили с собой. Как же! 400 грамм! «Наверху каждый грамм лишний!» Зла не хватает.
На штормовой куртке Ираклий систему затянул так, что захочешь пукнуть, не пукнешь. Шота вернулся в голову колонны, и мы снова пошли. Снова вверх. Пёс, который всё время крутился под ногами, куда-то исчез. Интересно: вернулся или ушёл вперёд, к хохлам? По такой погоде лучше вниз. Но мы наверх. Мы – герои! Минут через десять вышли на второй снежный язык. По снегу в моих ботинках куда ловчее, по камням – полное дерьмо! То ли я их не так затянул, то ли… «Вот же ведь гадство какое! – выругался я. – То система спадает, то дождевик не взяли, то ботинки не затянули. Аль пи ни зды!» И тут сверкнуло! А секунд через десять вдалеке глухо заворчало. Ого! А это что? Гроза что ли?! Этого нам не хватало.
Гроза была пока далеко. Но, в общем, это уже перебор. Ночь, дождь, гроза. Снова сверкнуло! Но мы «всё вперёд и вперёд», как посуда у Федоры «по горам, по болотом идёт» . Пора бы и развернуться. Но нет, мы «всё вперёд и вперёд». Снова полыхнуло и секунды через три вдарило. Сильно вдарило. Оглушительно. Било почти в километре. Стал ждать, как «загудят» ледорубы, сам такого никогда не видел, надёжные люди рассказывали. Я в горах только молнии от земли в небо видел, и этого хватило. Шота встал и жестом подозвал гида второй группы: думать совещаться: «итить» или «не итить», Чапаевы , блин. Пока совещались, снова врезало! Теперь било с интервалом в минуту или даже меньше, не приближаясь, но и не удаляясь. Ливень не успокаивался. А гиды всё никак не могли решиться. А мы стояли и мокли. А ещё, и это я отчётливо помню, было страшно. Я стоял и молился: «Дедушка Габриэли, вразуми наших гидов! Не дай дураков в трату! Грешных! Бестолковых! Пожалуйста, дедушка!» Из за моей ли молитвы, или Шота сам решился, но он наконец пошёл в хвост колонны. Возвращаемся! «Мама Габриэли, – продолжал я отчаянно молиться, – моли Бога о нас! Видишь, в какую жопу забрались. Выбираться надо. Нам без тебя теперь трындец! Полный!»
Обратно шли сорок минут. Туда пятьдесят, обратно сорок. Скользкие камни, вспышки молний, гром, шквалистый ветер, грохот – полный караул! Слава Богу, статика небольшая, и ледорубы за спиной не «пели» и не гудели. Пару раз Шота терял тропу, шарил фонарём, находил и, показывая дорогу, снова вставал вперёд. Раза три приходилось форсировать невесть откуда взявшиеся крупные ручьи. Пса по прежнему было не видать. В очередной вспышке вдруг краем глаза заметил человека в черной рясе с куколем на голове и с посохом в руке. Ёкнуло. Насилу дождался следующей молнии, оказался один из наших, шёл он в дождевике и с одной палкой, вторую то ли потерял, то ли сломал. Похихикал: скоро как в «Бриллиантовой руке» Козодоев на Черных камнях грезить начну. Эх, мама Габриэли, мама Габриэли. Слаб человек в горах, слаб, мелок и беззащитен, как букашка на ладони, как таракан, то ли посмотрят – отпустят, то ли придавят, и делов то.
В Метеостанции на втором этаже собралось человек двадцать двадцать пять. И все – насквозь! Куртки, шапки, штаны, перчатки – хоть отжимай. Кто то попытался организовать чай, не нашли повара. Вспомнили про термосы. Разлили. Пока пили, развешивали одежду по гвоздям и веревкам. Пуховку я пристроил прямо на дверной косяк. Сырую штормовку снова надел, нужно ещё как то добираться до палатки. Резанова в дождевике, но тоже насквозь промокшая, промокшая и напуганная. Мы все промокшие и напуганные. Сходили, бляха муха, на Казбек. «Восходители», едрит мадрит кудрит ангидрит. Кто то слонялся по помещениям и ныл про украинскую группу. Про них по прежнему ничего неизвестно. И этот кто то не унимался и всё ныл и ныл, всё давил и давил. «Мы здесь, а они там… Они там, а мы здесь… в тепле… А они…» «Нам искать?!» – выкрикнул кто то другой. «Первый» минут на пять заткнулся, но потом снова принялся ныть. Потом, слава Богу, и хохлы вернулись, на станции стало тесно, и мы с Резановой подались в палатку.
Ворошась, как два жука, мы быстро раздевались. Подвесили мой фонарик под потолок и быстро быстро стягивали одежду, быстро быстро стягивали и быстро быстро складывали в угол, подальше от сухих спальников. Холодно же, жуть! Дождь хлещет по палатке, ветер трепет её, караул! Внутрь дождь не попадал, но водяная пыль, пробиваясь, сыпала сверху моросью, от этого становилось ещё холоднее. «Снимай всё с себя!» – командовал я. Резанова судорожно тянула флиску. «Всё, говорю, снимай!» – покрикивал я. «Зачем?!» – возмущалась она. «Трахаться будем, Рязанова…» Она посмотрела на меня как на сумасшедшего. «Ну что ты смотришь, Галя? Щас в один спальник заберёмся, вторым накроемся, обнимемся и будем греться. Понимаешь? Снимай, говорю, майку! Всё равно сырая». Поняла, кивнула, стянула и занырнула в спальник, я выключил фонарик и влез рядом.
Вот чего она подумала? До секса здесь, ага. Ещё Равиль в Непале говорил, либидо на высоте в три с половиной километра становится маленьким, как горошина. «Почему как горошина?» – хохотали мужики. «Сам видел!» – серьёзно отвечал Равиль. Но людям всё равно интересно – зачем мужчина ходит в горы с женщиной. Задают глупые вопросы, подмигивают, ухмыляются. Отвечаю: сначала так совпало, а потом понравилось, мотивирует. Меня – точно. Да и так вот прижаться друг к другу с мужиком в спальнике я бы ещё подумал. А прижиматься нужно, потому что холодно. Ох, блин, как холодно!
Мы лежали, обнявшись, но я продолжал дышать часто часто и стучать зубами. Пытался медитировать: «Вдохнуть выдохнуть и успокоиться. Вдохнуть выдохнуть, успокоить дыхание, станет теплее…» Гальку тоже трясло. «Резанова, выдохни и успокойся, – учил её я. – И потеплеет».
Согрелись. Расползлись. Закемарили…
Сон. Кто-то в чёрном сидит на корточках и режет ножницами по металлу лист железа. Лист визжит, извивается. Визг запредельный, почти неслышный, болезненный. Я хочу попросить не резать, не визжать, но нет голоса. Протягиваю руку и… просыпаюсь.
В предрассветной мгле потолок палатки с противным скрежетом кренится… кренится, вот вот ляжет, а за палаткой, набирая обороты, разгоняется реактивный двигатель. «Резанова! – дурным голосом ору я, вцепившись в перемычку потолка. – Держи палатку!»
Боковым зрением видел: глаза Галя открыла, но рук из спальника не достала, так и лежала, не шевелясь, уставившись неподвижным взглядом на потолок.
Шквал прошёл, я отпустил перемычку.
«Галь, ты чего?»
«А… уже всё равно…» – выдохнула она и отвернулась.
Страшно то как. Ох, страшно, когда уже всё равно. И я снова молился: «Мама Габриэли, моли Бога о нас!».