О прошлогодней экспедиции «Антарктида. 200 лет открытий» мы говорим с её участником журналистом Валдисом Пельшем. За 38 дней было пройдено 5,5 тысяч километров, сожжено 3 700 литров топлива, и впервые в истории антарктических путешествий поставлены отметки сразу на трёх полюсах – Полюсе недоступности, Полюсе холода и Южном полюсе.
Валдис, альпинисты перед восхождением проходят акклиматизацию двадцать дней в мягком варианте и десять в жёстком, сколько времени было у вас?
Нисколько! Но мы поднимались на арктический купол постепенно и только на третий день добрались до 2 000 метров. Затем плавно набрали 3 000, потом 3 500. Максимум был 3 700 метров. Так что проблема неострая, но мучительная. Горная болезнь. Дело в том, что в Антарктиде есть несколько усугубляющих её факторов. Влажность ноль, низкая температура и очень низкое давление. На станции «Восток» было 460 мм ртутного столба при норме в 750. То есть по степени воздействия это примерно так же, как если забраться на 5 300 метров. К счастью, я был более или менее подготовлен, поэтому в тяжёлые моменты спокойно ждал, когда отпустит.
Я слышал, ты задыхался во сне?
Да, я просыпался от того, что не мог дышать. По нескольку раз за ночь были панические атаки. Довольно неприятно. Тем более что в реальности ты вовсе не задыхаешься, это психологический эффект – тебе страшно. Наверное, поэтому я не очень люблю ходить в горы. К счастью, как только спускаешься до 2 000 метров, это проходит.
Насколько тяжёлым оказался пробег?
Полярники – единственные, кто понимал, во что мы ввязались. Диванные комментаторы в сети утверждали, что мы просто туристы, но полярники, зная антарктическую кухню изнутри, относились к нам куда серьёзнее. Они говорили, что это невероятно, они следили за нами по трекеру, они смотрели все репортажи.
А помогали в пути?
Поскольку вездеходы безжалостно трясло и тело находилось в постоянном напряжении, адски хотелось расслабляющего массажа. А из-за талой воды, которую мы пили, организм требовал солёного. Мы рассказали об этом в эфире, и когда добрались до станции «Восток», на столе стояли солёные огурцы, а в соседней комнате ждала массажная кушетка. Наш режиссер Кристина Козлова прямо на этой кушетке и заснула, поэтому я остался без массажа. Кристина вообще получала от полярников всё самое лучшее, они ведь женским вниманием не избалованы.
Мало женского внимания? А заехать на американскую станцию, к примеру, на танцы? Познакомиться с кем-нибудь?
В принципе можно, только между нашим «Востоком» и американской станцией «Амундсен-Скотт» – 1 350 километров, за неделю доедешь. Хотя у американцев есть музыкальная комната, гитары там висят...
А что ещё интересного у американских коллег?
Американская станция стоит на гидроподъёмниках, и при необходимости её можно поднять на четыре метра, а потом ещё. Поэтому они считают, что в ближайшие 30-40 лет их снегом точно не занесёт. При этом бюст Ленина на Полюсе недоступности ничего не боится, и каким-то волшебным образом не скрывается под сугробами без всяких подъёмников.
А есть у западных партнёров свои полярные традиции?
В начале зимовки они смотрят «Нечто» – страшилку с небольшой долей юмора, о том, как инопланетяне нападают на полярников. А в середине срока ставят «Сияние», с иронией переживая тот факт, что им, как и герою Джека Николсона, хочется взять топор и порубить всех на хрен. И так каждый раз! Ну примерно как у нас космонавты перед стартом смотрят «Белое солнце пустыни».
Я думал, они писают на автобус?
На колесо!
Я смотрел твои репортажи на Первом канале. Ты говорил, что иногда приходилось кого-то привязывать тросом к вездеходу и пускать вперёд, чтобы он упал в трещину раньше, чем туда ухнет машина. Тебе приходилось выступать в роли «первопроходца»?
Да, только шансов провалиться на самом деле немного – снег плотный. В общем, не было страшно.
Слышал, как поют льды?
Я слышал, как поёт лёд в стакане. Ты тоже можешь услышать, если доберёшься до станции «Восток» и попросишь гляциологов (учёных, которые изучают ледники и бурят в сторону подлёдного антарктического озера на глубине 4 000 м), чтобы они выдали тебе керн с глубины полтора километра. Это лёд, спрессованный под давлением 200-300 атм. Если его бросить в стакан с водой, он начнёт петь. Ну и конечно, мы слышали звуки ледника – скрип, треск. Лёд дышит и двигается. Это устрашающе и прикольно одновременно.
Как переносится полярный день?
Утром никак не привыкнуть к тому, что солнце лупит так же сильно, как и тогда, когда ты ложился спать. Во сне ты обманываешь себя, и кажется, что проснёшься в сумерках, но просыпаешься в безвременье.
Тебе удалось попасть в «Клуб 200»? Насколько я понимаю, в него входят те, кто из разогретой до +120 °С бани выпрыгивает на холод в –80 °С.
У меня была возможность попробовать только «Клуб 155», потому что антарктическое лето – это не больше –35 °С. Но вообще-то я не поклонник бани. Я получил колоссальное удовольствие от того, что можно было просто помыться, и в парную даже не заходил.
Кстати, о помывке, как был организован этот процесс в машинах?
В Антарктиде, к счастью, нет пыли и грязи. Если бы мы были в Чили, где наша съёмочная группа недавно работала на вулкане, то это было бы смертельно, а в Антарктиде стерильные условия, и мы легче переносили отсутствие банно-прачечных удобств.
И всё-таки как происходило мытьё?
Вы ложитесь на полати в задней части машины, голову свешиваете над полом, где кожух двигателя, под вами ставят мусорное ведро, куда вставлен пакет, и вам выливают на голову половинку кастрюли с тёплой водой... Потом вы быстро вытираетесь.
То есть фена не было?
Нет, мы все специально коротко постриглись. Мужчины. А бедная Кристина не мыла голову 29 дней, а когда вычёсывала волосы, плакала.
Правда, что на антарктических станциях время помывки в душе ровно две минуты?
Да, причём и у американцев, и у наших одинаково. Это норма, которую приняли как наиболее оптимальную.
А теперь о борьбе с холодом. Говорят, вам очень помогали женские прокладки?
Этот старый лайфхак нам подсказали полярники. У нас, увы, специального запаса с собой не было, но Кристина великодушно поделилась. Я это особенно оценил, ведь у меня была тяжёлая обувь, рассчитанная на –100 °С, и она без валенка внутри, который можно было бы вынуть и просушить. Если в этих ботинках оставалось хоть немного влаги, они переставали работать.
И каков средний расход прокладок? Ну для будущих экспедиций...
Точно не считал, но в последние дни Кристина отказалась нас снабжать. Мне очень хотелось стянуть пару штук ночью...
Перейдём к еде. Расскажи, как вы готовили яичницу из замороженных яиц?
У нас в открытом прицепе лежал аккуратно сплющенный брикет из 120 яиц. Кстати, очень красивый, янтарного цвета. Долотом и молотком надо было отбить небольшой кусок, положить в кастрюльку и поставить на кожух двигателя. К счастью, кожух был внутри машины. За 5–6 часов он растает. Можно, конечно, разогреть на горелке, но это лишняя трата газа. Потом бросаешь на сковородку, добавляешь шпината, сыра, помидоров. Перемороженный сыр начинает крошиться, его уже не нарезать, поэтому ломали руками и кидали на сковородку. Да, забыл, когда всё растает, надо изъять ошмётки пакета.
Да вы там шиковали, как я посмотрю!
Ну не так чтобы очень... Пожалуй, самым изысканным продуктом были сублимированные помидоры. Это один из лучших сублиматов, который я когда-либо пробовал. Производство российской компании «Гала-Гала». Ещё питались сублимированными супами: рассольник ленинградский, борщ украинский, харчо грузинское. Хотя не весь ассортимент был удачным. Например, сухой омлет разводить водой не получалось, мерзость какая-то выходила. Сметана сворачивалась. Огурцы и сало мимо кассы, а вобла и сухари на ура. Лишним оказался колоссальный запас сахара. Механики убедили нас, что нужно взять не меньше 35 килограммов, потому что в прошлой экспедиции на Ледовитый океан они столько съели. В итоге 30 кг мы подарили полярникам. Плюс отдали им ещё и кофе — он тоже не заходит, плохо заваривается на высоте. На станции «Прогресс» этому были очень рады. Ещё бы, такой подгон – кофе, сахар, сало. Мы ведь брали из расчёта килограмм на человека в день, оказалось, надо в два раза меньше. Антарктида диктует свои правила рациона.
Валдис, в экспедиции, насколько я помню по репортажам, ты мечтал об оливье. Мол, Новый год хотелось бы встретить с этим блюдом...
Да, это было на «Востоке». Нас встречали с необыкновенным радушием, они тоже видели этот репортаж, но у них не было части ингредиентов. Не оказалось майонеза и варёной колбасы, были только картошка, мясо и горошек. Но мечты сбываются. В финале, когда мы доехали до станции «Прогресс» и подошло судно «Академик Фёдоров», на его борту нас угостили оливье, сделанным по всем правилам.
Это было самое экстремальное из твоих путешествий?
Оно было самым сложным психологически. Потому что ты всё время находишься в замкнутом пространстве, и, если что-то случится, эвакуация затянется на неопределённое время. Например, на «Прогрессе» мы неделю ждали самолёт, который не мог прилететь из-за погоды, а потом ещё неделю – вылета на «Новолазаревской». Едва борт приземлился, пошёл снег, и за несколько часов намело 40 см покрова — полосу чистили три дня. Собрали все ратраки в округе.
Слышал, что для тебя большим испытанием было отсутствие личного пространства, и ты каждый день уходил на прогулку в одиночестве. Что в это время было в голове?
Что угодно, иногда пел... Главное, что не было других людей. Вся Антарктида принадлежала мне, и ни одного человеческого организма в обозримой близости!
Какая из полярных станций больше всех впечатлила?
Станция «Восток». Она полностью занесена снегом, и к ней ведёт рукотворный туннель. Внутри под потолком от дыхания образуются снежинки – словно еловые ветки. К 2023 году им обещают новое здание, а пока условия спартанские. Но случайных людей там нет, и все они готовы к этой жести.
У полярников есть свои анекдоты?
Им хватает реальных историй. Рассказывают, как однажды прилетела новая смена. Выходят, а навстречу им бежит человек, кричит: «Удачной зимовки!», и скрывается в самолете. Это был доктор. Его попытались вынуть из самолета, чтобы он сдал сменщику медикаменты, истории болезней и т. д., но он так и не вышел.
Не все выдерживают?
Там настоящий день сурка – каждый предыдущий похож на следующий. Например, 24-го числа мы выехали со станции «Амундсен-Скотт» и 30-го прибыли на «Восток». Чем отличалось 26-е число от 28-го вам не скажет никто из членов нашей экспедиции. Только звон тишины, и воздух ничем не пахнет – звенящая тишина и стерильность.
Это финал твоей полярной эпопеи?
Нас полярники спрашивали: «Ну и когда вы снова в Антарктиду?» Ответ однозначный – никогда! Но если меня спросят об этом года через полтора... Кто знает, может, через год меня поймают возле хладокомбината – полярная ломка начнётся.
Каков общий вывод по итогу маршрута?
Главный – нельзя понять Антарктиду, приехав туда на 2–3 дня эдакой звездой. Да, есть комфортные условия на «Новолазаревской» в комплексе «Оазис». Хорошая комната с постелью, баня, душ, кормят неплохо. Можно там пожить немного, отъехать на 20–30 километров к ледяной стене, записать видео и уехать. Но мы прошли от берега до берега через три полюса, чего ещё никто не делал! Без дозаправки и пополнения провизией. Так что мы про Антарктиду кое-что поняли...
Текст Дмитрий Леонтьев