Чемпионат, который удался
Очным чемпионатам прошлых лет остро не хватало двух вещей: четкого судейства и классного района. Когда анонсировали чемпионат в Каравшине и Николая Николаевича Захарова главным судьей, вопрос, где мы проведем лето, даже не вставал.
Мои напарники (Саша Иванов и Женя Мазин) обременены всякими глупостями в виде несговорчивых начальников, отпусков, ипотечных кредитов и прочих ужасов капитализма; я же сам себе начальник, подумал, вздохнул горестно и отпустил сам себя в отпуск на месяц. Товарищи мои обещали приехать неделей позже, выдали 2 баула шмоток (это чтобы прибежать налегке) и велели как следует размяться.
Заброска наша была феерична – обещанный вертолет все никак не летел, в Ворухе шла война, из Сориаза увели всех ишаков. В итоге все скопившиеся в Баткене восходители отправились в Узгуруш к Нуритдину.
Путь из Узгуруша в Каравшин занимает два с половиной дня, проходит по четырем перевалам и стоит как заброска вертолетом. К концу пути анекдот про «Хеликоптер Нихт» заиграл новыми, крайне насыщенными красками.
После весьма непродолжительного отдыха выдвигаемся на разминку. Разминаться решили маршрутом Мороза на Асан, поскольку он достаточно сложный, близко и с полками для палатки.
Вышли мы (спасибо Наташе, Сереже и Паше, любезно согласившимся меня «размять»), как водится, с опозданием. До маршрута не дошли. Заночевали на морене под бараньими лбами. В палатку влезли не все, я лежал рядышком, засунув ноги в баул. Без акклимухи мне всегда не спится, я долго лежал, рассматривая невозможно яркое горное небо.
Утром встали в 5, вышли в 7, полезли в 9. На бараньих лбах висят перила, очень удобно, спасибо.
Начало маршрута выглядит ужасно, а на самом деле там все хорошо. Лезется. К половине двенадцатого выскочили на балкон. Усталость с недосыпом сыграли со мной адскую шутку – я сел и уснул, проспал полтора часа. Поели, я натянул крюконоги и погреб наверх.
Путь наверх – ключ маршрута Погорелова (у Мороза все сложности выше). Все вертикально, отличные щели, много железа. Ненапряжное А2 с подлазами. В описании написана какая-то ересь, понять, где ты находишься невозможно. Заблудиться нереально, лезешь от одной ржавой железяки до другой. Мой предобеденный сон вышел боком – на «балкон» я вылезал в темноте, с фонариком.
На второй день встали попозже. Первая же веревка с балкона «дает прикурить» - все живое, гудит, зацепки отваливаются, внизу перья и полка. Вторая веревка примечательна широким камином с крайне скудной страховкой. Третья веревка начинается карнизом –сужением внутри камина. Полчаса своей жизни я потратил, пытаясь, как червяк, просочиться насквозь, в итоге застрял, как Винни-Пух и висел, печально болтая в воздухе ногами.
Выкачнувшегося из этой засады ждет контрольный тур. Неожиданное место!
Далее наш путь был ничем не примечателен, вывел на крышу, где мы нашли полочку со снегом и благополучно заночевали. Утром любовались видами в окошке палатки:
Утром вылезли на вершину и спустились в лагерь. Следующие несколько дней были посвящены обсуждениям, бумажкам, совещаниям и, наконец, вся эта нудная, но необходимая кутерьма закончилась торжественной линейкой и жеребьевкой.
Мы «обзавелись» маршрутом Копейки на 4810. На следующий день выдвинулись под стену. Шмоток взяли как-то дофига. Стена стояла то ли мокрая, то ли обледеневшая. Наш план – залезть маршрут за 3 дня перестал казаться реальным. Выяснилось, что мы забыли кучу всего, в том числе – тент от платформы. Я тут же двинулся вниз.
Утром второго дня чемпионата меня огорошил Пятницин словами, что все команды вышли на маршруты. Через 10 минут я бежал наверх, разрываемый на части мыслями о бессмыслености лазания по стене 4810 в непогоду и подгоняемый стадным чувством.
Под стеной решили, что полезем вечером обрабатывать, утром оторвемся. К назначенному времени полило, потом пошел снег, а потом снова полило. В палатке наступило болото. Остаток вечера мы коротали, наблюдая страдания краснояров, пока их не закрыло севшее на гору облако.
Утро следующего дня началось красноярским криком «Мы живы»! Первые пару веревок пролез (скорее прошагал) я. Когда лазание стало чуть отличаться от шагания, меня повело. Дальше лез Саня, я сидел на станциях, борясь со сном, тошнотой и головокружением, Женька подтаскивал баулы. На ночевку встали чуть ниже стандартной, где ночевали Краснояры. Всю ночь по тенту стучали мелкие обломки льда, создавая видимость адской непогоды. Утром обсуждали, стоит ли лезть дальше, решили свалить.
В лагере мы обратили свое внимание на пик Слесова. На эту гору 2 самые логичные линии сходили в 1988 году, в не самое удачное время, и обе эти линии исколошматили болтами.
Не сказать, что мечтаешь о таких маршрутах, но в рамках чемпионата просто конфетка.
Решили, что попробуем сходить оба маршрута, без платформы и остальных тяжких ненужностей.
В день намеченного выхода случились спасы. Утром Иванов бегал с Балезиным под желтую стену наводить команду на наши дюльфера со стены 4810, а к обеду всей толпой пришли в цирк . Очень выручили 4 каталонца, на предложение сходить на спасы не задумываясь отреагировали – «а чего делать? Что-то умное или просто тащить?» Питерцы настреляли у нас кошки, которые почему-то впоследствии ушли с Муриным на 4810.
Вечером следующего дня мы оказались под стеной Слесова. Саня весь день был задумчив, на привалах лежал, а к вечеру начал извергать все съеденное за день различными способами. Оказывается, вот эта картика никакой гиперболы не содержит, в жизни такое и правда бывает.
В 4 утра внезапно оживший Саня почти пинками отправил нас на восхождение.
Маршрут начинается в паре метров от палатки. Первопроходцы забили какое-то невероятное, чудовищное количество болтов; щели, углы, камины и прочие линии рельефа, складывающиеся в нитку маршрута, соединены бескомпромиссными шлямбурными дорогами. Я разок вспорхнул, вылетел из-под карниза и шмякнулся всей тушкой об скалу, пару веревок пролез Саня, дав мне возможность прийти в себя, а потом я опять побежал наверх, считая минуты и разглядывая нависающий, словно нос корабля, уступ – предполагаемое место ночевки.
На ночевку я вылез еще по свету, остальные подходили в темноте. Место для стены Слесова уникальное – можно поставить несколько палаток, очень большая ровная площадка.
Следующий день начался очередной веревкой А3 – все гудит, шатается и навевает какие-то неприятные мысли то ли о больнице, то ли о морге. Хорошо идет вместо ароматного черного кофе.
Метров через 80 этот утренний бодряк вырождается в клевые монолитные щели. Под карнизом обещан какой-то адский маятник – я спокойно перелез в правую щель и по ней добрался до «крыши». «Крыша» в кавычках, потому что это верхняя часть стены, ИТО с подлазами меняется на лазание с подИТОшиваниями. На этом рельефе темп у нас, к сожалению, упал – сашино здоровье все же нас подвело. Саню штормило, ноги его путались, язык заплетался. В 16-29 мы оказались на вершине. Саня упал на коврик и мгновенно уснул.
На следующий день мы спустились, оставили палатку со снарягой под стеной и отправились в лагерь. Изначальный план предполагал отдых прямо под стеной, но очень хотелось в лагерь вниз. По дороге заглянули к судьям. У судей тусовались питерцы, которые собирались на 4810. Питерцы с шутками и прибаутками рассказали, что Татьяна Ивановна отправила третью питерскую команду лезть маршрут Погорелова – запирать нам выигрышный вариант.
День отдыха прошел в суете – попытках придумать замену маршруту Погорелова, выпуститься на Погорелова поперек питера, звонках по спутнику в Одессу Шуре Лаврененко.
Все решилось само собой – Питерцы лезли достаточно быстро, чтобы мы смогли еще попытаться пролезть маршрут до конца чемпионата, а судьи были бы уверены в безопасности любой из команд.
Под стеной мы оказались ровно в тот момент, когда Красноярцы вылезали на Морозовскую ночевку. Ужинали мы в сторонке – все ночевки простреливалась с изрядной регулярностью.
Маршрут мы хотели пролезть за 20 ходовых часов. Совсем переоблегчаться не стали, взяли 8 литров воды, 2 спальника, горелку, решили, что на ИТОшном маршруте я все равно не смогу «убежать» от Женьки с баулом. Палатку не брали, все равно полок для нее нет.
Ночевка находится на 8ой веревке, посчитали, что время старта с небольшим запасом – 11-15.
Так и полезли. Очень пожалел, что не взял с собой кам-хуки, на Слесове под них много рельефа, приходится что-то изобретать. Разок летанул, фифа сколола породу. Перестало вообще что-то напрягать, упал и упал, бывает. В восемь вылез на ночевки, к девяти обработал еще веревку.
Ночь прошла незаметно, удалось слегка подремать. В 5-55 я стоял в крюконогах в верхней точке станции и ждал команды, в 6-00 полез. К 11 часам в голове осталась лишь одна мысль – как можно быстрее попасть на вершину.
Стою на шлямбуре и смотрю на щель. Щель самого поганого размера, больше якоря, меньше френда. Туда бы забить коробочку, но коробка – это долго. В щели есть гнездо от фифы, ставлю фифу, подбиваю молотком – держит. Встаю в верхние кольца, осматриваюсь. Слева есть зацепки. Поворачиваюсь налево, полет, дергает за ногу. Крюконогой зацепил веревку. Пытаюсь встать, ногу простреливает болью. Прошу спустить меня на станцию. Нога стремительно отекает. Становится больно, с каждой минутой больнее и больнее. Достаем аптеку. Я оттягиваю складку кожи на бедре и через термобелье колю противошоковое. В голове шумит, мир вокруг крутится. Саня достает из рюкзака длинную металлическую пластину, сгибает – получается отличная шина. В процессе приматывания наша аптечка улетает в бездну. Это печальное событие ставит точку в обсуждении, куда нам – наверх или вниз.
Последующее мое путешествие в акье убедило меня в правильности этого решения. Как бы мы втроем спускались по этой морене – не знаю.
Из Аксу в Карасу я ехал на лошади. Результат – кровавые мозоли на руках: крутиться в седле, уворачиваясь от веток, с одной ногой в стремени, крайне непросто.
В лагерь я приехал аккурат к награждению. Награждали Томск. Феерическая победа Томска кажется нереальной, после 2х маршрутов на СЗ стену 4810 бегать ставить рекорды на Асане – это что-то. Выглядели парни отрешенными. Удивил отказ Татьяны Ивановны пожать чемпионам руку.
Как обычно, чемпионат кончился внезапно. Только что ты куда-то стремился, что-то упорно делал, вокруг бурлили какие-то страсти и вдруг раз – и все сменилось безмятежным спокойствием. Хочется лежать и ничего не делать, ты выжат как лимон душой и телом, а отпуск кончился…
Пару лет назад казалось, что 6Б на 4810 за 4.5 дня – это очень, очень крутой результат. О таком результате мечталось. А теперь, после чемпионата, понятно, что мечтать (придумывать план, тренироваться etc) надо о несколько иных результатах.
Судьям, участникам и организаторам – большое спасибо!
Команды Москвы поддерживают:
Мои напарники (Саша Иванов и Женя Мазин) обременены всякими глупостями в виде несговорчивых начальников, отпусков, ипотечных кредитов и прочих ужасов капитализма; я же сам себе начальник, подумал, вздохнул горестно и отпустил сам себя в отпуск на месяц. Товарищи мои обещали приехать неделей позже, выдали 2 баула шмоток (это чтобы прибежать налегке) и велели как следует размяться.
Заброска наша была феерична – обещанный вертолет все никак не летел, в Ворухе шла война, из Сориаза увели всех ишаков. В итоге все скопившиеся в Баткене восходители отправились в Узгуруш к Нуритдину.
Путь из Узгуруша в Каравшин занимает два с половиной дня, проходит по четырем перевалам и стоит как заброска вертолетом. К концу пути анекдот про «Хеликоптер Нихт» заиграл новыми, крайне насыщенными красками.
После весьма непродолжительного отдыха выдвигаемся на разминку. Разминаться решили маршрутом Мороза на Асан, поскольку он достаточно сложный, близко и с полками для палатки.
Вышли мы (спасибо Наташе, Сереже и Паше, любезно согласившимся меня «размять»), как водится, с опозданием. До маршрута не дошли. Заночевали на морене под бараньими лбами. В палатку влезли не все, я лежал рядышком, засунув ноги в баул. Без акклимухи мне всегда не спится, я долго лежал, рассматривая невозможно яркое горное небо.
Утром встали в 5, вышли в 7, полезли в 9. На бараньих лбах висят перила, очень удобно, спасибо.
Начало маршрута выглядит ужасно, а на самом деле там все хорошо. Лезется. К половине двенадцатого выскочили на балкон. Усталость с недосыпом сыграли со мной адскую шутку – я сел и уснул, проспал полтора часа. Поели, я натянул крюконоги и погреб наверх.
Путь наверх – ключ маршрута Погорелова (у Мороза все сложности выше). Все вертикально, отличные щели, много железа. Ненапряжное А2 с подлазами. В описании написана какая-то ересь, понять, где ты находишься невозможно. Заблудиться нереально, лезешь от одной ржавой железяки до другой. Мой предобеденный сон вышел боком – на «балкон» я вылезал в темноте, с фонариком.
На второй день встали попозже. Первая же веревка с балкона «дает прикурить» - все живое, гудит, зацепки отваливаются, внизу перья и полка. Вторая веревка примечательна широким камином с крайне скудной страховкой. Третья веревка начинается карнизом –сужением внутри камина. Полчаса своей жизни я потратил, пытаясь, как червяк, просочиться насквозь, в итоге застрял, как Винни-Пух и висел, печально болтая в воздухе ногами.
Выкачнувшегося из этой засады ждет контрольный тур. Неожиданное место!
Далее наш путь был ничем не примечателен, вывел на крышу, где мы нашли полочку со снегом и благополучно заночевали. Утром любовались видами в окошке палатки:
Утром вылезли на вершину и спустились в лагерь. Следующие несколько дней были посвящены обсуждениям, бумажкам, совещаниям и, наконец, вся эта нудная, но необходимая кутерьма закончилась торжественной линейкой и жеребьевкой.
Мы «обзавелись» маршрутом Копейки на 4810. На следующий день выдвинулись под стену. Шмоток взяли как-то дофига. Стена стояла то ли мокрая, то ли обледеневшая. Наш план – залезть маршрут за 3 дня перестал казаться реальным. Выяснилось, что мы забыли кучу всего, в том числе – тент от платформы. Я тут же двинулся вниз.
Утром второго дня чемпионата меня огорошил Пятницин словами, что все команды вышли на маршруты. Через 10 минут я бежал наверх, разрываемый на части мыслями о бессмыслености лазания по стене 4810 в непогоду и подгоняемый стадным чувством.
Под стеной решили, что полезем вечером обрабатывать, утром оторвемся. К назначенному времени полило, потом пошел снег, а потом снова полило. В палатке наступило болото. Остаток вечера мы коротали, наблюдая страдания краснояров, пока их не закрыло севшее на гору облако.
Утро следующего дня началось красноярским криком «Мы живы»! Первые пару веревок пролез (скорее прошагал) я. Когда лазание стало чуть отличаться от шагания, меня повело. Дальше лез Саня, я сидел на станциях, борясь со сном, тошнотой и головокружением, Женька подтаскивал баулы. На ночевку встали чуть ниже стандартной, где ночевали Краснояры. Всю ночь по тенту стучали мелкие обломки льда, создавая видимость адской непогоды. Утром обсуждали, стоит ли лезть дальше, решили свалить.
В лагере мы обратили свое внимание на пик Слесова. На эту гору 2 самые логичные линии сходили в 1988 году, в не самое удачное время, и обе эти линии исколошматили болтами.
Не сказать, что мечтаешь о таких маршрутах, но в рамках чемпионата просто конфетка.
Решили, что попробуем сходить оба маршрута, без платформы и остальных тяжких ненужностей.
В день намеченного выхода случились спасы. Утром Иванов бегал с Балезиным под желтую стену наводить команду на наши дюльфера со стены 4810, а к обеду всей толпой пришли в цирк . Очень выручили 4 каталонца, на предложение сходить на спасы не задумываясь отреагировали – «а чего делать? Что-то умное или просто тащить?» Питерцы настреляли у нас кошки, которые почему-то впоследствии ушли с Муриным на 4810.
Вечером следующего дня мы оказались под стеной Слесова. Саня весь день был задумчив, на привалах лежал, а к вечеру начал извергать все съеденное за день различными способами. Оказывается, вот эта картика никакой гиперболы не содержит, в жизни такое и правда бывает.
В 4 утра внезапно оживший Саня почти пинками отправил нас на восхождение.
Маршрут начинается в паре метров от палатки. Первопроходцы забили какое-то невероятное, чудовищное количество болтов; щели, углы, камины и прочие линии рельефа, складывающиеся в нитку маршрута, соединены бескомпромиссными шлямбурными дорогами. Я разок вспорхнул, вылетел из-под карниза и шмякнулся всей тушкой об скалу, пару веревок пролез Саня, дав мне возможность прийти в себя, а потом я опять побежал наверх, считая минуты и разглядывая нависающий, словно нос корабля, уступ – предполагаемое место ночевки.
На ночевку я вылез еще по свету, остальные подходили в темноте. Место для стены Слесова уникальное – можно поставить несколько палаток, очень большая ровная площадка.
Следующий день начался очередной веревкой А3 – все гудит, шатается и навевает какие-то неприятные мысли то ли о больнице, то ли о морге. Хорошо идет вместо ароматного черного кофе.
Метров через 80 этот утренний бодряк вырождается в клевые монолитные щели. Под карнизом обещан какой-то адский маятник – я спокойно перелез в правую щель и по ней добрался до «крыши». «Крыша» в кавычках, потому что это верхняя часть стены, ИТО с подлазами меняется на лазание с подИТОшиваниями. На этом рельефе темп у нас, к сожалению, упал – сашино здоровье все же нас подвело. Саню штормило, ноги его путались, язык заплетался. В 16-29 мы оказались на вершине. Саня упал на коврик и мгновенно уснул.
На следующий день мы спустились, оставили палатку со снарягой под стеной и отправились в лагерь. Изначальный план предполагал отдых прямо под стеной, но очень хотелось в лагерь вниз. По дороге заглянули к судьям. У судей тусовались питерцы, которые собирались на 4810. Питерцы с шутками и прибаутками рассказали, что Татьяна Ивановна отправила третью питерскую команду лезть маршрут Погорелова – запирать нам выигрышный вариант.
День отдыха прошел в суете – попытках придумать замену маршруту Погорелова, выпуститься на Погорелова поперек питера, звонках по спутнику в Одессу Шуре Лаврененко.
Все решилось само собой – Питерцы лезли достаточно быстро, чтобы мы смогли еще попытаться пролезть маршрут до конца чемпионата, а судьи были бы уверены в безопасности любой из команд.
Под стеной мы оказались ровно в тот момент, когда Красноярцы вылезали на Морозовскую ночевку. Ужинали мы в сторонке – все ночевки простреливалась с изрядной регулярностью.
Маршрут мы хотели пролезть за 20 ходовых часов. Совсем переоблегчаться не стали, взяли 8 литров воды, 2 спальника, горелку, решили, что на ИТОшном маршруте я все равно не смогу «убежать» от Женьки с баулом. Палатку не брали, все равно полок для нее нет.
Ночевка находится на 8ой веревке, посчитали, что время старта с небольшим запасом – 11-15.
Так и полезли. Очень пожалел, что не взял с собой кам-хуки, на Слесове под них много рельефа, приходится что-то изобретать. Разок летанул, фифа сколола породу. Перестало вообще что-то напрягать, упал и упал, бывает. В восемь вылез на ночевки, к девяти обработал еще веревку.
Ночь прошла незаметно, удалось слегка подремать. В 5-55 я стоял в крюконогах в верхней точке станции и ждал команды, в 6-00 полез. К 11 часам в голове осталась лишь одна мысль – как можно быстрее попасть на вершину.
Стою на шлямбуре и смотрю на щель. Щель самого поганого размера, больше якоря, меньше френда. Туда бы забить коробочку, но коробка – это долго. В щели есть гнездо от фифы, ставлю фифу, подбиваю молотком – держит. Встаю в верхние кольца, осматриваюсь. Слева есть зацепки. Поворачиваюсь налево, полет, дергает за ногу. Крюконогой зацепил веревку. Пытаюсь встать, ногу простреливает болью. Прошу спустить меня на станцию. Нога стремительно отекает. Становится больно, с каждой минутой больнее и больнее. Достаем аптеку. Я оттягиваю складку кожи на бедре и через термобелье колю противошоковое. В голове шумит, мир вокруг крутится. Саня достает из рюкзака длинную металлическую пластину, сгибает – получается отличная шина. В процессе приматывания наша аптечка улетает в бездну. Это печальное событие ставит точку в обсуждении, куда нам – наверх или вниз.
Последующее мое путешествие в акье убедило меня в правильности этого решения. Как бы мы втроем спускались по этой морене – не знаю.
Из Аксу в Карасу я ехал на лошади. Результат – кровавые мозоли на руках: крутиться в седле, уворачиваясь от веток, с одной ногой в стремени, крайне непросто.
В лагерь я приехал аккурат к награждению. Награждали Томск. Феерическая победа Томска кажется нереальной, после 2х маршрутов на СЗ стену 4810 бегать ставить рекорды на Асане – это что-то. Выглядели парни отрешенными. Удивил отказ Татьяны Ивановны пожать чемпионам руку.
Как обычно, чемпионат кончился внезапно. Только что ты куда-то стремился, что-то упорно делал, вокруг бурлили какие-то страсти и вдруг раз – и все сменилось безмятежным спокойствием. Хочется лежать и ничего не делать, ты выжат как лимон душой и телом, а отпуск кончился…
Пару лет назад казалось, что 6Б на 4810 за 4.5 дня – это очень, очень крутой результат. О таком результате мечталось. А теперь, после чемпионата, понятно, что мечтать (придумывать план, тренироваться etc) надо о несколько иных результатах.
Судьям, участникам и организаторам – большое спасибо!
Команды Москвы поддерживают:
