«Восхождение — это персональная эволюция»: как люди покоряют высочайшие горы

Андрей Вергелес, 29 лет

Работает в IT-сфере. Покорил восьмитысячник Манаслу

О решении покорить восьмитысячник

Первые четыре года увлечения альпинизмом я провел в различных альплагерях Кавказа: каждое лето мы ездили туда с моими друзьями, чтобы научиться чему-то новому и отточить навыки. Когда мы почувствовали себя увереннее, мы приняли решение перебраться в Среднюю Азию — в Киргизию и Таджикистан. Именно с этого начались мои первые шаги в мир высотного альпинизма.

На вершины высотой 7 тысяч метров и более у меня ушли следующие четыре года жизни. В 2013 году в Таджикистане я познакомился с альпинистской из Киева Марией Коваль. Мы вместе ходили на пик Коммунизма, пик Корженевской и пик Ленина. Летом 2015-го на спуске с вершины пика Ленина мы одновременно поняли, что пора двигаться дальше. Так мы задумались о Гималаях. Тогда эти мечты казались практически невыполнимыми, но уже осенью 2016 года мы отправились в Непал и попробовали свои силы на восьмой по высоте вершине мира — горе Манаслу (8156 метров).

Манаслу мы выбрали по очень банальным соображениям: она оказалась самым бюджетным вариантом из восьмитысячников. К тому же Манаслу является довольно простой горой с технической точки зрения: никаких особых сложностей на ней нет. Если рассматривать ее как первый восьмитысячник без использования кислородного баллона, то это разумный выбор, потому что на ней можно ощутить все прелести высотного альпинизма и попытаться решить, надо тебе все это или нет.

Все мои экспедиции были организованы собственными силами: восхождения в составе коммерческих групп стоят неоправданно дорого. Например, подъем на Манаслу с базовым сервисом в прошлом году стоил минимум 10 с половиной тысяч долларов.

К сожалению, нельзя просто прийти в Министерство туризма Непала и сказать: «Привет, чуваки! Я хочу подняться на гору, вот вам деньги, дайте мне все необходимые документы и разрешение». Активная фаза диалога с непальской стороной у нас началась за 5–6 месяцев до старта самой экспедиции. Мы переписывались со встречающей компанией, которая помогала нам с оформлением всех необходимых документов, в частности с оформлением разрешения на восхождение — это самый сложный организационный момент. Наш друг-непалец, который подавал наши документы в министерство, жаловался, что тратит на это слишком много времени из-за местной бюрократии и что там постоянно намекают на взятки.

О восхождении

Во время штурмового выхода из лагеря на саму вершину я чувствовал себя довольно плохо. У нас был определенный график акклиматизации, который должен был помочь организму плавно адаптироваться к высоте, но осенью 2016 года восходительский сезон, во время которого можно было акклиматизироваться и сходить на вершину, был невероятно коротким из-за регулярно надвигающихся с Китая циклонов. Поэтому нам пришлось сильно урезать график: если сначала мы планировали выходить на вершину на 24–26-й день после прибытия в базовый лагерь, то из-за циклона мы были вынуждены сделать это на 14-й день. Перед этим мы приняли решение купить в базовом лагере кислородный баллон, который мы могли бы использовать во время спуска, если кому-то станет совсем плохо. Но все обошлось, а сам баллон мы потом удачно перепродали.

К сожалению, до высшей точки Манаслу дошел только я. Моя напарница в районе 7900 метров приняла волевое решение и повернула вниз. Собственно, штурм вершины из лагеря, который находится на высоте 7500 метров, у меня занял 8 часов 34 минуты. Что я ощутил стоя на вершине этой горы? Абсолютно ничего. Это было полное отсутствие каких-либо мыслей, эмоций, не было и чувства радости от преодоленного пути. До самой экспедиции я представлял, как буду стоять на вершине и записывать для своего видеоблога мотивационные речи и показывать мир с высоты 8 тысяч метров, но в итоге я настолько устал, что абсолютно забыл про все это.

На высоте приблизительно 8 тысяч метров я наткнулся на китайскую альпинистку, которая лежала на склоне горы с закрытыми глазами. Когда я начал ее будить и кричать, чтобы она шла вниз, у нее хватило сил лишь на то, чтобы взмахом руки указать на редуктор кислородного баллона, который показывал 0 атмосфер. Больше она ничего не способна была сделать. Для нее все закончилось хорошо: с ней поделились кислородом и, скорее всего, помогли спуститься вниз.

Как относятся к альпинизму другие люди

Каждый раз, когда я возвращался из очередной поездки в горы, я сталкивался с волной вопросов от друзей и знакомых о том, как происходит восхождение. На протяжении всех этих лет я старался терпеливо отвечать, поэтому приходилось повторять практически одно и то же бесчисленному количеству людей. Перед Манаслу я окончательно осознал, что людям интересна эта тема, и решил показать все происходящее от первого лица: в результате я начал вести видеоблог на ютьюбе, где попытался передать всю атмосферу восхождений. Я хотел, чтобы у человека, который никогда не был в горах, отпали все вопросы.

Сейчас, абсолютно не иронизируя, я заявляю: «Не занимайтесь высотным альпинизмом. Трекинги в Непале с небольшим рюкзаком — очень приятное и увлекательное занятие, но высотный альпинизм — очень сомнительное во всех смыслах увлечение». Наверное, сложно найти более бессмысленное занятие, чем подъем на вершины. Высотный альпинизм съедает огромное количество денег, большую часть свободного времени, и он никак не прибавляет здоровья.

Я работаю в IT-сфере, а горы и путешествия — мои увлечения, которые стали образом жизни. Я постоянно живу в путешествиях: за 2016-й год я всего три месяца был дома. Многие спрашивают, почему я не хочу начать зарабатывать себе на жизнь, сопровождая людей в горы. Пока меня не уволили из-за моих постоянных отпусков с работы, я буду этого избегать. Если я из гор сделаю работу, я перестану получать от этого удовольствие.

Близкие переживают за меня. Раньше мама относилась к моим поездкам в горы довольно равнодушно, так как была не в теме. Горы представлялись ей как альпийские луга с эдельвейсами и мирно пасущимися коровами. Но в какой-то момент она стала активным пользователем интернета и начала читать про альпинизм. И тогда она кардинально изменила свое мнение о горах, но что она по большому счету могла сделать? Ничего, она же понимает, что я в это дело плотно вляпался.

Я сделаю все возможное, чтобы отстранить своего племянника от альпинизма. Ему шесть лет, и каждый раз, когда он приезжает ко мне в гости, он проявляет откровенный интерес к моему снаряжению, которым завалена вся квартира. Пусть он ходит в трекинг на Кавказе, Карпатах, Непале, но не занимается высотным альпинизмом. Я плотно варюсь в этой тусовке и прекрасно осознаю, сколько людей остается в горах.

Я на сто процентов уверен, что все люди, которые занимаются альпинизмом, невероятные эгоисты. Как еще можно объяснить тот факт, что семейный человек, у которого есть дети, все бросает и уезжает в очередную экспедицию, прекрасно осознавая, что может остаться в горах?

Наталия Матусова

Управляющий директор компании Add/Wise, эксперт в области управления талантами, коуч. Покорила Эверест

О мотивации

Бывает, ты видишь какое-то место и понимаешь, что тебе туда обязательно нужно. Так в двадцать лет я увидела панораму Эвереста и, на тот момент ничего не зная об альпинизме, поняла, что обязательно там буду. Кроме того, мне очень хотелось посмотреть на Землю с наивысшей точки планеты. Когда эта мечта стала планом, я смогла ответить себе на вопрос: зачем? Этот вопрос вообще волшебный: если вы можете на него ответить и этот ответ отзывается в вашем сердце, для вас нет ничего невозможного.

Подготовка к восхождению на Эверест заняла десять лет, потому что я могла позволить себе отпуск только раз в год. За эти годы я успела побывать на Эльбрусе (5642 метров), Аконкагуа (6961 метров), Чо-Ойю (8188 метров), Килиманджаро (5895 метров), Хан-Тенгри (7010 метров), пике Корженевской (7105 метров), Денали (6190 метров) и других вершинах.

Мне пришлось перестроить свою жизнь, для того чтобы найти здоровый баланс между семьей, работой и тренировками. Когда перед тобой стоит высокая цель, очень важно, чтобы тебя окружали понимающие и разделяющие твои ценности люди. Тогда ты не плывешь против течения, а остаешься в потоке, который способствует твоей самореализации.

В альпинизме, как и в прочих экстремальных видах спорта, у людей можно часто наблюдать проявление лжемотивации: когда человек просто хочет доказать себе или кому-то еще, что он крутой, либо вообще не может объяснить, зачем ему это. При лжемотивации вероятность победы минимальна. Если ты не понимаешь, ради чего ты идешь вперед, сложности на пути будут рассматриваться не как интересные препятствия, а знаки, которые указывают на то, что нельзя идти дальше.

О восхождении на Эверест

У нас было непростое восхождение: сто пятьдесят человек на склоне — это смертельно много. Столпотворение на тропе и непогода привели к 36 часам штурма и спуска без отдыха. Когда мы прибыли в базовый лагерь с севера, восхождения с юга были приостановлены: сошедшие лавины унесли там жизни нескольких человек. Мы находились в режиме полной неопределенности — останутся ли местные жители в лагере или уедут на похороны родственников, будут ли провешены перила, позволит ли погода взойти.  

Мой друг Игорь Свергун, который погиб во время теракта на Нангапарбате, говорил, что самое тяжелое во время экспедиции на Эверест — умение ждать. Я часто вспоминала его слова. Оказавшись в отличной физической форме с видом на мечту всей жизни, но в полной неизвестности, члены экспедиции оставались ждать наедине с собой. Я видела нескольких людей, которые не выдержали и уехали.

Потом нам сообщили, что ожидается два окна ясной погоды. Естественно, весь лагерь, около ста пятидесяти человек, отправились на восхождение. Была ситуация, когда четверка восходителей металась между второй и третьей ступенями Эвереста с просьбой отдать запасные кислородные маски, так как их маски вышли из строя. Все, кто ответственно готовится к восхождению на Эверест, знают, что необходимо взять дополнительный комплект, так как из-за разницы температур и перепадов давления оборудование часто выходит из строя. В итоге участники экстренно спустились вниз, находясь в двух-трех часах от мечты. Когда мы достигли вершины, погода резко испортилась. Но те пять минут, которые я провела там, были особенными — помню ощущение, как будто на вершине бьет теплый источник.

Спуск был сложнее, чем подъем, — как и любой спуск. Оставшиеся пятнадцать-двадцать процентов жизненных ресурсов ты должен превратить в сто, а в условиях плохой видимости и сходящих лавин эти ресурсы тают очень быстро. Тогда помогло умение жить в моменте, а также понимание, зачем нужно вернуться живым.

О женщине в горах

Пусть меня простят борцы за равноправие: мужчины и женщины разные, возможности у нас разные, и это определено природой. Мужчины сильнее физически, а женщины — выносливее.

Альпинизм — это в основном мужской вид спорта, потому что на десять мужчин здесь приходится одна женщина, а может быть, и меньше. Поэтому, если женщина попадает в экспедицию, один из вызовов для нее — не оказаться слабым звеном. Такие черты, как созидательность, понимание, интуиция и терпеливость, помогают во многих сложных экспедиционных ситуациях. Это могут быть ситуации, когда команда устала, назревает конфликт и есть необходимость принять решение в условиях неопределенности.

Меня часто спрашивают, стоило ли тратить десять лет жизни, два месяца экспедиции и 60 тысяч долларов ради пяти минут на вершине. Мой ответ — безусловно. Основной и наиболее ценный для меня опыт — это процесс достижения вершины. Это персональная эволюция, когда благодаря внешней среде и внутренней работе ты меняешься: становишься сильнее, осознаннее, а значит, счастливее. И не важно, что из-за непогоды мне не удалось рассмотреть Землю. Есть повод вернуться.

Виктор Афанасьев, 38 лет

Мастер спорта по альпинизму, чемпион России по альпинизму 2004 года. Поднялся на три восьмитысячника

О вершинах и стилях

В секцию скалолазания и альпинизма я пришел в 1994 году, когда мне было пятнадцать лет, а непосредственно альпинизмом я занялся через год-два, это были уже не просто тренировки, но и выезды на скалы. Позднее я стал участвовать во всероссийских соревнованиях и стал мастером спорта. Из восьмитысячников (горные вершины, чья высота превышает 8 тысяч метров над уровнем моря. — Прим. ред.) я заходил на гору К2 (Пакистан, 8614 м), Гашербрум I (Пакистан, 8080 м) и Броуд-Пик (Пакистан, 8051 м).

К2 — очень сложная гора, ее называют горой-убийцей. В 2007 году в экспедицию на К2 пригласили двадцать человек, в том числе меня. В течение года мы ездили на Эльбрус, делали забеги, а после этого отобрали уже двенадцать альпинистов, и я вошел в эту группу. Мы поднимались на К2 в гималайском стиле (когда альпинисты создают систему промежуточных лагерей, в которые можно возвращаться для отдыха, и провешивают перильную страховку. — Прим. ред.), и это настоящая командная работа. На вершину тогда поднялись я и еще три человека, а остальные по разным причинам остались в лагере.

Малейшая оплошность на К2 стоит жизни, потому что в отличие от других восьмитысячников она очень крутая до самой вершины — угол ее наклона больше 45 градусов. Один из высотных портеров (переносчик грузов в горах. — Прим. ред.) сорвался, поднимаясь по очень сложному участку маршрута, так называемому бутылочному горлу. Он закреплял веревку, потерял равновесие и улетел по кулуару, который называют там трупосборником: у человека, который упал туда, нет шансов выжить, да и достать его оттуда практически невозможно. Еще там сходят лавины, и если человек в нее попадает, он тоже оказывается в такой трещине.

На два других восьмитысячника я ходил вместе с альпинистом Валерием Бабановым в двойке. Это был альпийский стиль, то есть максимально быстрое восхождение на вершину без промежуточных лагерей при минимальном использовании альпинистского снаряжения. Мы шли по новому, не классическому маршруту — это были первопрохождения. Для альпинистов-спортсменов они имеют большое значение, особенно когда речь идет о восьмитысячниках.

О подготовке

Подготовку к восхождению нужно начинать с обучения простейшим навыкам пребывания в горах — начиная с того, как правильно укладывать рюкзак. Нужно тренировать выносливость, попробовать сходить на менее высокие горы и только затем идти на восьмитысячник.

Обычно во время подготовки создаются искусственные трудности, для того чтобы подготовиться к ним психологически. Например, тебя не должна смущать одышка, сильный ветер, а также необходимость вытапливать воду из снега. На успешность восхождения влияют также бытовые факторы — наличие снаряжения, например.

При подготовке к восхождению на К2 я изучал самые опасные участки маршрута по фотографиям, которые сделали предыдущие экспедиции. Особенно мне запомнились участки под названием вертикальный камин и бутылочное горло. Камин длится всего около 10 метров, но его крутизна — это настоящий психологический барьер для альпинистов. А бутылочное горло — это узкое место с очень твердым льдом. Когда я преодолевал эти участки, я думал о первопроходцах, которые делали такое же восхождение, но без современного оборудования, пуховок и кошек. Я готов снять шляпу перед этими людьми.

Внизу я ставлю себе цель достичь вершины, но во время восхождения концентрируюсь на пути и ощущениях: вот я начал подниматься на вершину, вот достиг первого лагеря, теперь второго. На каждом этапе я слушаю свой организм и думаю, стоит ли отдохнуть, можно ли идти дальше. Поэтому, когда я достиг цели, я все равно был сконцентрирован на том, что еще нужно спуститься. Поднимаясь на вершину, ты уже думаешь о спуске. А эйфория, радость и счастье от того, что ты совершил восхождение, в полной мере ощущаются только внизу, спустя два-три дня.

О работе в горах

Я много работаю гидом. Перед восхождением я провожу обучение, рассказываю о технических и бытовых условиях в горах. С новичком, который собирается зайти на небольшую гору, я провожу занятия в течение двух дней. Перед подъемом на пятитысячник или семитысячник мы занимаемся дольше — на скалах, снегу и льду. Многое зависит от поставленных целей. Если человек приходит и говорит, что хочет взойти на Эльбрус или более высокие горы, я объясняю, что его может ожидать там, и даю план тренировок. Если он готов следовать моим тренировкам и указаниям, мы начинаем с ним работать. Но если он обманул меня, что тренировался, еще во время акклиматизации это будет видно, и тогда я как гид имею право оставить его в лагере в целях безопасности.

При плохой подготовке может возникнуть горная болезнь вплоть до галлюцинаций. У меня галлюцинаций никогда не было, но я стал свидетелем многих таких случаев и даже сам спускал людей из-за них. Это действительно страшно. Если рядом не окажется людей, которые адекватно смогут оказать помощь и спустить вниз, то человек может остаться там.

Страх — это вообще отдельная тема. К встрече с ним мы начинаем готовиться еще внизу, поэтому если на высоте и появляется страх, то только контролируемый. Я всегда просчитываю на несколько шагов вперед свой маршрут, а еще у меня всегда есть некий запас прочности для восхождения: на вершину нельзя идти на грани.

Когда человек делает восхождение на гору выше 5 или 7 тысяч метров, а потом возвращается домой, он все начинает воспринимать по-другому. Он начинает ценить жизнь, больше дорожить временем — он вообще становится другим. Мне об этом часто говорят те, кому я помог подняться на вершину своей мечты.