Александр Гуков открыл глаза и увидел, что за ним прилетел вертолет. Оттуда выбежали пилоты и спасатели с носилками — и сообщили, что теперь он наконец спасен.

Было 31 июля 2018 года. 42-летний альпинист застрял на пакистанской горе Латок-1 на высоте 6145 метров — это было шесть дней назад. Все это время он находился на небольшой площадке на почти отвесной скале. Гуков потерял способность шевелиться и думал, что выхода уже нет. Иногда ему приходило в голову, что пора попытаться спуститься самостоятельно — без снаряжения, которое улетело в пропасть, — и, возможно, погибнуть.

Несколько раз Гуков уже слышал, как рядом летает вертолет, но тот ни разу не поднимался до высоты, где он находился. Теперь спасение было совсем рядом.

Гуков закрыл глаза. А когда открыл их — вокруг были только горы и снег. И никакого вертолета.

Он снова моргнул — и увидел спасателей. «Все нормально!» — ответил один из них, когда альпинист спросил, что происходит.

Он моргнул еще раз. Горы, снег и ледяная пропасть в несколько сотен метров.

Гуков уже не понимал, где реальность, а где сон или галлюцинация. Чтобы остаться в здравом уме, он вспоминал прошлое и пытался реконструировать в памяти диалоги со знакомыми. А еще он думал о своих образцах для подражания — о людях, которые пытались покорить Латок-1 за сорок лет до него, в 1978 году. И о том, что он сумел подняться дальше, чем они.

Ледяная стена

Северная сторона горы Латок-1 (она входит в пакистанскую горную систему Каракорум) считается одним из последних неосвоенных альпинистских маршрутов: вершину высотой в 7145 метров неоднократно покоряли, поднимаясь с южной стороны горы, но никогда — с северной. В отличие от многих других самых высоких точек мира сюда не ходят коммерческие экспедиции — любителю, заплатившему десятки тысяч долларов гиду, на Латок-1 не подняться: для этого нужен не только выносливый организм, но и очень хорошая техника скалолазания. Отвесные склоны покрыты льдом, а площадок, подходящих для ночевок, здесь почти нет — тем, кто решается отправиться на вершину, приходится ежедневно тратить несколько часов, просто чтобы вырубить себе место для сна на краю пропасти.

На Латке-1 сложно акклиматизироваться. Здесь очень нестабильная погода — на то, чтобы переждать неблагоприятные условия, часто уходит много времени, а с ним — продуктов и газа. Здесь все время случаются камнепады. Здесь крайне неподходящий рельеф: фактически склон — это крутая стена, на которой оседает снег. Альпинист Валерий Шамало, пытавшийся покорить северный склон Латка-1 в 2017 году, считает эту гору самой интересной из нерешенных альпинистских задач. И одной из самых рискованных: альпинист Виктор Коваль рассказывал, как его группу, когда они, так и не дойдя до вершины, спускались с Латка-1, «чудом не поубивало камнями»; один человек из его команды едва не погиб под лавиной, которая унесла его на триста метров вниз. В 2001 году во время восхождения на гору умер российский альпинист.

Дальше других удалось пройти первопроходцам — вдохновившим Александра Гукова четырем американцам: Джеффу Лоу, Джорджу Лоу, Майклу Кеннеди, Джеймсу Донини, отправившимся на Латок-1 в 1978 году. Базовый лагерь, куда альпинисты, закупившись необходимыми припасами, добрались из города Скарду, находился на высоте 4700 метров. «Крутое, узкое и покрытое льдом северное ребро Латка-1 закрывало собой горизонт», — вспоминал один из участников экспедиции.

 

https://www.facebook.com/LoweAlpine/photos/a.410388602330666/1788752991160880/?type=3" data-width="650"> 

https://www.facebook.com/LoweAlpine/photos/a.410388602330666/1788752991160880/?type=3" data-width="650"> 

Джефф Лоу во время восхождения на Латок-1, 1978 год

 

Дальше они шли вчетвером. Двое поднимались с помощью ледорубов и «кошек», протягивая за собой веревку; двое следом, зацепившись за веревку жумаром, тащили за собой большую часть вещей. На третий день они решили отдохнуть; на четвертый начался ураган с грозой — и не затихал почти неделю. Альпинистам пришлось резко сократить рацион.

Чем выше они забирались, тем меньше становилось плоских пространств. Иногда приходилось сидеть на небольших ледяных выступах. Очень хотелось пить, но для этого приходилось часами растапливать снег и кипятить воду.

Несмотря на все трудности, красота вокруг завораживала. «Вид на ледник будоражил. Мы находились на горе так долго, что казалось, что ничего больше в нашей жизни и нет, — вспоминал потом один из американцев. — Воспоминания растворились в далеком прошлом. Каждый день мы делали одно и то же: просыпались, готовили еду, обувались, одевались потеплее, собирали снаряжение, лезли, тянули груз, разгребали место под ночевку, ели, спали».

На девятнадцатый день, дойдя до высоты в 6900 метров, они вырыли в снегу небольшую пещеру — чтобы спрятаться из-за очередного урагана. Подняться на вершину им так и не удалось — было очень ветрено, очень холодно, и двое альпинистов уже не могли никуда идти. Джефф Лоу был так слаб, что другие начали опасаться за его жизнь. В пещере они провели шесть ночей без пищи — а когда наконец добрались до базового лагеря, ели, пока у них не начали болеть животы. Джим Донини потом вспоминал, что на полное восстановление у него ушло полгода.

За следующие сорок лет покорить Латок-1 пытались почти тридцать раз. Небольшой перерыв случился только в 2013 году — когда все восхождения на горы Каракорума были официально отменены после одного из самых трагичных инцидентов в истории альпинизма. 23 июня 2013 года базовый лагерь у горы Нанга-Парбат окружили боевики-исламисты с ножами и автоматами. Они заявили, что представляют «Талибан», — и стали вскрывать палатки в поисках американцев. Американец нашелся один — китайского происхождения; вместе с еще десятью людьми — тремя украинцами, двумя китайцами, двумя словенцами, литовцем, носильщиком из Непала и пакистанским поваром — его поставили на колени и расстреляли, заявив, что это месть за Осаму бин Ладена. После этого горный сезон был окончен, российских альпинистов срочно эвакуировали из Каракорума.

Именно в 2013 году Гуков впервые собирался подняться на Латок-1 — вместе еще с тремя российскими альпинистами Олегом Колтуновым, Вячеславом Ивановым и Александром Ручкиным. Им тоже пришлось отменить свое восхождение, а когда Гуков снова задумался о покорении Латка, пришлось искать новых партнеров: Колтунов насмерть разбился в Крыму, Иванов и Ручкин — в Перу. 

В 2014 году восхождения на Каракорум возобновились. Впрочем, рекорд покорения северного склона Латка-1 до 2018 года продолжал принадлежать экспедиции Лоу, Кеннеди и Донини — им почти удалось добраться до отметки в 7 тысяч метров.

Власть зова

Когда Александр Гуков был подростком, родители подарили ему несколько приключенческих романов американских писателей — Джека Лондона, Фенимора Купера и Майн Рида. Достать их было непросто: родители Гукова состояли в обществе любителей книг, но за подобной литературой все равно приходилось стоять в очередях. Прочитав эти книги, Гуков тоже стал мечтать о приключениях — и решил, что, когда вырастет, станет путешественником.

Гуков родился в Ростове-на-Дону в 1976 году. Когда он учился в средней школе, во дворе их дома открылся клуб юных моряков. Отец Гукова, который мечтал стать моряком, но не смог (из-за плохого зрения), отправил туда сына. Следующие три года Гуков изучал морское дело и ходил под парусом по Дону и Волге. После школы он поступил в ростовский морской колледж. 

В 1995 году, уже переехав в Новороссийск, он отправился в свой первый одиночный поход — через Кавказ. Других туристов там почти не было из-за войны в Чечне — но Гуков не задумывался о возможных опасностях. «Молодой [был] и особо не волновался, — рассказывает он. — Правда, в первую же ночь ко мне приехали местные на конях, спросили, что и как. Потом попросили всем передать, чтобы приезжали почаще». Ночевал он чаще всего в кошарах для овец — полевых хлевах.

Тогда же Гуков впервые увидел Эльбрус. Гора показалась ему огромной. «Залез бы я на него? Но ведь это так долго и столько усилий…» — вспоминает он свои впечатления. В итоге забираться на гору он не решился — но вскоре туда вернулся. В Новороссийске он познакомился с людьми из туристического клуба, и они начали вместе забираться на близлежащие скалы. Следом Гуков отправился на Эльбрус, заручившись помощью Краснодарской федерации альпинизма, — и с первого раза покорил вершину. Как вспоминает альпинист, добравшись до нее, он почувствовал эйфорию — но из-за слишком быстрого восхождения его тут же начало сильно тошнить.

Высшее образование Гуков получал в новороссийской морской академии — с расчетом на то, что будет зарабатывать в море на долгие путешествия. Выпустившись, он переехал в Санкт-Петербург, откуда удобно было работать на одну из рижских судоходных грузовых компаний — по графику четыре месяца в море, два на суше. Сначала Гуков работал на танкерах, после перешел в газовый флот.

За последние 20 лет Гуков, по его подсчетам, поднялся на сотни гор. Уже когда он увлекся альпинизмом, он познакомился с Джулией — своей будущей женой. Первое время она очень обижалась, когда он отправлялся на очередное восхождение — за день до отъезда она переставала разговаривать с мужем, но теперь уже привыкла. Двое детей Гукова постоянно рисуют или лепят из пластилина композиции о том, как он путешествует в горах.

Тренируется Гуков на скалах неподалеку от Новороссийска, кроме того, он дважды в неделю ходит на скалодром и пробегает по 10 километров. Весной 2017 года он бежал в Новороссийске полный марафон в майке с символикой Алексея Навального.

Гуков ни разу не был на восьмитысячниках — горах, высота которых превышает 8 километров (в мире таких всего 14: одиннадцать в Гималаях и три в Каракоруме). «Не хочется ходить по классическим маршрутам, хочется быть первопроходцем», — объясняет альпинист. Кроме этого, он уверен, что подниматься туда с кислородными баллонами, как участники коммерческих экспедиций, неспортивно, — и поэтому пока тренирует выносливость на более низких высотах.

Гуков объясняет свою тягу к покорению сложных вершин тем, что ему хочется испытать себя. «Это ж выход из зоны комфорта, возможность увидеть другие стороны себя, а потом вернуться в обычную жизнь, — рассуждает он. — В обычной жизни не знаешь, как поведешь себя при таких нагрузках, как будешь принимать решения. Когда возвращаешься после в обычную жизнь, то все маленькие радости воспринимаются острее: и дом, и друзья, и жена, и дети».

«„Отыщешь ты в горах победу над собой“, если говорить словами Визбора, — объяснял свою мотивацию российский альпинист Максим Богатырев. — Мужчине особенно важно оставаться мужчиной, чего-то добиваться, к чему-то идти, преодолевать сложности. И альпинизм — один из путей реализации себя и самовыражения. Но это и про контраст. Здесь у нас есть теплый дом, горячий чайник, комфорт, а суровые условия учат тебя ценить эти простые радости. Когда не мылся неделю, то даже ведро теплой воды радует. Когда не уставал так, что еле ноги волочишь, и не промерзал насквозь — не так ценишь простую кровать и тепло дома». Советские и российские альпинисты много раз говорилио том, почему их тянет в горы. «Стоит гора. Тысячи людей видят ее, — поясняла одна из них. — Но с некоторыми происходит что-то особенное. Какой-то голос говорит им — эта гора ждет, чтобы на нее поднялись. С этой минуты они во власти зова».

Страшно, но будем рубиться

Впервые взойти на Латок-1 Гуков попытался летом 2017 года — вместе еще с двумя российскими альпинистами. Тогда помешала погода — «с неба все время что-то сыпало».

Поначалу альпинистам было страшно. «Столько попыток, а успеха нет. В чем дело? — рассуждал Гуков в отчете о восхождении. — Но страх прошел, просто это сложная гора, на которой нужно работать 10 дней в тяжелых условиях».

Ход экспедиции Гуков фиксировал на видео. По нему можно понять, как происходит такое восхождение: альпинистам сложно говорить, их засыпает снегом, ночевать приходится в расщелинах — или на гребнях шириной в метр, по обе стороны от которого пропасти. Однажды начинает идти густой снег — и три россиянина проводят целый день в мокрой палатке, потому что в полуметре от нее уже ничего не видно. Для одной из ночевок они, почти как американцы, роют в снегу пещеру — но внутри все равно холодно. Иногда Гуков замечает, что снег идет снизу вверх. В какой-то момент он начал описывать погоду исключительно словами «говно» и «жопа».

«Страшно, страшно, страшно, но ничего — будем рубиться, — говорит он в камеру на седьмой день восхождения. — Куда идти, где мы — непонятно». Рубились недолго: вскоре другой альпинист, Валерий Шамало, заболел. С каждым днем ему становилось все хуже, в какой-то момент во время восхождения он уронил в пропасть рюкзак, в котором была единственная палатка. Когда до вершины оставалось идти около четырех дней, они решили повернуть обратно — еды почти не осталось, сами альпинисты были «в полумертвом состоянии». Когда они повернули обратно, им оставалось 100 метров по вертикали до рекорда 1978 года.

После экспедиции у Шамало из-за обморожения удалили несколько фаланг пальцев на руках и ногах. Гуков же решил, что попробует покорить Латок-1 снова, сочтя, что маршрут «безопасен». Когда оказалось, что его прежние попутчики с ним пойти не смогут, он предложил отправиться на гору альпинисту, с которым познакомился в 2013 году.

Тогда Гуков участвовал в соревнованиях по альпинизму в Ингушетии — такие нужны, например, для того, чтобы получить звание мастера спорта или кандидата. Гукову не нравилось — нужно было подниматься по маршрутам на время, а он считал, что для таких методов это неподходящий вид спорта: «Если соблюдаешь все меры безопасности, тяжело бегать на скорость. Бегаешь — значит, чем-то пренебрегаешь».

Зато на скорость хорошо бегали два брата из Иркутска — Евгений и Сергей Глазуновы. Они понравились Гукову — он предложил их подвезти, разговорился и узнал, что они никогда не были на море. Тогда Гуков пригласил их к себе в гости в Новороссийск — они поехали туда сразу после соревнований. Там они обсуждали восхождения и гуляли. Гуков показал им свой станок для вытачивания фингербордов — деревянными дощечками, которые альпинисты используют для тренировки пальцев, он увлекся в 2000-х и в какой-то момент даже сам стал вытачивать их на станке и продавать.

В следующие годы Гуков поддерживал контакт со старшим из Глазуновых — Евгением. У братьев было много альпинистских успехов: они вторыми в истории поднялись на Чон-Тор в Киргизии, а в 2016 году они победили в чемпионате России по альпинизму. Глазуновы нравились Гукову — и он предложил Евгению вместе пойти на Латок-1. Выяснилось, что братья подумывали предложить ему то же самое.

Вместе они в горы никогда не ходили — хотя обычно сложные вершины покоряют проверенные группы (альпинисты должны доверять друг другу и быть уверенными в страхующих их напарниках). Гукова и Глазуновых это, впрочем, не смущало. Встретиться они решили уже по пути в Пакистан. Гуков послал братьям советы, как оформить визу, и список необходимого снаряжения; они обсудили маршрут и трудности акклиматизации без привалов — их на Латке-1 делать негде.

В течение следующих месяцев Гуков переписывался с Евгением Глазуновым. Всю зиму 2018 года братья почти ежедневно тренировались на скалодроме; незадолго до экспедиции они сходили в горы в Крыму и в Альпах. Гуков тоже тренировался — а для акклиматизации путешествовал по горам в США.

Евгений Глазунов на Латок-1 в итоге решил не ехать — не хватало денег, к тому же 30-летний альпинист собрался поступать в физкультурный институт. Это означало, что подниматься на вершину будет тяжелее — но Гуков все равно решил идти. С младшим братом Евгения, 26-летним Сергеем Глазуновым, они начали плотно общаться только за неделю до поездки. Она должна была обойтись альпинистам в 10 тысяч долларов на двоих.

За день до вылета в Пакистан Гуков вместе с семьей и друзьями отмечали его 42-й день рождения. В аэропорт его провожала жена. «Она говорит так: если я сказал, что 10 дней буду без связи, то эти 10 дней не особо беспокоится, а если уже больше проходит, тогда уже, конечно, начинает, — рассказывает альпинист. — На самом деле, думаю, она беспокоится всегда».

Зубные щетки без ручек

30 июня 2018 года Гуков и Глазунов встретились в аэропорте Абу-Даби — на пересадке на рейс в Исламабад. У обоих с собой были 32-килограммовые рюкзаки: палатка, «кошки», ледорубы, ледобуры, термобелье, фонарики, очки, веревки, крюки. Из поездки в США Гуков привез с собой специальную альпинистскую еду: она была разложена по пакетам, которые достаточно было залить холодной водой на пять-восемь минут. Это было удобно, потому что не использовался газ и не нужен был котелок — при этом блюда получались очень вкусные и совсем не типичные для восхождений: лазанья, творог, яичница, макароны с курицей.

Столица Пакистана Исламабад Гукову еще в прошлый раз не понравилась — «новопостроенная деревня с кучей военных», где ему особенно запомнилась пиццерия: он попросил не сыпать ничего острого, и ему принесли пиццу, засыпанную специями. Выходить в город совсем не хотелось — альпинисты переждали несколько часов до самолета в Скарду в аэропорту.

Через Скарду — небольшую деревню с сотней домов и мини-гостиниц — проезжают большинство альпинистов, собирающихся подниматься на главные пакистанские вершины: на восьмитысячник К2 (выше только Эверест), на «гору-убийцу» Нанга-Парбат и на Латок-1. Прилетев туда, Гуков и Глазунов выехали на джипах в ближайшую к базовому лагерю деревню — часть ее жителей зарабатывает на жизнь помощью альпинистам, часть трудится на рисовых полях. Россияне поставили палатки на травяной площадке неподалеку от местных гостевых домов и повстречали коллег-альпинистов из Европы. Купив нужные для восхождения баллоны с газом и шоколад, они весь вечер сидели в социальных сетях.

На следующий день, 1 июля 2018 года, Гуков и Глазунов встретились с гидом и поваром — их предоставила компания, сопровождавшая их восхождение. К лагерю они ехали по дороге, проходившей прямо над пропастью, — как рассказывает Гуков, в 2017 году водитель, отвозивший их к Латку-1, на обратном пути разбился вместе с несколькими пассажирами.

К базовому лагерю — он находится на высоте 4580 метров — приехали под вечер. Прямо от него уходила резко вверх стена Латка-1 — можно было разглядеть лавины и еще раз продумать маршрут. На месте выяснилось, что нанятый альпинистами повар не умеет готовить. За еду взялся гид — разделал привезенных с собой живых куриц и козла и смешал с макаронами и рисом.

Следующие два дня Гуков пролежал с высокой температурой, — видимо, из-за плохой воды. Выздоровев, они поднялись на 1300 метров вверх — чтобы акклиматизироваться, — а потом спустились обратно в лагерь. Так обнаружилась другая группа российских альпинистов — они попытались покорить Латок-1 по своему маршруту, но теперь спустились из-за сильного камнепада. Одного из альпинистов Гуков давно знал, они вместе не раз ходили в горы. Он хотел предложить им совместное восхождение, но когда стало понятно, что тогда придется ждать, пока другая группа отдохнет, Гуков с Глазуновым решили все же идти вдвоем.

Перед восхождением они максимально разгрузили рюкзаки — даже укоротили ручки у зубных щеток — и около часа ночи 13 июля вышли в путь. «Ночью погода стоит, солнце не жарит, камни не сыплются», — объясняет Гуков. Повар и гид остались в лагере.

Днем потеплело, снег стал мокрым, а с ним и одежда альпинистов. Они остановились, чтобы устроить сушку, пока есть солнце. На том же привале Гуков с Глазуновым решили оставить часть продуктов, рассчитав, что на восхождение им понадобится пять дней. Гуков отправил в общий чат с семьей и координаторами восхождения сообщение: «Берем еды на пять дней и уходим в отрыв».

Большую часть пути они шли молча — разве что матерились друг на друга, когда у одного были претензии к альпинистской работе другого. На четвертый день подъема они обнаружили синий мешок, принадлежавший первой экспедиции 1978 года, — на нем было имя одного из американских альпинистов; внутри лежали перчатки и снаряжение.

Вершина

В таких экспедициях люди достигают собственного предела — и физического, и психологического. В один из дней Гуков сорвался и пролетел около восьми метров вниз, повиснув на веревке. В другой день так сорвался Глазунов — он ударился головой, с его шлема отвалилась закрепленная на нем видеокамера.

Альпинисты ожидали, что взятой на пять дней еды хватит до вершины, — но на четвертые сутки началась непогода, и им пришлось два дня и три ночи просидеть на одном месте в палатке. Внутри было теплее, чем снаружи, — ноль градусов против минус пятнадцати; можно было сидеть в кофтах.

В ожидании хорошей погоды Гуков и Глазунов точили «кошки» и разговаривали. Они вспоминали предыдущие восхождения. Сергей рассказывал, что недавно женился на девушке, живущей во Франции, — и что он подумывает туда переехать. Гуков поддержал намерение — во Франции и горы рядом, и вино хорошее. Еще оказалось, что им обоим симпатичен Алексей Навальный. Как вспоминает Гуков, разговоры были из тех, что обычно ведут на кухнях, — только без алкоголя.

Когда погода улучшилась, они снова вышли в путь. Вскоре они нашли место для последней ночевки перед восхождением на вершину — на высоте 6800 метров. Дальше были места, до которых никто никогда не добирался. Несмотря на плохой прогноз погоды, поворачивать назад альпинисты не собирались.

Из еды у них остался только один завтрак — cухая малина с тертым шоколадом и сливками. Сергей предложил идти налегке, не брать даже палатку. Гуков так обычно не ходил и предложил взять с собой хотя бы коврик, на котором, если что, можно будет пересидеть. В итоге решили ничего с собой не брать.

Они начали подниматься в полной темноте, в три часа ночи, освещая дорогу фонариками на голове. Через полтора часа рассвело, в два часа дня трекер показал высоту 6945 и заряд аккумулятора в 2%. Они шли еще как минимум пять часов — и уже не понимали, на какой высоте находятся. Оба чувствовали, что уже давно пора спускаться: погода портилась, снег мешал двигаться, еда закончилась.

Вскоре Глазунов, шедший чуть впереди, сообщил Гукову, что выше уже ничего нет. «Вершина, Саня!» — крикнул он сверху. «Прими меня», — ответил Гуков, стоявший на 10 метров ниже. «Это нереально, Саня, тут все в [снежных] грибах и сбросах». После этого Глазунов спустился к Гукову. Альпинисты решили, что они достигли вершины; дальше — только снег, на котором не закрепиться. «Такое практикуется, что ты не заходишь на самый верх вершины, если она снежная, — объясняет Гуков. — Стоишь ниже и считаешь, что это вершина».

Позже Гуков решил, что это все-таки была еще не вершина — и до нее было еще несколько сотен метров пути. «Я не чувствовал вершины, мы не стояли и не радовались на ней, как я мечтал, — вспоминает Гуков. — Шли, вымотались. Уже не было никаких эмоций. Обычно вся радость уже, когда спускаешься вниз».

Так или иначе, искать другую вершину не было ни сил, ни смысла. Альпинистам хотелось отдохнуть и заночевать, но не на что было даже присесть — все осталось на стоянке. Обессиленные, они спустились к палатке. Следующий день Гуков не помнит, — видимо, они отсыпались.

«Серега улетел»

Они находились наверху значительно дольше, чем предполагалось. Связи не было — и 24 июля родственники и другие альпинисты начали их искать. Они попросили компанию, отвечающую за восхождение, вызвать вертолет — там неохотно согласились. Вертолет быстро обнаружил Гукова и Глазунова — те удивились, но Гуков подумал, что было бы неплохо, если бы их сейчас забрали. Им скинули сверток — внутри был газовый баллон, сникерсы и сырокопченая колбаса. Они поделили шоколадки и начали спускаться.

Глазунов спускался первым, из-за непогоды его не было видно. В какой-то момент Гуков понял, что партнер уже давно не появлялся. Он ждал его около получаса, кричал, плакал. «Сергей, Сергей, ты в порядке или нет?» — спрашивал он. Когда Гуков спустился ниже, там никого не было. «Возможно, вес был слишком большой, его крюк сорвался, и он упал вместе с ним, — вспоминает Гуков. — Обязан ли я был спуститься вниз и поискать Сергея? Да, у меня были такие мысли. *****, как же так, Серега…» Гуков до сих пор не знает, что именно произошло с Глазуновым.

Альпинист нажал на трекере SOS — тот включился, несмотря на почти севшую батарею. Гуков отправил в общий чат с семьей и координаторами восхождения несколько сообщений: «Серега улетел», «Я вишу на стене», «Мне нужна помощь. Мне нужна эвакуация». С собой у него остался только один ледоруб — остальное снаряжение для спуска было в рюкзаке Глазунова. Его охватила паника. Он начал кричать, не понимая, что делать дальше.

Вскоре на сообщения пришел ответ: ему написали, что спасательный вертолет скоро прилетит. «Найди какую-нибудь полочку и подожди там», — написала жена Гукова. Он сел на пару камней, лежащих на склоне, привязал к ним палатку и залез в нее, как в спальный мешок.

Погода испортилась, вертолет не прилетел. Начался снег — и шел не переставая. Рядом спускались лавины и случались камнепады. Иногда большие массы снега и камни перелетали через Гукова; ему приходилось выбираться из палатки и откапываться. В лежачем положении он провел следующие шесть дней.

Из еды у Гукова с собой была только колбаса, которую им с Глазуновым скинули из вертолета. Он пытался ее есть, но его сразу тошнило. На третий день он обнаружил, что у него в кармане лежит кусок сникерса — он съел его, немного утолив голод. При этом ему постоянно хотелось пиццы — он вспоминал, как несколько дней назад они с Сергеем обсуждали, не заказать ли ее на вершину.

Два раза в день он пил воду. Это было непросто: растапливать снег в палатке опасно, от запаха горения можно задохнуться; когда он открывал палатку, его засыпало снегом. Пару раз огонь вспыхнул так сильно, что палатка чуть не загорелась.

Иногда Гуков делал себе массаж ног, но не снимал ботинки, только расшнуровывал, — боялся, что не сможет надеть обувь на распухшие ноги, когда прилетит вертолет.

Больше всего он думал о Сергее: «Почему это произошло? Как произошло? Почему он, а не я?» Думал и о том, что будет с семьей, если он не выберется, ведь они живут в доме, в котором постоянно что-то нужно ремонтировать. «Не скажу, что я как-то боюсь смерти, — говорит Гуков. — Я не хотел умирать из-за жены и детей».

На третий день у Гукова начались галлюцинации. Сначала ему показалось, что он оказался в квартире друга-альпиниста Валерия Шамало (с которым ходил в первый поход на Латок-1). Они сидели за столом, ели пельмени и разговаривали. Он был уверен, что смог спуститься сам и спасся. В процессе разговора Гуков понял, что его наверняка будут искать на горе спасатели, потому что он никому не сообщил, что вернулся. «Нет, Валер, поехал я назад, а то меня там ищут», — сказал он другу. И проснулся.

На шестой день похолодало, и Гуков решил, что если вертолет не прилетит, то он начнет спускаться без снаряжения: «Там хоть как герой умрешь, а не просто замерзнешь».

К тому времени о том, что Гуков застрял на горе, начали рассказывать мировые СМИ. На странице альпиниста в «ВК» стали появляться сообщения от незнакомых людей, которые называли его «чудаком на большую букву М!». Выкладывали и мемы — на одной из картинок мужчина прыгает с горы в мире видеоигры «Майнкрафт».

sdn opa zavtra ewe xye

Спасательную операцию ее московские координаторы назвали «Спасением старпома Гукова». Они не только связали между собой чиновников двух стран, но и смогли собрать деньги на оплату дорогостоящих вылетов спасателей.

С Гуковым они общались через трекер, который заработал после того, как он нажал на нем кнопку SOS. Ему приходили сообщения, которые иногда было очень сложно разобрать. Одно из них выглядело так: «sdn opa zavtra ewe xye no pogoda bydet nado prosto eё» («сегодня погода жопа, завтра еще хуже, но погода будет, надо ее просто [дождаться]»). В последнем сообщении ему прислали инструкцию о том, что делать, когда прилетит вертолет. Он ответил: «Рюкзак можно взять?»

Проснувшись утром 31 июля, Гуков увидел, что стоит хорошая погода, и подумал, что вертолет, наверное, сможет до него добраться. Так и получилось.

Около 6 утра к нему подлетели два вертолета, с одного из них спустили веревку. Гуков поймал ее со второго раза, но пристегнуться сразу не смог — карабин замерз. Он поднес его ко рту и начал на него дышать. Ему показалось, что вертолет зашумел иначе, поэтому он поторопился скорее зацепить карабин. Вертолет сразу же начал движение, хотя Гуков не успел отстегнуть страховку, на которой находился последние шесть дней. Альпиниста перевернуло; вертолет дернулся и его резко бросило вниз, но страховка лопнула. Раскачиваясь из стороны в сторону на тросе, Гуков несколько минут летел до площадки рядом с базовым лагерем. Он провел лежа на маленькой площадке на отвесном склоне 140 часов.

В базовом лагере альпиниста обернули в спальный мешок и снова занесли в вертолет, чтобы отвезти в ближайший госпиталь. Гуков был крайне слаб, но серьезных повреждений и обморожений у него не нашли. В спасательном вертолете он с улыбкой сказал: «Трудно говорить. Верил, конечно. Особенно поначалу. Потом уже надежда терялась». Из Скарды его на старом советском МИ-8 отправили в госпиталь в Исламабаде.

В больнице Гукова навестили пакистанские военные; вскоре за ним из Москвы прилетел самолет МЧС. Следующие несколько недель он провел в больнице имени Вишневского, где ему ставили восстанавливающие капельницы. Сейчас у него осталось небольшое онемение ног и общая усталость.

«То, что он просидел неделю с такими минимальными повреждениями, говорит, что он незаурядный человек», — сказална пресс-конференции врач Амиран Ревишвили. Гукову действительно повезло: обычно застрявшие на такой высоте альпинисты замерзают насмерть и за одну ночь. Когда жену Гукова спросили, отпустит ли она его в следующий раз, та сказала, что не может ему запретить, ведь «горы — часть его жизни». Сам он сказал «Медузе», что обязательно отправится в новые восхождения и хочет выучиться на международного гида-проводника, чтобы водить других. 

Когда Гукова спасли, Джефф Лоу — тот самый американец, сорокалетний рекорд которого побили два российских альпиниста, — написал координаторам спасательной операции: «ФАНТАСТИКА. Передайте ему слова поздравления и любви. Не могу дождаться услышать его историю целиком».

Лучший обелиск

Пока Гуков находился в больнице, поиски Сергея Глазунова приостановили. «Достать тело Сергея будет практически нереально, — заявила Анна Пиунова, одна из координаторов спасательных работ. — Если будем проводить эту операцию, будем должны понимать, что мы можем пожертвовать жизнями других людей. Сергей нарушил азы альпинизма. Он спускался первым, спустился на полку и не пристегнулся. Но они были уже 19-й день на горе, и оба очень устали. На фоне усталости, видимо, Сережа допустил ошибку».

Тело Глазунова пока остается на горе. Никто не знает, где именно. По словам Евгения Глазунова, они с Сергеем часто разговаривали о смерти. «Нас обоих всегда тошнило от вида наших [российских] кладбищ, от наигранных речей и слез, — рассказывал он. — Мы договорились, что если что-то произойдет с одним из нас, не поднимать паники, не делать действий, которые могут подвергнуть необоснованному риску еще чьи-то жизни».

Евгений хочет попробовать найти брата с помощью дрона — это намного дешевле вертолетных поисков. Если найти его не удастся, то, по словам Евгения, «Латок-1 станет для него лучшим обелиском».

Каждый год в разных частях планеты гибнет несколько десятков российских альпинистов (в 2017 году их было 27). Их тела иногда находят только спустя десятилетия. Примерно через месяц после пропажи Глазунова, 30 августа 2018-го, на перевале Гумачи на Кавказе обнаружили останки Евгения Лебедя, который пропал там еще в 1994 году. Опознавать мужчину поехал его брат.