Как известно, совсем не так, как поезда.
А уж как провожают людей, собравшихся на Северный полюс...
Да, в жизни каждого путешествующего на полюс наступает такой момент. Когда все новые красивые вещички уже перемеряны. Фотографии во всём обмундировании сделаны. Прощальные ужины отгремели и потоки прощальных речей иссякли. Ну, то есть всё самое приятное, когда ты ещё в комфорте и тепле, но уже немного герой, закончилось.
И тогда как бы всё вокруг начинает намекать - давай уже, лыжник, вставай на лыжи и дуй к полюсу.
Тут уже не поспоришь. Тем более, что у нас этот момент откладывался как мог. И дальше откладывать было уже некуда. Ибо ещё чуть-чуть и лыжня проложенная к полюсу должна была вот-вот слиться с мировым океаном.
Так что и на нашей улице настал день, когда наш самолёт отправлялся на ледовый лагерь Барнео.
Лагерь сам на тот момент ещё не достроили, спешно достраивали. Но нас он и не интересовал. А взлётно посадочная полоса во всю функционировала принимая один борт за другим.
Уже накануне вечером мы все знали, что к утру должны будем поделить своё имущество на две кучки: то, что поедет на полюс, упаковать в сани и сложить рядом со складом, а то, что остаётся на Шпицбергене - в сумочки и запереть на складе. И, сложив вещи, покинуть наше ставшее уже почти родным жилище. Да-да, даже мой матрасик на полу казался более надёжным и уютным пристанищем, чем палатка на какой-то льдине. Тем более, что рядом с матрасиком была батарея.
А дальше ждать команды на вылет, который был назначен на вечер.
Мы люди дисциплинированные. Сказано - сделано.
Сложив вещи на склад, а санки рядом со складом, мы разбрелись по своим новым пристанищам, чтобы скоротать время до вечера.
Вот я же говорила уже, что Шпицберген - удивительное место. Здесь не запирают двери на замки. А вещи можно оставить просто на улице - их никто не возьмёт.
В принципе разбрелись только Мушкетёры из своих апартаментов, которые все эти дни вся команда использовала как основную базу. Срок аренды закончился, заезжали новые жильцы.
Если вы думаете, что найти жильё на Шпицбергене в сезон экспедиций просто, то зря вы так думаете. То есть найти его можно, но есть нюансы.
Сьюзен отправилась в отель, где жили приехавшие её проводить муж и мама.
Ламис ушла в хостел, где была свободная кровать у съёмочной группы.
Стеф сказала, что ей комфорт дороже. И сняла на полдня номер в каких-то весьма удалённых краях за 200 евро. Очень скромненький номер с минимум удобств.
Меня приютили Наташа с Мариам в своей уютной квартирке, где они квартировали всё это время.
В общем, только разошлись мы по адресам и явкам, как почти сразу пришло сообщение, что Лёня приехал на склад, и надо срочно бежать обратно грузить сани и везти их в аэропорт.
Я пришла как раз во время - половина саней уже была загружена. А остальная не влезла. Так что я прокатилась два раза до аэропорта и обратно. Заодно узнала все новости и всю инсайдерскую информацию. Кто куда идёт, какие группы уже где, что вообще происходит в мире организации полярных экспедиций. Лёня посетовал на тяготы работы с некоторыми особо важными клиентами. Мы вместе посмеялись.
Наконец к обеду у нас наступило то самое долгожданное совершенно свободное время. Когда можно было ещё раз осмыслить, куда же мы летим. Или ещё раз (два-три) принять душ. Или сходить в любимое кафе и выпить чашечку кофе с мммм.... какой булочкой с корицей. Вот прощание с этой булочкой с корицей далось особенно тяжело.
А ещё я зашла в магазин и купила еды на вечер и на самолёт. Ну, так, перекусить по мелочи. Потому как в пути кормить никто не обещал. Один из бананов я так и забыла в мешочке, потом он всю дорогу проехал до полюса в очень замёрзшем виде. Ибо выкинуть его было некуда, а употребить невозможно.
Но в одиннадцать вечера, как и было предусмотрено планом, нам всем пришло сообщение, что такси в аэропорт выдвинулось с дальних кордонов и сейчас поедет по городу собирать нашу команду.
Прям как детских ужастиках, которые мы в детстве рассказывали друг другу по ночам в пионерских лагерях.
Втиснувшись в маленький микроавтобус всей нашей толпой (хорошо, что почти все такие мелкие), мы поехали в аэропорт.
А там уже во всю шла суета. Самолёт вернулся после очередного рейса на Барнео и готовился к вылету. Экипаж сменился. Вещи грузили.
Мы слонялись без дела.
Кто делал себяшечки на фоне самолёта, кто слал последние сообщения, кто задумчиво смотрел на всю эту суету.
Но всех постепенно накрывало общей волной возбуждения: "ААААА! Мы летим на полюс!!!"
И на этой волне все начинали радостно прыгать. И говорить: "ну что, понеслось!"
Потому что вот тут в аэропорту стало окончательно понятно, что вот оно - понеслось.
Знавала я конечно случай, когда самолёт вылетел на Барнео, и на подлёте пришла информация, что полоса лопнула. Самолёт развернулся и полетел обратно на Шпицберген. Но такой случай единственный. А мы-то верим в лучшее. И вот он - самолёт. И до льда Барнео каких-то четыре часа лёта.
И несмотря на глубокую ночь, все опять радостно хлопали друг друга "ну что, летим?!" и прыгали.
Правда, где-то на середине прыжка вспоминали, что по какой-то нелепой случайности билет мы купили не совсем на полюс. И вместо того, чтобы быстренько туда-обратно слетать за пару дней, а потом героически пить какаву с зеферюшками рассказывая полярные байки, нам до полюса ещё десять дней на лыжах...
Но вот уже первые пассажиры пошли в самолёт. И мы чтобы не отставать, попрощавшись со всеми, кто нас провожал, полезли внутрь по шаткому трапу.
Самолёт такой - условно-пассажирский. Но, как известно, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. А у нас даже не очень-то и плохо. Тем более, что на дворе глубокая ночь.
Фелисити всех заранее предупредила, что спать в экспедиции мы будем мало. Поэтому пока есть возможность, надо спать.
Все - люди дисциплинированные - как только в самолёт сели, сразу заснули. Тем более, что там даже с окошками не очень, по сторонам не посмотришь.
Я же честно попыталась поворочаться с боку на бок старательно изображая сон. Но поняла, что дело это бесполезное. Пришлось будить несчастную Фелисити и предлагать ей поменяться местами, чтобы я могла гулять.
Ну, я так и сказала - пойду, погуляю. Она не очень проснувшись посмотрела на меня, на маленький салон самолёта, но решила ничему не удивляться, пересела к окошку и сразу заснула.
А я пошла гулять.
Ибо знаю я в этом самолёте одно очень хорошее место. Кабина пилотов называется.
Сначала ты туда робко стучишься: "можно на минуточку, я только пару фотографий...", а уже через пол часа сидишь на месте первого пилота изображая, как ловко рулишь самолётом, а второй пилот бросив штурвал, фотографирует тебя. И это ещё больше убеждает тебя в том, что самолётом рулишь именно ты.
Автопилот? Не слышала.
Ну а так как на рейсе я была единственной русской и почти единственной не спящей, то пилоты приняли меня в гости во всем радушием. Чаем напоили, печенками накормили. Всё показали, рассказали.
Вот штурвал. Вот навигатор. Вот ещё один навигатор.
Вот - самый главный навигатор. Штурман.
Штурман всю дорогу самый серьёзный. Сидит, что-то в планшете делает, наверняка дорогу прокладывает. Потом он конечно показал, что он там делал.
Ну, что... В принципе прокладка маршрута на северный полюс чем-то похожа на раскладывание пасьянса. Никогда до конца не знаешь, что там вылезти может.
Но вот на приборах линии меридианов начинают сходиться в одну точку. А это значит - мы приближаемся к макушке Земли. Вот глядя на эту картинку понимаешь - действительно макушка.
И все вдруг начинают заниматься какими-то делами. Я пытаюсь удалиться, чтобы не мешать.
- Да оставайтесь. Сейчас самое интересное будет, посадку на лёд посмотрите.
Начинают запрашивать актуальные координаты Барнео. Вы же помните, что всё вокруг - это лёд над толщей воды. И этот лёд всё время движется.
Поэтому сажают самолёт вручную, каждый раз запрашивая координаты.
- Хотите послушать, как координаты запрашивают?
Мне дают наушники. Я слушаю. Но через некоторое время со словами "ну, ладно, там сейчас ненормативная лексика может быть" наушники забирают.
Я по-прежнему пребывая в эйфории от всего происходящего радостно киваю головой "ага, ага! давайте лексику!"
Штурман давно уже оставив пасьянсы действительно прокладывает путь.
И пилоты что-то записывают в блокнотик.
А макушка всё ближе.
И вот наконец - видите лагерь? Нет. Да вон же, полоса и палатки...
Мы идём на посадку.
Сажают самолёт не только в ручном режиме. При этом ещё используют очень много рук. Все при деле.
Что сказать. Это была самая незабываемая посадка в моей жизни.
Чтобы не мешать процессу, меня попросили встать за кресло пилота.
И вот стою я такая нарядная. Одной рукой спадающие штаны придерживаю, второй фотоаппарат держу. Жалею, что нет третьей руки. Потому что мы - бабах и на лёд. И все вокруг той самой лексикой...
А я за эти пару секунд так живо представила, что сейчас первой выйду из самолёта. При чём через лобовое стекло.
В общем, вот даже видео сняла. Смотреть надо со звуком. Хотя лексика да, присутствует.
Время пять утра. Барнео нас встречает солнечным морозным утром.
Ну, очень морозным. Говорят, -35 было.
Была конечно слабая надежда, что нас сейчас в тёплые палатки отведут, чаем напоят, спать уложат...
Но нет. Не время расслабляться.
И дождавшись, когда выгрузят наши сани, посмеявшись над внезапно побелевшими от инея ресницами, мы срочно занялись делами.
Ответственные за топливо стали заполнять им канистры. Безответственные - фотографировать всё вокруг.
К тому моменту, когда мы прилетели, Барнео был построен где-то наполовину. И ещё торчали каркасы палаток.
Но туалеты уже стояли. Кухня дымила...
А нас ждали вертолёты.
С Барнео все группы лыжников закидывают в разные точки. Тех кто идёт последний градус - приблизительно в ста километрах от полюса.
Прямо перед посадкой в вертолёт у Аниши от холодного воздуха начался приступ астмы. Она начала задыхаться и плакать, потому что баллончик свой с лекарством зачем-то оставила в санях.
Все засуетились. Кто за баллончиком побежал, кто утешать стал. Сопровождающий нас с Барнео Юрий рванул за доктором.
Правда к тому моменту, когда доктор пришёл, всё уже было хорошо. И мы даже уже все в вертолёт сели. Но сотрудники Барнео перепугаться успели изрядно.
Доктор вошёл. Оглядел всех суровым взглядом. И вступил в переговоры с Фелисити. Переговоры шли на английском. А вот эмоциональные реплики к сопровождающему нас Виктору, сменившему испуганного Юрия, на русском.
Я старательно делала вид, что я тоже ничего не понимаю по ихнему по русскому.
А Фелисити даже не моргнув глазом твёрдо сказала, что всё ОК, что она полностью во всём уверена и берёт всю ответственность на себя.
Железные нервы. Я бы так не смогла.
Доктор ушёл, а мы полетели на полюс.
Параллельным с нами курсом летел ещё один вертолётик, увозя наших коллег на точку высадки.
Высадили их, а мы вышли погулять по льду.
Посовещались Викторы которых уже двое стало о чём-то с Фелисити. А потом мне по секрету так - в общем, будем вас поближе к полюсу высаживать. Не в ста а в восьмидесяти пяти километрах. И на моё "ну, вооооооот..." - да, ладно, хватит тебе, нагуляешься, ты лучше о девочках подумай.
А на улице мороз. Вокруг лёд. И подвигов уже не очень хочется.
В общем, не стала я скандалить, требовать долива... Полетели.
И вот наконец он - наш старт. Место, откуда начнётся наш путь на полюс.
А у нас опять всё - бегом-бегом. Явно чтобы никто опомниться не успел и передумать.
Быстро санки, лыжи разгрузили, подальше бегом от вертолёта отвезли.
Съёмочная группа снимает. Фотограф аж самого National Geographic что-то там фотографирует. Представитель спонсоров восторженно смотрит вдаль.
И несмотря на эту суету, вот прям отчётливо чувствуется холод. И бескрайность просторов.
Поэтому фотограф с представителем очень быстро замёрзли и собрались улетать. На нашем вертолёте.
Да и Виктор говорит: нечего, мол, рассусоливать, идите уже. Путь-то неблизкий. А солнце уже высоко. Хоть и не греет вообще.
Пошли они такие деловые к вертолёту.
И тут я краем глаза смотрю, Фелисити как самая опытная из нас, явно всё поняла, и как рванула к вертолёту. А я-то знаю, если оказался в незнакомой ситуации, смотри за самым опытным. Так что быстро сориентировалась. И за ней естественно быстренько рванула - домой, в тепло...
Да не тут-то было. Повел - тот самый представитель - встал на нашем пути железной грудью. Типа - уплочено, идите уже. Сразу стало понятно, зачем он здесь вообще.
Потом, месяц спустя, когда мы встретились с ним уже на большой земле, он сказал мне, что то прощание, когда мы с Фелисити побежали обняться с ними напоследок, получилось очень трогательным, ярким и незабываемым.
Ну-ну...
И они улетели. А мы остались.
Впереди был долгий солнечный день.
