Новости автора «Александр Ельков»

Во время проведения выставки спортивных товаров ISPO 2019 в Мюнхене журналисты встретились с легендарным польским альпинистом Адамом Белецким (Adam Bielecki).
Сейчас Адам сотрудничает с брендом Black Yak, и поэтому разговор с ним был о вкладе в разработку альпинистского снаряжения а также о его идеях, которые воплощаются в серийное производство, но прежде всего, конечно же, невозможно было уклониться от темы про восхождение зимой на восьмитысячник К2.


Адам, как Вы оцениваете прогресс обеих экспедиций на восьмитысячнике К2?

Путь к вершине горы для обеих команд еще очень долог, и может произойти всё что угодно. Я наблюдаю за ходом экспедиций с максимальным спокойствием. 
Возможно потому, что я осознаю, насколько тяжело подняться зимой на К2.

От Редакции: 

Зимой сезона 2018/2019 года две различные команды отправятся в экспедиции на восьмитысячник К2, последний восьмитысячник, который еще не был пройден в зимний период!

• К2. Международная зимняя экспедиция 2019 ( в составе альпинистов Киргизии, Казахстана и России)
  
  
• К2. Экспедиция Алекса Тикона (Alex Txikon) ( в составе альпинистов Испании, Непала, Польши)

Есть ли шансы хоть для одной из команд достичь вершины?

Очень маленький. И не потому, что они не подготовленные альпинисты, а просто потому, что кто бы не пришел к зимнему К2, включая и меня, у него очень мало шансов подняться на вершину. 
Я знаю, что все поляки думают, что было бы здорово, если бы на К2 зимой первыми поднялись именно польские альпинисты. Но очевидно, что эта гора сейчас нам не по зубам. 
Если погода позволит, и альпинист будет экстра-класса, который будет честен с горой, прежде всего это означает, что восхождение будет без кислородных баллонов, тогда я сниму перед ним шляпу; я уважаю такой подход.

У меня сейчас много мыслей по поводу целей в горах. После перерыва я вернусь в большие горы и попробую пройти К2 зимой. Так или иначе, я обязательно буду причастен к этой странице истории альпинизма.

Почему Вы считаете, что восхождение зимой на К2 должно быть без кислородных баллонов?

Когда в 1978 году итальянец Райнхольд Месснер (Reinhold Messner) и его компаньон австрийский альпинист Петер Хабелер (Peter Habeler) совершили первое в истории восхождение на вершину Эвереста без использования кислородных баллонов, они доказали, что подобное возможно, именно ни начали эру спортивных восхождений в Гималаях без "допинга", то есть без использования кислородных баллонов.

Также, если мы говорим о соревнованиях в альпинизме, то стоит иметь ввиду именно восхождение без кислородных баллонов. 
К примеру, подняться на Эверест с кислородом это большой успех, но только на личном уровне. 
В спортивном состязании успехом будет восхождение без кислорода. 
Как ив случае с марафоном: 4 часа это личный успех, 2:15 это спортивный подвиг. 
То же самое в высоких горах. 

Адам Белецкий (Adam Bielecki) на западной стене восьмитысячника Гашербрум II. Фото Adam Bielecki

Вы были бы разочарованы, если бы восьмитысячник К2 в зимний период был первый раз пройден с кислородными баллонами?

Я был бы весьма разочарован. Для меня это словно осквернение прекрасного спортивного состязания.

Мы сами себе ставим цели, прохождение которых зависит от выбранного стиля

Горы это зона свободы. Это прекрасно, что мы сами себе устанавливаем цели и стиль в котором их достичь. Все хорошо, пока мы честно говорим о том, как мы поднялись на вершину.
К примеру, команда Пивцова открыто сообщила о использовании мешка Гамова, и это правильный поступок. 
Буду ли я сам пользоваться таким подходом? Я не знаю, я раньше не думал об этом. 
В то же время, я никогда ранее не пользовался кислородными баллонами и не планирую ими пользоваться.

«С кислородом» или «без кислорода» - это очевидное разграничение. Но существуют и боле мелкие искусственные "допинги", такие как лекарства и даже обогреватели. Мы знаем, что Вы говорили по этому поводу с Денисом Урубко.

Я не против использования стелек с подогревом. Денис считает, что это искусственная помощь, "допинг". 
Когда он выразился по поводу стелек с подогревом, я ответил, а почему он тогда вообще использует обувь? 
Может быть, что бы уже не к чему было придраться, стоит идти в горы голышом? Ведь по сути каждый элемент снаряжения можно рассматривать как искусственную, технологическую помощь.

В этом нет ничего абсурдного. Границы всегда будут выставляться произвольно и мы от этого никуда не денемся. Каждый из нас сам определяет эти границы для собственного преодоления или использования. 
На мой взгляд, все дело в восхождении на вершину горы в гармонии с самим собой а не навязанными правилами, а во-вторых, вышеупомянутые честные репортажи о ходе экспедиции и применяемого стиля.

Какие у Вас планы на будущее?

После выставки ISPO я собираюсь заняться ледолазанием в Кандерштеге. Затем я планирую пройти некоторые северные стены Альп, в зависимости от погоды это будет Гриндельвальд, Церматт или Шамони. 
Я хотел бы пройти маршрут средней сложности на больших северных стенах. 
Все это будет частью подготовки к более глобальной цели - моему возвращению к непокорённой северо-западной стене Аннапурны, где я планирую открыть маршрут в альпийском стиле. 
Это моя многолетняя навязчивая идея.

 

Автор: Редакция 4spotr.ua, по материалам https://wspinanie.pl

30-летний каталонец  в своё время стремительно ворвался в спортивный мир как феноменально физически подготовленный молодой человек. Уникальная выносливость быстро сделали его звездой спортивного ски-альпинизма и скайраннинга.  Особо не было необходимости становиться классным альпинистом, тем более, экстремальным лыжником. Их и так хватает. В наш век специализаций стать таким универсалом. Это удивительно!

Начнём с аннотации. Валерий  Иванович Хвостенко:

Много фейка и фактических ошибок. Владимир Крутовский не был другом Ленина, и живой уголок создала не его дочка, а внучка. На Деде делал стойку и разбился Громнюк "Угрюмый". Овчарку тёти Ланы, Кедра, никто не убивал и он благополучно сопровождал пенсионерку в её прогулках. И т.д. Для несведущих сойдёт. СТОЛБИСТЫ ЛЮБЯТ ТАКОЙ БЕЗУДЕРЖНЫЙ ТРЁП. ВИ.

И читаем, интересно!

Источник здесь - это журнал "Нож"

*******

Столбами в Красноярске называют, во-первых, сиенитовые скалы характерной формы — несколько десятков словно из-под земли выросших среди тайги истуканов высотой до 700 метров. Во-вторых — заповедник, а с прошлого года — национальный парк площадью 47,2 тыс. га. И наконец, культуру, мир, особое пространство, знакомое почти каждому красноярцу: от центра города до первобытной природы каких-то полчаса на автобусе.

Субкультура столбистов в XX веке — малоизвестный за пределами Сибири феномен. Сотни людей, занимавшихся рискованным скалолазанием, селившихся в лесу в специально построенных избах и разделенных на касты и подгруппы, существовали как бы вне государственного мира. При этом столбизм не был ни диссидентским, ни «чуждым», иностранным движением. Потому власти его либо не замечали, либо преследовали, но «неофициально», а иногда даже поощряли.

Хронология освоения Столбов и история заповедника подробно изложены на официальном и любительском сайтах, а также в книгах бывших столбистов — прежде всего, в «Красноярской Мадонне» Леонида Петренко и «Сказаниях о Столбах» Боба Тронина. При этом драматические события участники чаще всего описывают по-разному. Из сводки источников и монологов свидетелей складывается часть картины, в которой жизнь в утопическом раю сочетается с партизанскими и эскапистскими практиками стихийной коммуны.

 

XIX столетие: как появились альпинизм и столбизм

Столбистом я родился, им и сдохну.
Подыхать я буду — и не охну.
Мне бы только не забыться:
Перед смертью похмелиться —
И тогда, как мумия, засохну.

Понятие «столбизм» возникло по аналогии с «альпинизмом». В конце XVIII века европейцы начали карабкаться на Альпы — не пользы ради, а удовольствия для. Вскоре к этому хобби добавился элемент соревновательности. Новый для той поры вид спорта был тесно связан с пропитавшей воздух идеологией романтизма. В этой же стилистике сняты первые фильмы родоначальника немецкого документального кино и главного режиссера романтического нацизма Лени Рифеншталь, пришедшей в Альпы с кинокамерой.

Красноярцы начали постоянно заниматься скалолазанием в 1851 году (официальная дата первого восхождения), а через полвека здесь возникла база революционного движения. Расцвет столбизма (в истории субкультуры их будет несколько) пришелся на конец XIX — начало XX века.

 

В 1892 году Александр Чернышов строит первую столбовскую избу, вскоре появляются десятки таких же срубов. Незапирающиеся дома в лесу, открытые как бы для любого путника, всё же закреплены за определенной компанией.

Другие группы и случайные туристы собираются на постоянных или временных стоянках «под камнями», которые вскоре также обретают свои имена и становятся известными. Во всякой компании есть неформальный лидер, часто она выделяется одеждой и зовется либо в честь избы, либо предельно вычурно: «Бубновые валеты», «Красные дьяволята»… Сами срубы изредка называют по фамилии создателей (Нелидовка братьев Нелидовых), месту (Перушка на столбе Перья) или ассоциации (Искра, Музеянка, Сакля). Оригинальную же Чернышовку, с которой и началось столбовское строительство, в 1906 году сожгли жандармы, и это было только первой искрой разгоревшихся через несколько десятилетий пожаров.

Игорь Ковач, старший сотрудник отдела материально-технического снабжения заповедника, столбист с конца 1970-х годов:

«С 1990-х годов восстановлено 14 изб, хотя заявок подано несколько десятков. Обычно изба строится там, где когда-то она уже была, поэтому клановая, закрытая традиция продолжается.

Да, столбисты говорят: мы такие открытые, к нам всегда можно зайти в гости. И это действительно так! С мороза придете — вас напоят чаем радушные милые ребята. После половины стакана вы расслабляетесь, думаете: как классно, надо будет еще заглянуть! Но когда вам наливают второй, до вас начинает доходить, что больше сюда лучше не являться. То есть это сообщества открытые, но в лучшем случае — разово».

Лариса Герасимова, инженер на пенсии, столбистка в 1950–80-х годах:

«Мой отец был столбистом, ходил вплоть до войны. В 1952-м мы вернулись в город, и он привел меня прогуляться. На следующий год, когда училась в 9-м классе, я уже пришла туда со своей компанией. А в избу попала по знакомству — встретила в аэроклубе столбистку, которая мне многое рассказывала об обычаях. Она и привела меня в избушку.

Сперва я боялась: такие страшные парни там, не пойду — осталась „под камнем“. Она была со мной, а потом сказала, что попросит в избе соли или спичек. Возвращается сама — а за ней идут „орлы“. Даже не говорили со мной — взвалили, как мешок, на плечо и приволокли в избу. Долго я дичилась, но потом освоилась.

В то время еще были живы местные традиции, предания, легенды. Столбисты отличались одеждой, все знали, что идут свои. В 60-х постепенно стала появляться вольница, исчезла „форма“, исчезли „правила“.

Объединяли людей только сами Столбы. Собирались мы, еще школьники, студенты (они, пожалуй, составляли основную часть), совсем молодежь, „старики“. Были и рабочие. Скажем, избу Вигвам строили работяги с комбайнового завода. Но в целом они не выделялись из общей массы — еще и в силу возраста. Ни у студентов не было особого интеллекта, ни у работяг особой тупости. Если не поганый человек, на него посмотрят — глядишь, приживется и на следующий год ходит как свой».

 

Проезжаем ручьи: Первый Поперечный, Второй Поперечный. Такая незамысловатая топонимика в традиции сибирских охотников и промысловиков, потому и самые «главные» столбы остались Первым, Вторым, Третьим и Четвертым. Но с ними соседствуют Дед, Митра, Перья, Китайская Стенка, Манская Баба и другие оригинально названные скалы — словотворчество их первооткрывателей.

Останавливаемся у Нарыма — некогда так, по названию северного каторжного поселка, нарекли общую избу-барак для тех, кто не нашел места на других стоянках. Сейчас здесь расположены администрация и гостевые дома. А над деревьями, стоит только поднять глаза, видна вершина Второго столба.

Минувшим летом заповедник надолго закрывался из-за очередного нашествия медведей: с 2000-х годов такие случаи происходят регулярно. Если в 1970-е поголовье косолапых оценивали примерно в 15–20 особей, то сейчас их количество приближается к 80.

Запахи готовящейся еды и вкусных помоек привлекают зверя, но медведь не самый опасный хищник на Столбах — некоторым представителям фауны нужна исключительно человеческая кровь.

Фобия клещевого энцефалита присуща всякому красноярцу, отправляющемуся на природу. Прелестный осенний лес вдруг кажется зловещим, будто населен призраками.

Мой гид пересказывает расхожую легенду, согласно которой энцефалит — следствие использования японского бактериологического оружия в годы Второй мировой. С тех пор он перекочевал в Сибирь, а теперь уже добрался и «до России». Для местных жителей старше сорока «Россия» по-прежнему за Уралом.

ХХ век: свобода, презрение к опасности и калоши

На Втором Иисус Христос живет,
Курит там табак и водку пьет.
Он столбистов уважает,
Водку пить им разрешает,
Ночью с Бабой Манскою гуляет.

В 1899 году на Втором столбе появляется надпись «Свобода». Подновляемая столбистами, она существует и по сей день. Сам концепт свободы, свободной жизни занимает важное место в здешней мифологии.

Неформальная обстановка и развивающиеся вне иерархии го́рода сообщества породили особый субкультурный дресс-код: фески, расшитые жилетки и кушаки, широкие шаровары. Последние носили и женщины, эпатируя здешнее общество — в патриархальной, еще не советской России «неформалов» встречают насмешками и оскорблениями крестьяне близлежащих деревень.

Между прочим, столбистка-первопроходец Качалова еще в конце XIX века произвела революцию в костюме столбистов, начав торговать лаптями. Эту обувь в Сибири (сравнительно зажиточной) носили редко, а в кожаных сапогах лезть на скалу невозможно. Долго использовали деревянные подпорки-леса или карабкались босиком. Лыко, как выяснилось, держало ногу отлично.

Еще более удобным материалом оказалась резина — скрепленные веревкой калоши. Именно в них вплоть до 1990-х годов, когда в стране стала появляться доступная скальная обувь, лазали столбисты.

Помимо калош и толстого пояса-кушака (который со временем исчезнет из амуниции), никакой специальной экипировки, вроде крючьев и веревок, не полагалось.

 

«Свободный лаз» красноярцев будет приводить в ужас советских инструкторов-альпинистов. В 1960-х выходят статьи о преступном небрежении любителей к собственной жизни.

Столбисты же потешались над скалолазами из других регионов и демонстрировали презрение к опасности, осваивая всё новые головокружительно сложные ходы. При этом с любителями на Столбах обходились довольно демократично: если нет возможности или желания с риском для жизни идти на Второй и Митру, можно подняться на легкий Первый или по совсем безопасному Проспекту на Деда.

Виктория Гореликова, врач на пенсии, столбистка в 1950-х годах:

«Друг спрашивал: „Куда тебя сводить?“ Говорю: „На Митру еще не лазала, но ведь, наверное, не получится“. Он отвечает: „Почему? Пойдем“. У вершины там лаз — горизонтальный обрыв, даже наклон немного. Он мне говорит: „Фиксируй ноги в эту щель и иди“. Я попросила кушак. Он: „А тебе нужны руки. Ну, можешь кушак в зубы взять“. „Иди к черту, — отвечаю, — у меня его так и вырвет ветром вместе с зубами“. И как-то залезла без кушака».

От репрессий и запустения 30-х до оптимизма 50-х

Заповедником Столбы стали в 1925 году. Были прекращены вырубка леса и охота, зато государство положило глаз на землю, оказавшуюся в его ведении.

В 1937 году первая столбовская вольница завершилась трагически. Директора заповедника ученого Александра Яворского арестовали. Среди предъявленных ему абсурдных обвинений было создание столбистской террористической организации, которая планировала убийство первых лиц государства в Кремле, а также сибирский сепаратизм под протекторатом Японии.

 

Ученый проведет в лагерях 17 лет, в перерывах между арестами скрываясь без прописки в столбовских избах.

И. К.:

«Очень много столбистов репрессировали в 1930-х — около четверти, по общим оценкам. Говорят, сама идея свободного лазания связана с пренебрежением жизнью: мол, лучше грохнуться здесь, на скале, чем быть бесславно расстрелянным в городе. Но традиция понемногу отмирает. Скалолазание сегодня превратилось в стенолазание — в зале, со страховкой. Эти молодые альпинисты, приезжая сюда, психологически не готовы лезть без веревки, не могут».

Более 30 избушек было уничтожено. Несколько из них перенесли к Нарыму и на основную дорогу — в качестве контрольно-пропускного пункта НКВД. Закрыт и не воссоздан по сей день музей заповедника, а его директор Соболев покончил с собой.

После этих страшных событий Столбы приходят в запустение, период безвременья продлится до конца войны.

С тех пор невидимой преградой отделены Дикие Столбы, которые активно осваивали в начале века. Тропы туда заросли, по тайге идти далеко, и считается, что по силам такое предприятие только самым увлеченным.

 

В отличие от туристических столбов, эти скалы часто хранят изначальные названия. К слову, как раз в 1930-х местная территория юридически окончательно переходит к Красноярску — до того она была подконтрольна некогда грозному племени базайцев.

Советская власть начинает заниматься заповедником (хотя бы формально) и выделяет ему новые территории. В это время на Столбах поселяется Елена Крутовская, дочь красноярского соратника и друга Ленина Владимира Крутовского. Вскоре она станет старшим лесничим заповедника и откроет живой уголок, из которого в будущем вырастет зоопарк «Роев ручей».

 

В 1939 году создается спасательная служба, позволившая некоторым столбистам существовать в заповеднике «официально». Первым ее руководителем стал Борис Бородушкин — человек с удивительной судьбой.

 

Он горел в танке под Сталинградом, а вылечившись, дошел до Берлина. Из-за рубцов его руки до конца жизни неплотно прилегали к телу. В мирное время Бородушкин трудится киномехаником и едва не погибает прямо на рабочем месте от рук подвыпившего милиционера, устроившего дебош со стрельбой. Он получает пулю в голову, которую не стали извлекать.

Чудом уцелев, Бородушкин продолжал ходить в походы и дожил до 1961 года. Он и другие ветераны войны, вернувшиеся в заповедник, были в большинстве случаев хозяевами изб, куда пришли новые молодые столбисты в 1950-х.

Л. Г.:

«Как-то в августе мы жили в Нелидовке. Была хорошая погода, весь день лазали, вернулись под вечер к избе — а там горит костер, на нем закопченный чайник, рядом седенький старичок сидит. Тогда я в первый раз увидела очки с золотой оправой. Он говорит: здравствуйте, мол, молодое племя. Ужин, стали знакомиться. Он каждого спрашивает: „Вы кто будете, сударь? А вы?“ Был среди нас такой Толя, он припозднился и вернулся с ведрами с водой. И в шутку говорит старику: „Ну а я Нелидов“. Старик отвечает: „Вот ты, брат, врешь. Нелидов — это я“. И рассказал, как построил избу в 1912 году, как ее разваливали и жгли промысловики. После революции он уехал в Питер. И вот, почувствовав, что жить ему осталось недолго, решил вернуться на родину и проведать избу. [Троих из пяти братьев Нелидовых расстреляли в 1930-х. — А. Г.]

Георгий Черкашин [альпинист и фотограф. — А. Г.] был хозяином Нелидовки. Всё лицо с войны в шрамах, но мы привыкли и обычно не замечали. Только когда он выпивал, швы приобретали бордовый цвет и лицо становилось похожим на футбольный мяч.

Ветераны не слишком часто лазали на скалы, но считались главными в избе. Ночами рассказывали разные истории, только про войну никогда не говорили.

К приходу стариков готовились — подметали территорию дочиста, даже если веселились всю ночь и оставили беспорядок. Или когда Елена Крутовская делала обход на своем смешном маленьком коньке-горбунке. Никто не заставлял, сами понимали.

Грешным делом, бывало, воровали на деревенских огородах, в том числе — кур. Кончилось тем, что Крутовская при обходе нашла перья в помойке. Тогда она пожаловалась Черкашину, который всыпал правым и виноватым, с тех пор особо не воровали».

 

В. Г.:

«„Элита“ Столбов составляла процентов пять от общего числа. Я, конечно, в нее не входила, но была не из последних: „под камнем“, как большинство, никогда не спала, всегда имела место в избе. Всего избушек в наше время насчитывалось штук пять. Чаще жили в Перушке. Набивались битком. Спали так: все ложились на нары на один бок, вплотную друг к другу, бутербродом. Когда кто-то просыпался, отлежав бок, командовал: „Поворачивайся“! И все синхронно поворачивались.

Избушки не имели окон, большую часть занимали нары, может быть, печурка в уголке. Формально они никому не принадлежали, хотя старый столбист мог считаться хозяином, — и ходили туда не случайные компании, а те, кого хоть немного знал „главный“. Ключей, кстати, от изб не было, но обычные люди не лезли, куда их не звали, — оставались „под камнями“.

Что с собой брали на Столбы? Консервов тогда было мало — может, иногда удавалось достать тушенку. Шмот сала. Главное — концентраты. Сейчас бывает кисель в брикетах, а тогда — каши. По дороге в огородах нарвешь зелени. Макароны почему-то не были приняты. Картошки много тащить не хотелось. Из принесенного варили суп.

Конечно, брали какую-то выпивку. Например, „спотыкач“ — это была такая сладкая, но очень пьяная наливка, градусов тридцать точно. Водку в нашей компании не пили. Запасливые люди, уходя со Столбов, прятали на будущее бутылку. В следующий раз, когда спиртное кончалось, кто-то вспоминал о заначке, начинали ее искать и никогда не находили.

Возле избы обычно стоял простой стол со скамьями, рядом с ним — костер, где и готовили. Естественно, никакого электричества. Свечи приносили с собой.

Утром идешь в поход, затем обед, вечером — свободное время.

Тишина, красота! На Столбах вообще не было толпы, ни в будни, ни в выходные. Я даже комаров особо не помню — впрочем, тогда всё обрабатывали дустом. Клещей тоже не боялись: вытащил его и забыл. Энцефалит, однако, уже встречался, но крайне редко, в институте изучали эти случаи».

 

1950-е годы «ветераны» Столбов вспоминают как второй золотой век их культуры — мирное, безудержно веселое, азартное, но безопасное существование на лоне природы. Название книги местной писательницы «Розовое время» очень точно передает эту атмосферу. Еще живы легендарные личности, еще неощутимо присутствие города, и столбистское «общество» живет по собственным неписаным законам. В воздухе скоро повеет оттепелью, вырастет новое студенческое поколение, неформальная бардовская песня и общий оптимизм захлестнут всех.

 

60-е: первые убийства и война альпинистов со шпаной

 

Но в это время у феномена столбизма начинает отчетливо проявляться теневая сторона. Одним из «побочных эффектов» послесталинской либерализации нравов стало распространение преступности.

«Шпана» на Столбах, вероятно, существовала всегда, но случился невидимый перелом, подул ветер перемен, и криминал превращается в значимую часть этого мира, с которой теперь приходится постоянно считаться. Возможно, невытравленное пренебрежение собственной жизнью, фатализм «свободного скалолазания» делали таежные законы более жестокими.

Торчит за пазухой обрез,
Уверенно по просеке шагаю.
Кругом шумит высокий лес,
И кто навстречу попадется, я не знаю.
Не убежать от злой судьбы,
За всё на свете перед Богом ты ответишь.
Ах, красноярские Столбы!
Мое пристанище — отныне и навеки.

По официальной хронологии первое убийство на Столбах произошло в 1959 году: из обреза застрелили студента. В заповеднике всё больше полукриминальных компаний, обычно из старых слободских районов Красноярска с деревянной застройкой — из Николаевки, Покровки. Это было опасное соседство в «беззаконной» тайге.

 

Л. Г.:

«Пошли столбисты на ночное восхождение, на тропе слышат, что их окликают, — ответили. Те выстрелили на голос и одного парня убили. Мы утром шли мимо, он еще лежал под штормовкой: видимо, ждали следователя. Это была их обычная тактика.

Так же едва не убили моего мужа [известного столбиста и командира спасательного отряда Стаса Герасимова. — А. Г.], который шел нас встречать из Нелидовки. Мы разминулись, и вернулся он через час, дрожал, аж говорить не мог. Спускался от Первого, кто-то шел навстречу. Отозвался на оклик, думал, что это мы. Кричит: „Лорка, Валюха!“ А в ответ выстрел. Он упал на землю и отполз в лес. Те подбежали, недоумевают: тут ведь был, куда же делся, сука? Мы, конечно, над ним посмеялись, когда он прибежал, но в целом было не до смеху.

Потом, говорят, ближе к Дикарям второго человека убили. Тогда прислали КАО — комсомольские отряды под руководством милиции, которые задерживали, отбирали оружие, но без особых успехов: те ведь знали, где прятать. И всё же на время это прекратилось. Они считали, что тут тайга, полигон, ничего не будет, а при первом же сопротивлении отсеялись».

Сопровождаемые милицией КАО устанавливают посты на дорогах, заходят в избы, досматривают вещи. Изымается спиртное. По слухам, стражи порядка также рвут и уничтожают столбистскую «форму».

Городские уличные банды выдавлены из заповедника, но власти теперь подозрительно относятся и к постоянному населению избушек и стоянок.

Столбисты начинают ходить в неприметном «прикиде»: тельняшках, шинелях и потрепанной одежде, которую не жалко. Стороннему человеку, впрочем, трудно понять, насколько обоснованны или хотя бы формально оправданны были опасения властей. Даже вспоминая счастливые 50-е или 30-е, свидетели обычно проговариваются, что массовые драки случались нередко. Неоднозначно и отношение «простых» столбистов к оружию, нередко этой темы в беседе стараются избегать.

Л. Г.:

«Наши парни любили оружие. Доставали, сами в основном собирали, вытачивали. Стреляли по мишеням — даже на Столбах — редко. А всё же было спокойнее, когда появились эти „николаевские“, если знаешь, что у приятеля в кармане лежит что-то такое».

И. К.:

«Считалось, что в каждой избе должен быть обрез. Подозреваю, есть они и сейчас: порой спрашиваю столбистов — они отводят глаза, говорят, зачем, мол, задаешь такие неприличные вопросы. Но я знаю, что где-то году в 2010-м в одну избу зашли непрошеные гости, возник конфликт, хозяин начал стрелять в воздух, положил всех на землю…»

Упомянутая книга «баек» Боба Тронина, несмотря на скептическое отношение к ней большинства столбистов, всё же позволяет составить представление о картине нравов тех лет. Захлестнувшая всю страну альпинистская романтика, новые спортивные победы и достижения, стихи и песни — и параллельно всё более явные проявления насилия.

В 1966 году в Нелидовке был случайно убит старый столбист Кунцевич, которого товарищи прикопали в снегу возле соседней избы. Нашли тело только весной.

Столбисты вели яркую и неспокойную жизнь. Это объясняется тем, что на небольшом клочке земли существовало крайне разнородное сообщество людей. Интеллигенты и пролетарии, старики и подростки были вынуждены уживаться, объединенные лишь одной идеей и жизненным укладом, который, при кажущейся простоте, трудно поддается описанию.

Елена Кудревич, художник, педагог, столбистка в 1970–80-х годах:

«Столбы в те времена — это не столько субкультура, сколько ниша для реализации определенных склонностей. Больше всего напоминает революционный Дон, откуда выдачи нет. Там не действовали городские законы и не имело значения, кто ты есть в городе. Более того, мы этого часто и не знали, даже если говорить о ближайшем окружении, и называли своих друзей исключительно по кличкам. Ты оказывался там как новорожденный, как есть — без денег, вуза, родителей. И взаимоотношения в этом социуме строились по определенным правилам, очень простым: если ты совсем сволочь, тебя выдавят. Ангелы там тоже не уживались, но некоторые нормы морали приходилось соблюдать. И никто не рисковал эти неписаные правила нарушать, потому что в таком случае при желании нашли бы и в городе.

За то время, что я застала, на Столбах не было ни изнасилований, ни реального воровства — разве что мелкое пакостничество: кто-то, например, спер еду со стола. А вот вещи можно было бросить под скалой и спокойно лазать — ничего с ними не будет. Никакую милицию мы не вызывали, всё решали сами».

 

И. К.:

«На Столбы шли совершенно разные люди, но их объединяло то, что все они делали это в поисках романтики. „Технарь“ до мозга костей сюда не пойдет. Преодоление пути, скалы, быта. Смена впечатлений, эмоций.

Я лазал для удовольствия, самоутверждения, да и для выпендрежа: увидишь компанию на людном столбе, которая от страха трясется, а ты мимо них без страховки шустро забираешься. Я понял, что мне легче осваивать ход в одиночку или там, где люди слабее меня. В сильной компании начинался мандраж. А если рядом был кто-то, кому надо помочь, подсказать и посочувствовать, меня это окрыляло».

70-е: организованный криминал против анархо-альпинистов

Среди анархистской вольницы, куда многие приходили за самоопределением, жестко выстроенная система управления, с четко определенными ролями и полномочиями участников, могла существовать лишь у структур криминального мира, обладающих собственным подобием иерархии. Она же позволяла им доминировать. На освободившееся место плохо организованных николаевских в начале 1960-х годов пришли «абреки».

С камней кровавых труп поднимут,
Носилки на руки возьмут
И, низко головы понурив,
В Нарым к машине отнесут.
И скалы проплывут над нами,
Разгладив каменные лбы,
Как будто радуясь, что парень
Уж не вернется на Столбы.

В отличие от случайной шпаны, абреки были настоящей постоянной командой столбистов, выдающимися скалолазами. Их название не связано с этнической принадлежностью, как и клички сменявших друг друга лидеров: Хасана (Александра Осадчего) и Цыгана (Александра Михайлова).

Команда состояла из объединенных — но порой враждующих — «тусовок» мелких преступников и хулиганов из деревни Лалетино и правобережного района улицы Мичурина. Правый берег Енисея, надо заметить, до самого недавнего времени имел у красноярцев репутацию места, где чужаку беспечно гулять нежелательно.

Несмотря на агрессивное поведение и «рэкет» — взимаемую со стоянок «дань» в виде водки, — отличавшиеся организованностью и бескомпромиссностью абреки в то время отчасти выполняли функцию местных «шерифов» и блюстителей неформальных правил.

Показательно, что в застойные годы только они постоянно носят элементы столбистской одежды, причем право ходить в феске надо было заработать, проявив себя на скалах.

Тем не менее постоянное соседство «мирных людей» с абреками привело к нескольким инцидентам, изменившим Столбы уже бесповоротно.

Е. К.:

«Можно сказать, что ситуация с абреками отчасти нагнеталась искусственно. Да, это была криминализированная группировка, кое-кто из них отсидел. Но никаких особых проблем до тех событий мы с ними не имели. Вот комсомольцы с Нарыма — те причитали: какой ужас, бандиты!»

И. К.:

«Абреки являлись в избы и, если чувствовали слабину, начинали наглеть, требовать всё большего. Однако среди столбистов люди тоже были не промах, спортсмены, поэтому напряжение постоянно нарастало».

В кровавых событиях 1972 года символически отразился дух времени: профессиональные советские скалолазы сталкиваются с горными сибирскими разбойниками. По устоявшейся версии, всё началось с того, что Цыган средь бела дня на альпинистских соревнованиях попытался пырнуть ножом столбиста Седого (Ферапонтова), а затем профессионального скалолаза Багаева, который, раненый, тем не менее отобрал у него оружие. Стычки продолжались до позднего вечера. Ночью компания из избы Вигвам попыталась напасть на абреков на их же стоянке.

Ответный визит не заставил себя ждать. В драке у дверей Вигвама был зарезан столбист Сорокин. Не успокоившись, Цыган достал самодельную гранату и бросил в окно избы, но та отскочила от рамы и взорвалась у него же самого за спиной.

Лидер абреков получил множественные осколочные ранения и едва не истек кровью. Приехавшая милиция арестовала несколько десятков человек.

***

Пока шел суд над абреками, Столбы возвращались к спокойной, самобытной жизни. Несмотря на «войну 1972 года», городские власти на сей раз не стали устраивать массовых репрессий и штурмовать заповедник. Сменилось очередное поколение столбистов, избы и их хозяева. В некоторых компаниях продолжали собираться люди из разных миров и профессий, в других объединялись преимущественно коллеги. Нелидовка закрепилась за художниками, Изюбрь — за медиками, Искровка — за милицией.

Нарым оставался беспокойным приютом туристов, тут же лесничество обучало школьников-комсомольцев, которые позднее нанесут субкультуре серьезный урон.

Многие столбисты тем временем уходят в скалолазание. В 1973 году в Британском музее альпинизма появились те самые легендарные калоши — на соревнованиях в Уэльсе красноярец Губанов спас одну из участниц. Если бы не он, всё могло закончиться трагедией: профессиональным скалолазам не удавалось к ней подобраться. После подготовки в альплагерях многие столбисты начинают спортивную карьеру, становятся спасателями и горными инструкторами.

 

Те же, кому это было неинтересно, довольствовались периодами вольной жизни на Столбах в выходные, на каникулах, а порой в бессрочном отпуске.

Е. К.:

«В этой вольнице, социальной пещере, большинство людей оставалось ненадолго. Заканчивалась учеба, шла семья, работа. Тот, кто обитал там десятилетиями безвылазно, вызывал, скорее, смех. Эмоциональный выхлоп, эскапизм, попытка жить в другом мире, где у тебя ни семьи, ни профессии, — это не могло быть навсегда. Сейчас на Столбах в таких масштабах подобное уже не практикуется. У людей появились деньги, возможность путешествовать, в том числе за границу. Даже у скалолазов теперь есть более предпочтительные варианты для постоянных тренировок».

Последнее поколение классических столбистов состоит уже большей частью из «городских» людей новой формации, образованных, привыкших ценить как «дикую» жизнь, так и комфорт цивилизации, как правило не связанных с маргинальным, блатным и преступным миром.

 

Хотя стороннему человеку шутки и шалости даже современных столбистов могут показаться небезобидными — удаленность от города с его нормами и правилами всё равно сказывается. За неуместные розыгрыши и более серьезные проступки по сложившейся традиции наказывали одним или несколькими ударами пресловутой калошей поперек ягодиц.

Столь «крутые» меры иногда приписывают абрекам, но на самом деле практиковали подобное не только они. Некоторые рассматривают такой обряд как ритуал посвящения после первого восхождения, другие это отрицают.

Вообще, столбисты производят впечатление людей несуеверных. Примет и обязательных ритуалов здесь нет, или о них умалчивается. Некоторые носят случайный, шуточный характер и признаются не всеми.

 

Наталья Семенова, художник, столбистка в 1970–80-х годах:

«Вот кто-нибудь придумает кричать на ночной тропе: „Волки, вы свободный народ?“ И все должны хором отвечать: „У-у-у-у-у!“

Мы не были склонны к мистике, хотя обстановка, кажется, располагала. Свидетелями ситуаций, которые невозможно объяснить, наверное, становились многие, но этим особо не делились. Зато всё вокруг было странно само по себе. Трудно описать общее ощущение: не страшный, но другой мир. И это влияло на людей. Даже в городе, бывало, встречаешься глазами с человеком — несколько слов, движений — и понимаешь, что он столбист».

Фольклор Столбов поздних лет во многом состоит из нецензурных экспромтов на тему популярных песен. Правила же и законы, интуитивно понятные, по уверению столбистов, всем, в большинстве случаев не сформулированы прямо.

И это при том, что «атмосфера» места, казалось бы, должна, наоборот, будить мифологическое мышление. Напоминающие гигантские языческие истуканы скалы среди непроходимых лесов, захватывающая красота жизни на природе, наконец, непредсказуемость восхождений — здесь бы возникнуть обрядовости, суевериям и бытовой магии. Тем более что Столбы были и остаются опасными: на них гибнут люди.

Е. К.:

«Несчастные случаи происходят обычно, когда человек пошел один, человек остался один, человек решил, что всё может. Большую роль играет случайность: камешек под ногой, первый снег. Ударился головой, пару часов полежал, замерз. Или вздумал сделать стойку на вершине столба, а тут порыв ветра».

В последнем примере описан реальный случай: абрек Тиско на глазах у многочисленных свидетелей встал на руки на вершине Первого столба, но не удержал равновесие под порывом ветра и, переступая руками, «ушел» вниз.

Построенная в 2000-х часовня на въезде в заповедник расположена рядом с мемориалом, где перечислены имена погибших столбистов. Многие сорвались в «больших» горах, далеко отсюда. Там, где падали местные легендарные скалолазы, часто есть надписи и самодельные памятные таблички.

Скорбная летопись смертельных случаев официально ведется с эпизода гибели гимназистки Маши Сарачевой, в честь которой теперь названа площадка на одной из скал. С самого зарождения субкультуры столбисты чтили только «своих». Заезжие туристы, обыватели гибли незаметно.

Н. С.:

«Местная байка: раз одна крутая столбистка пригласила двух посторонних, и те ее ночью изнасиловали. Утром она повела их лазать, да случайно оба сорвались, бедолаги».

В. Г.:

«Однажды моя знакомая упала со Второго столба в Садик (маленькая площадка на скале) и сломала ноги. Весть об этом сразу разнеслась. Парни ее сняли, хотя было страшно сложно, сделали из одеяла носилки и несли ее до поселка километров десять. Не те, кто с ней пришел, а посторонние.

Даже странно было слышать недавно, что кого-то укусил клещ и на Столбы приехала скорая. Я думаю: а как же мы там выживали? Лазали без всяких страховок; в крайнем случае опытный столбист покажет ход. Смертельных падений на моей памяти не было. Новичков вообще опекали, даже я один раз водила компанию и подняла их на Деда и на Первый. Смешно вспомнить, меня они считали опытной столбисткой. Недавно слышала, кто-то разбился на Деде, что вообще немыслимо: у нас он был „учебным“».

И. К.:

«Людей на Столбах погибает много — в среднем два человека в год. Большинство не упало со скал, а замерзло — напились или заблудились.

Только недавно замерз мужчина, успев перед смертью позвонить от Второго. Четыре дня искали. В середине 90-х три девчонки замерзали, тащили подругу сюда, делали искусственное дыхание. Врач пешком шел от Второй Поперечки, но не успел. Опасны как раз небольшие морозы, где-то −5, потому что хуже одеваются. Мой знакомый Сергей Воробьев, столбист, замерз здесь у [ручья] Ключика.

Кто не замерзал никогда, так это Цыган. Как-то его нашли мирно спящим на дороге в −20. Или женщина утром выходит, собака воет на улице. Заглядывает в будку — там Цыган спит».

80-е: война против милиции и большие пожары

Души моей вам не понять,
Она для вас потемки.
У вас и общество не то,
У вас одни подонки.
Сегодня наш прощальный день
В Нелидовском шалмане.
Упала на избушку тень,
Костры горят в тумане.

Кроме безопасности туристов, лесничество, естественно, заботило состояние самого заповедника. В сообществе столбистов продолжал действовать негласный запрет на вырубку леса; как правило, они осторожно обращались с огнем и не оставляли открытых помоек. Однако администрация заповедника, по всей видимости, имела более широкие представления о приемлемом экологичном поведении.

В конце 1970-х главным лесничим Столбов стала Иоланда Косинская, вступившая с местными «жителями» в открытую конфронтацию. Если о легендарной Крутовской столбисты обычно вспоминают с теплотой, то оценки Косинской варьируются от «хорошая дама с некоторыми странностями» до «стерва».

Лесничая взяла обычай являться на стоянки столбистов с нарядом милиции или в крайнем случае с огромным догом на поводке. Изымалось не только спиртное — проверяли посуду и вещи, чтобы узнать, не нарвали ли в заповеднике ягод или кореньев.

Не исключено, что решить возникшие проблемы всё же можно было мирным путем, не обостряя и без того непростые отношения с властью, но в 1980 году вспыхнула новая война. Лидер абреков Цыган, отсидевший восемь лет, вернулся на Столбы.

Он и его «преемник» Доманцевич посетили закрепленную за сотрудниками милиции Искру, где возник конфликт. Оперативники, ходившие «наверх», держались обособленно от местных компаний, столбисты также не горели желанием с ними общаться.

Говорят, что милиционеры всегда имели при себе оружие, причем не табельное. Впрочем, применять его не стали: Доманцевича до смерти затоптали сапогами. Не смогли убить Цыгана — опять помогла невероятная живучесть.

Следующей ночью он сжег Искру, а потом неизвестно кто запалил Нелидовку. Так начались большие пожары — через несколько лет на Столбах не осталось ни одной избы.

 

Е. К.:

«Цыган мне сказал о „войне 1972-го“: дураками были. Я сама становилась свидетелем подобных драк, когда начинается вроде с пустого, но может закончиться очень плохо. То же самое произошло и в 1980 году. Слово за слово — до смерти забили человека, он умер у Сакли. Цыган в следующую ночь сжег Искру — и началась цепь событий. Власти не очень хотели признавать, что милиция так куролесит. Проще было объявить Столбы рассадником преступности. Хотя профессорских детей там было намного больше, чем пролетарских».

Н. С.:

«Раз толпа лалетинских абреков пришла в Саклю. Драка вспыхнула мгновенно — и так же кончилась. Когда люди разбегались, один из наших друзей заблудился, всю ночь ходил по лесу и вышел к Енисею. Остальные собрались в Нарыме. И вот лесник через плечо несет полумертвого человека, бросает его на пол. Лена в ужасе кричит: „Что они с ним сделали, он на себя не похож!“ Наконец поняли, что это не наш друг, а неизвестный. Ситуация странная: человек пришел на Столбы по снегу в штиблетах и осенней одежде, а лежал у скал в таком месте, куда можно только упасть. Разгадку этой тайны я не знаю, потому что после драки мы надолго перестали ходить».

Возникшую в местных разборках моду уничтожать избы радостно подхватили лесничие, комсомольцы и милиция. Отчасти повторялась ситуация 1937 года, хотя, конечно, события этих лет были не такими кровавыми, а иногда даже комичными.

В начале 1980-х Столбы несколько раз занимали полки́ внутренних войск МВД. Сопротивление радикально-уголовного контингента удалось подавить окончательно, когда нескольких абреков арестовали за убийства в городе: были застрелены студент-медик, тоже столбист, и вышибала в правобережном ресторане.

В 1982 году, не выдержав травли «общественности», уволилась Косинская — говорят, столбисты исполнили старую угрозу и сбросили со скалы ее собаку. Счастья это никому не принесло: избы продолжали уничтожать, и к началу перестройки их не осталось — как и большинства старых компаний.

И. К.:

«Раскатывали избы школьники-комсомольцы вместе с лесниками, в том числе мои друзья — Саклю. Столбисты говорили, что это разрушение традиций великого скалолазания! Им отвечали: у вас не скалолазания традиции, а алкоголизма.

Конечно, это были не идеалисты-ангелы — обычные мужчины и женщины. Чем они занимаются в компаниях? Водку пьют, 10 % разврата. Снимают стресс. Оппоненты столбизма активно этим пользовались.

В 1980 году появились комсомольские оперативные отряды (КОП), следившие за порядком — чтоб не пили водку, не жгли костры. Они имели право задерживать туристов, осматривать сумки, изымать спиртное. Однажды столбисты побили коповцев. Мы были в Нарыме, возвращались с лазания, нам загородил дорогу вышедший из кустов мент. Конечно, мы обошли его через лес и увидели такую картину: на камне у Второго сидит милиция, человек шесть, а вокруг ходят столбисты и наводят ужас — исполняют ритуальный танец людоедов с многозначительными репликами, адресованными стражам порядка. Спрашиваем их: „Чего не стреляют в вас?“ „А у них патроны закончились“, — отвечают. Потом говорил с участковым: он думал, что их поубивают. Боялись слезть со скалы, весь лес казался заполненным призраками».

 

---

Вскоре грянула перестройка, и во внезапно изменившейся жизни для романтиков и авантюристов открылись новые возможности. После распада СССР субкультуру начали восстанавливать, вместе с избами и обычаями, но уже скорее в память о прошлом.

Сегодня избы, конечно, всегда заперты на замок: столбистам есть что терять. На праздниках сейчас легче увидеть традиционную одежду, познакомившись ближе с местными, услышать байки и легенды, но само́й неформальной, неофициальной, эскапистской жизни больше нет. Асфальтовые дороги и фонари, экскурсии, туристические тропы, учет и сухой закон сделали заповедник фантастически красивым, но нестрашным парком развлечений для взрослых и детей.

 

С 2018 года туризм на Столбах окончательно узаконен: заповедник стал национальным парком. Это значит, что на специально выделенных участках можно ходить без провожатых, ночевать под открытым небом или в одной из изб и т. п.

Считается, что создание закрытой территории и введение платы за вход могли бы спровоцировать красноярцев на открытый бунт, так что необходимую толику свободы было решено оставить.

Н. С.:

«Почти все столбисты со временем ушли в бизнес, и большинство сделало неплохую карьеру. Мы как-то выжили в 90-е, причем долго держались друг за друга. Абреки занялись рэкетом и бандитскими делами — кому-то в свое время пригодилось и такое знакомство. Среди них были очень успешные люди, о которых лучше не упоминать в интервью».

Е. К.:

«Когда вся компания сменилась, делать на Столбах стало нечего. Если я пойду наверх, желательно, чтобы никто навстречу мне не попался. Многие с каждым годом всё романтичнее воспринимают свое прошлое. У меня, к сожалению, по-другому — я трезво оценивала ситуацию и тогда, и сейчас. Бред экскурсовода для меня как красная тряпка для быка. Устраивать из событий 1972 года аттракцион для туристов не очень красиво, на мой взгляд.

Во время возни с избами решался вопрос о статусе территории: предлагали сделать совершенно закрытый заповедник, куда людям ходу не было бы. Этого не случилось, но Столбы стали ближе к городу, и физически, и в смысле обустройства, их втянули в цивилизацию. Теперь там дорожки, экспонаты и сплошной аттракцион. Та жизнь, о которой мы говорили, уже едва ли возможна».

С тех пор как на Столбах покоряли вершины, рассказывали легенды и вели войны, общество узнало много других способов ухода от обыденности. Открылись границы, отгремели криминальные войны, поутих политический активизм, пришли ролевые и компьютерные игры. «Красноярская Швейцария» снова стала тем, чем была изначально, — идеальным местом для моциона на природе.

Напоследок Столбы успели засветиться в массовой культуре — в пятом сезоне «Улиц разбитых фонарей». Командированные из Питера менты ловят бандитов на скалах и в избушке. Среди действующих лиц появляется и «хороший мужик» генерал Лебедь — судя по всему, снимался фильм в рамках губернаторской пиар-кампании.

И. К.:

«Я им испортил первый дубль кульминационной сцены. Еду из заповедника — вижу, мужик мне пытается загородить дорогу. Я его объехал. Вдруг — автоматная очередь над ухом, какие-то люди, машина ОМОНа. А я сына в школу везу, не останавливаюсь. И тут уже увидел оператора».

Губернатор Лебедь разбился, также при таинственных обстоятельствах, под Красноярском на вертолете в 2002 году. Выстрелы в городе стали звучать значительно реже и совсем стихли на Столбах — если только не снимают кино. В 2009-м на дороге заповедника был найден мертвым с проломленной головой постаревший легендарный Цыган. Последнее убийство на Столбах осталось нераскрытым.

Н. С.:

«Это была веселая, бесшабашная и, несмотря ни на что, мирная страна. Ни контркультурным предприятием, ни даже внутренней эмиграцией я бы столбизм не назвала. Мы понимали, что прекрасно впишемся в советский быт, и готовились к этому. Например, все знали, что один из наших друзей завербован КГБ, и гнобили его, но не очень жестко. Был и прокурор, будущий заместитель мэра, и милиция. Все учились, все собирались работать. И самое интересное, что Советский Союз предоставлял достаточно отдушин свободы — думаю, больше, чем сейчас. Все, кто хотели, могли в любой момент уйти от цивилизации в тундру, в лес, в море. Почти всем была доступна литература и чтение между строк. Другая реальность пронизывала наши города, создавая незримую общность людей, везде узнававших друг друга. Мы были государством в государстве».

 

Хороший альпинист - старый альпинист. Когда я состарюсь, я пойду в кафе, возьму чашечку кофе, открою свежую газету и буду просто болтать с такими как я посетителями. В Бергамо много кафе, я могу хоть каждый день посещать новое.
Ну и конечно-же, я буду лазить о скалам, проходить техничные, хорошо оснащенные маршруты, конечно, в той степени, в которой позволит мне моя физическая форма.

Денис, что произошло с Вашей правой рукой? [У Дениса во время интервью между указательным и средним пальцем виднеется большой шрам, переходящий на ладонь]

Это сувенир, оставленный мне после боя на ножах. Это было давно, 20 лет тому назад... Это всё, что я хочу сказать.

В мире Вы известны прежде всего как альпинист и скайраннер. Но начинали Вы со скалолазания.

Я начал лазить по скалам, когда еще жил в Казахстане. Это был весьма специфический регион: скалы из сильно прессованного песчаника, за который можно было хорошо цепляться. Маршруты достигали метров 30 в высоту. С этого я и начинал свой путь в горы. Это были годы очень интенсивных тренировок. Но потом я начал ходить в большие горы и занимался спортивным скалолазанием уже меньше.

Как бы вы описали разницу между скалолазанием и альпинизмом?

Я сравниваю эти понятия с двумя животными: обезьяной и лошадью. На скалах Вам нужно быть ловким как обезьяна, а в высоких горах бесценными являются выносливость и сила лошади. Это означает, что тренировки на скалах совершенно другие чем тренировки для восхождений на высокие горы; и очень трудно совместить эти два типа тренировок. 
Прошлую зиму я провел на восьмитысячнике К2, после чего моя скалолазная форма заметно снизилась. 
Я заново должен был начать интенсивно тренироваться для того чтобы пройти хоть какой нибудь маршрут на скалах.

Где ты чаще всего лазишь?

В Италии. Я живу в Бергамо, и у меня под боком есть несколько подходящих районов. Если в одном месте плохая погода, достаточно проехать 2-3 часа на машине и добраться до места, где погодные условия намного лучше. 
Я предпочитаю лазать на скалах Финале Лигуре, это рай для скалолазов. 
Здесь очень много маршрутов категории до 8а. Также мне нравиться и долин Орко (Valle dell Orco), это Патагония в миниатюре. Если Вы планируете поездку в Патагонию, то лучше всего тренироваться именно в этой долине.

Вы уже проходили скальную категорию 8а?

Нет, я никогда не проходил такие трудности, мой уровень - 7а, правда у меня в активе есть парочка 7b. Это были мои самые сложные восхождения на скалах.

Вы упомянули тренировку для Патагонии ...

Да, недавно я вернулся из поездки по Патагонии. Это была своего рода разведывательная поездка, для того чтобы получить представление о том, как выглядит проблема логистики, что представляют собой скалы в Патагонии, какие там погодные условия. 
Погода была очень скверной для восхождений, в прочем у меня уже появился любимый район для лазания. Я хочу пройти новый маршрут на Серро Торре (Cerro Torre, 3128 м)

С кем Вы обычно путешествуете?

У меня много друзей, в том числе из итальянского альпийского клуба (Club Alpino Italiano). Но лучший напарник для меня это моя жена - Мария Карделл (Maria Cardell, Испания). Она отлично лазит по скалам и проходит маршрут категории 7с. За минувшие 3 года, благодаря ей, я значительно улучшил свою технику на скалах.

Ваша жена из Испании. Вы иногда посещаете испанские регионы?

Мы поднимались на скалах Сиураны, Монсеррат, Риглос. Больше всего мне понравилось в Сиуране, потому что лазание там очень техничное. 
Регион Риглос, с другой стороны, является весьма странным регионом: полон каменных навалов в скальных ущельях. Это очень опасно, ведь эти камни живые.
Монсеррат это одна сплошная скала, здесь Вы можете лазать безопасно.

На каких скалах Вы чувствуете себя лучше всего?

Я предпочитаю лазить по известняку, но не такому как в Франкенюре, потому что там скалы гладкие и очень маленькие мизера. Мне также не нравятся маршруты с длинными перехватами, потому что я не особо высокий. Сильно нависающие маршруты также не очень по мне, ведь у меня нет хорошей техники для прохождения больших скальных выступов. 
Аналогично по боулдерингу, где требуется очень сильные удержания. 
Мне нравятся длинные маршруты, метров под 30-40 и техничные линии, где нужно объединять и менять стили.

Вы основали альплагерь Urubko Camp. Как развивается Ваш проект?

Проблема с этим проектом состояла в том, что я предложил программу тренировок и обучения, подходящую для восхождения на большие горы всем, кто был заинтересован в этом. Я получил деньги от спонсоров, снаряжение, организовал выезды на скалы и в горы, даже оплачивал питание для альпинистов.
Эта работа отняла у меня очень много времени и сил и почему-то никто хотел участвовать. 
Да, люди приходили, но не хотели участвовать в тренировочном лагере, ведь это означает, что ученикам предстоит пройти много лет тяжелых занятий; а современная молодежь думает, что спустя несколько дней занятий уже можно подняться на Эверест по северной стороне.
Я объяснял им, что это невозможно, и тогда их мотивация падала. Я хотел обучить их альпинизму, но ученики предпочитали делать только то, что легко и приятно.

Много лет тому назад, будучи в казахской армии, я мог ходить в горы без каких-либо финансовых затрат. У нас были тренировки, снаряжение и спортивный режим, что впоследствии позволило мне заниматься техническими восхождениями на больших высотах. 
Конечно, никому не платили за восхождения, но если Вы хотите, Вы можете просто лазить. 
Возможно, если бы я платил ученикам за то, что они поднимаются в горы, было бы больше желающих в лагере? 
Но я предоставил им только снаряжение и возможность получить опыт. Сейчас обучение в моём лагере заморожено.

Как выглядит Ваша тренировка?

Я лазаю по скалам, я также совмещаю обучение скалолазанию с бегом, но я больше не соревнуюсь. 
Я часто соревновался, на Эльбрусе я побил рекорд в скоростном восхождении, который продержался год, пока Анджей Баргель (Andrzej Bargiel) в 2010 году не пробежал от Азау до Западной вершины Эльбруса (13 километров пути с набором высоты 2400 метров - International Elbrus Race) за 3 часа 23 минуты и 37 секунд, (от ред.: опередив тем самым прошлый рекорд Дениса Урубко практически на 30 минут.) 

Вы иногда встречаетесь в горах с Симоне Моро (Simone Moro)?

Я поочередно живу в польском городе Зомбковице-Слёнске и в Бергамо. Сейчас я не встречаюсь с Симоне, потому что он работает в Северной Америке, часто бывает в Непале или в Больцано со своей семьёй. 
Наши пути разошлись.
Теперь Симоне не так часто появляется в горах как раньше. 
Ну, собственно говоря, никто из нас не молодеет. 
Очень важно завершить те проекты, которые мы начали.

Как Вы представляете себя в старости?

Хороший альпинист - старый альпинист. Когда я состарюсь, я пойду в кафе, возьму чашечку кофе, открою свежую газету и буду просто болтать с такими как я посетителями. В Бергамо много кафе, я могу хоть каждый день посещать новое.
Ну и конечно-же, я буду лазить о скалам, проходить техничные, хорошо оснащенные маршруты, конечно, в той степени, в которой позволит мне моя физическая форма

Планируете ли Вы закончить карьеру альпиниста?

Я очень устал от такой экспедиционной жизни. У меня есть план на ближайшие 3 года. Летом я хочу проложить новый маршрут на вершину восьмитысячника Гашербрум II, затем зимой отправляюсь на восьмитысячник Броуд-Пик, а затем готовлюсь к зимнему восьмитысячнику К2. 
Я думаю, что я закончу свою карьеру зимнего альпиниста, поднявшись на вершину К2.

Хотели бы Вы стать первым альпинистом, который смог подняться на вершину восьмитысячника К2 зимой?

Конечно. Я планирую поехать к горе через 2 года. Богуслав Магрель, глава Польского Альпийского Клуба, уже ищет спонсоров. У нас есть идея, как правильно организовать экспедицию.

Что самое необходимое для успеха?

Самое главное - найти хорошего партнера. Тот, кто имеет ту же цель, кто хочет сделать то же самое, кто также занимается альпинизмом. Сейчас у меня нет напарника, с которым я мог бы поехать на К2 зимой.

Вы следите за текущими экспедициями на К2?

Тикон выжидает в базовом лагере. Команда Пивцова дошли до вершины отметки "Черная пирамида". 
Но времени мало и до 28 февраля уже невозможно подняться на вершину К2 без правильной акклиматизации и без провешенного маршрута. 
А 1 марта это конец зимы, у команд уже нет времени.
У них уже нет шансов подняться на К2 в этом зимнем сезоне. 
Но гора будет ждать следующих команд

 

Автор: Редакция 4spotr.ua, по материалам https://wspinanie.pl

Сегодня, 18 февраля, Николай Лукин в составе сборной группы отправляется в путешествие по маршруту от "Свальбарда до Груманта". Николай недавно успешно поднялся на Килиманджаро и решил отметить свой День рождения поездкой в Арктику. Отличный выбор!

Участники пройдут порядка 1000 км на снегоходах. Увидят ледники, спустятся в шахту, познакомятся с историей освоения Арктики.

Шпицберген (Spitsbergen, Svalbard) – архипелаг в Арктике, расположенный между 76 и 80 градусом северной широты.

Перевод с норвежского слова Svalbard – «холодное место». Однако холодное оно относительно. В таких экстремальных широтах нет более теплого места, нет островов с такой разнообразной живой природой и столь освоенных человеком. Всё это делает Шпицберген идеальным местом для проведения походов арктического характера с гарантированным результатом. Здесь турист может из достаточно комфортной гостиницы, после обычного перелета, на следующий день оказаться в окружении белых медведей и первозданной природы. При этом вокруг будут горы, не просто горы, а величественные и прекрасные горы, освещенные неповторимыми полярными красками. Не случайно, Шпицберген так популярен у туристов из Западной Европы. А нам он должен быть близок еще и исторически. Ведь там работают наши шахтеры, там стоят построенные советскими людьми посёлки, а еще раньше этот край осваивали поморы.

До 1920 года Шпицберген являлся «ничейной» территорией. С 1920 года находится под юрисдикцией Норвегии, с 1925 года входит в состав Королевства Норвегия. Основными хозяйствующими субъектами являются Норвегия и Россия.

Всего на Шпицбергене проживает чуть более 3 000 человек. Лонгьирбюен – «норвежская» столица Шпицбергена и главный транспортный хаб архипелага (порт и аэропорт). В Лонгьирбюене проживает порядка 2,5 тысяч человек 42 национальностей.

Второй по величине поселок – Баренцбург (около 400 человек), затем идет норвежский рудник Свеагруве, где живут вахтовым методом норвежские шахтеры, Ню-Олесунн – международный научный центр, российский поселок Пирамида и польская научная станция (12 человек), расположенная недалеко от Лонгьирбюена.

Шпицберген – территория «дикой» природы. Кроме белых медведей здесь можно увидеть северных оленей, песцов, тюленей, моржей, китов и понаблюдать за птичьими базарами. Пугать животных запрещено, зато их часто можно увидеть.

На 3 000 человек, на архипелаге приходится 4 000 белых медведей.

Природа Шпицбергена невероятно разнообразна и красива при кажущейся арктической пустынности. Остроконечные горы (благодаря, которым, Шпицберген и получил свое название от Виллема Баренца), водопады, ледниковые озера и бесчисленные ледники, часть из которых доступна для посещения летом и зимой. Берега архипелага Шпицберген омывают сразу три моря: Баренцево, Норвежское и Гренландское. Шпицберген интересен не только «дикой» природой Арктики, но и историей освоения. Здесь самым тесным образом переплетены культура и традиции людей разных национальностей и профессий. Викинги-норвежцы, русские поморы, голландцы, шведы, китобои и охотники, путешественники, арктические авантюристы, участники научных экспедиций, шахтеры.

Хорошие рекламные идеи не могут рождаться каждый день.  Вот и креативщики  компании «Patagonia»  в какой-то момент зашли в тупик и ушли в свои мысли.  Тогда проклаймберы  этой компании бельгийцы  Шон Виллануэва (Sean Villanueva O’Driscoll) и Николя Фавресс (Nicolas Favresse) спели им эту песенку. Они вообще живут по принципу «что увижу, то пою», поэтому поют везде, даже на полухолодных ночевках (совсем холодных они не допускают). Креативщики вдохновились и подобрали изумительный видеоряд.

Песня посвящена куртке Патагонии  Patagonia R1. 

                                              Done in R1

Весь состав экспедиции спустился сначала в базовый лагерь, а затем почти все участники отправились вниз по леднику.  Необходимо отдохнуть на меньшей высоте, завершить лечение участников команды, докупить медикаментов, которые почти все были израсходованы.  Зимний Каракорум показал себя во всей своей жестокой красе…

Клуб 7 Вершин в числе спонсоров проекта:

Александр Абрамов, Президент Клуба 7 Вершин:  Я стараюсь помогать молодым спортсменам и поддерживать интересные спортивные альпинистские проекты. Ведь в своё время в меня тоже вкладывались. Поэтому с радостью помогаю Артёму Брауну с зимней экспедицией на К2.

11 февраля 2019. Проснулись в 5:00 с расчетом быстро собраться, уложить палатку и уйти в лагерь 1, чтобы так же свернуть и первый лагерь. К часу или к двенадцати были в АВС, палатки в лагерях надежно свернули от ветров. К трём часам дня уставшие уже были в базе.

Отдыхать собираемся в Пайю, это спуск с 5000 м до 3600 м.

10 февраля 2019. Восьмичасовая сводка метеоданных — 413 mb, -23°С. Ветер переменный 20-30 км/ч.

Планы те же, отрываем все барахло с 7000 м, по готовности уходим в лагерь 3 (7300 м).

Вышли около 10:00, к 14:00 вылезли на верхушку черной пирамиды. От места где остановились просматривался снежный кулуар. Просматривался выход скорее всего на площадки 7300 м, но не факт.

Короче рубится дальше не стали, бросили всю заброску на том месте (по барометрическому альтиметру 7200 м). Погода пошла на ухудшение вне зависимости от прогноза, шлось тяжело, в некоторых местах работа с веревкой шла дольше обычного, по этим причинам сочли наш выход радиальным и отправились в лагерь 2 (6800 м).

09 февраля 2019. Встали по будильнику, в 5:00. На сборы ушло четыре часа, крайний участник покинул лагерь чуть позже 9:00. Палатку снимать не стали, укрепили получше, привалили юбки комьями снега.

Погода очень хорошая, ветра почти нет. А если налетает, то слабыми порывами. Температура -20°С.

Вышли с палаткой, которую принесли 08.02. с площадки на 5745 м. Взяли еды и газа на три дня, и совсем немного снаряжения для работы вверх.

К 14:25 последний участник достиг промежуточного лагеря (7000 м..). Уходить выше не стали т.к. идется не легко, решили набирать плавно.

Браун - Шепелин сделав попытку выхода в первый лагерь, развернулись пройдя около часу пути. Здесь тоже сыграли роль принимаемые Брауном антибиотики. Эта кашлевая напасть покосила четверых участников команды. Почти весь запас медикаментов был исчерпан на борьбу с недугом.

Шестичасовая метеосводка — 413 mb, -21°C.

08 февраля 2019. Проснулись в 5:00, последний встал на перила в 8:30. Погодные условия рабочие, -25°С, постоянный ветер с силой 30 км/ч, мелкие осадки. Неприятностей доставлял ветер несущий поземку, которая набивалась в лицевые и горнолыжные маски. Особенно это раздражало при прохождении камина.

В общем шлось тяжело, если сравнивать третий и второй выходы. Конкретно Аубакиров пришел в лагерь на два часа позже (в 18:00), здесь причин несколько. Сухой кашель, одышка через каждые три шага, при попытке ускорится рвотные позывы, и нескончаемые отмахивания рук и ног.

Группа Муравьев-Браун-Шепелин в этот день дошла от АВС до начала перил и развернулась. Муравьев ещё не восстановился после ударной дозы мощных антибиотиков. Это и стало причиной спуска всей группы. Вспомогательная группа завтра планирует отправить Муравьева в базу, и двойкой Браун - Шепелин повторить выход в лагерь 1.

07 февраля 2019. Прогноз не оправдался. Ночью сильный порывистый ветер мотылял палатку во все стороны, и заодно стряхивал на спальники весь конденсат. Проснулись в 6:00, послушали что творится на улице и решили пересидеть. В 8:00 при помощи часов суунто сняли метеоданные, - 20°С, 449 mb. Хотели подравнять вторую площадку, но выходить никакого желания не было. Вылезали только лишь для добычи льда, и с большой неохотой, по нужде.

Группа Муравьева по совету Пивцова не сдвинулась с места.

К вечеру паузы между порывами начали увеличиваться, а сами порывы сходить на нет. В 20:00 получили новый прогноз, до 10.02 погода с сегодняшнего дня улучшается, дальше снова на спад.

06 февраля 2019. По прогнозу пик непогоды приходился на вчера, сегодня было чуть теплее и только. Ветер не изменился, в порывах достигал 60 км, температура примерно -15. Из АВС вышли в 10:00, дошли до лагеря 1 в 17:00. Примерно минут за 40 поставили палатку.

05 февраля 2019. Группа Пивцов, Абилдаев, Даничкин, Аубакиров после обеда, примерно в 15:00 вышла из базы в сторону АВС. К 18:00 подошла к своим палаткам.

Группа Муравьев, Браун, Шепелин остались в базе с расчетом идти на следующий день.

В этот раз действуем таким планом: идем по лагерям двумя группами, но первая с опережением на день. Обязанности те же, первая - разведка, провешивание, частичная заброска. Вторая - основная заброска.

Источник: https://k2winterexpeditionkz.ru

В 2019 году по маршруту Суворова - 220 лет спустя - отправятся любители истории, энтузиасты и путешественники из России и многих других стран. Поход в военной форме 1799 года по местам боевой славы будет испытанием и для нынешнего поколения.

Подробности - на ресурсах проекта:

сайт - http://suvorov220.ru/ru/

группа ВК - https://vk.com/suvorov220

группа FB - https://facebook.com/groups/suvorov220/

Что уже сделано?

На данный момент сделано:

- собрано 90 заявок на участие в проекте (из России, Беларуси, Чехии, Швейцарии, Великобритании, Франции)

- описаны комплекты военной формы, в которых нам предстоит пройти поход

- ежемесячно проводятся встречи в Музее А.В. Суворова

- тестовый егерский комплект прошел испытания в Хибинах на Кольском полуострове и в болотах Карельского перешейка

- проведены переговоры со Швейцарским консульством в Санкт-Петербурге

- сняты: обращение к общественности, графический ролик о проекте, небольшой научно-популярный фильм о проекте, информационный шуточный ролик о проекте

- собраны установочные собрания в Санкт-Петербурге и Москве

в Перми проведена конференция и показан сюжет о проекте на пермском телевидении

закуплено большое количество сукна, пуговиц, пряжек….

Вы можете:

- отправиться в поход в старинной форме по историческому маршруту

- помочь проекту деньгами и информацией

- помочь конкретным людям собрать экипировку и отправиться в поход

- рассказать о проекте друзьям и знакомым

Швейцария уже близко

Испытание снаряжения

26-летний немецкий альпинист Йост Кобуш (Jost Kobusch) оказался перед закрытыми дверьми офиса Национального парка Денали в Талкитне.  Президент и парламент США не согласовали бюджет, в результате получился этот самый shutdown, в результате которого государственные службы частично прекратили свою работу.  Ну, если бы спасать кого-нибудь, наверное открылись. А так немцу  нужно просто подождать, когда кончится президентский срок Трампа или когда он достроит стену на границе с Мексикой за свой счет.

Смелый и умелый альпинист Кобуш планировал соловосхождение на Денали и целый год к нему упорно готовился. Уладил все формальности, получил разрешение. Всё сорвалось уже непосредственно на месте, на Аляске.

Правда, после какого-то периода переговоров, Кобушу удалось получить разрешение на полёт на ледник Кахилтна, для попытки восхождения на гораздо меньшую вершину Kahiltna Queen. Так что тренировочный выезд можно зачесть. Немец походил по леднику с шестами, потаскал сани, поночевал в палатке.  На гору не взошел, похоже было на лавинную опасность, но не расстроился. Перенес всё на следующий год. Времени ждать не было: в Германии у него расписаны лекции и публичные выступления.

Кобуш сначала прославился своими съемками вызванной землетрясением лавины в базовом лагере Эвереста, когда снежно-ледовая волна катилась прямо  на его камеру. Тогда погибло 19 человек, не шутки, самый  серьезный НС в истории высочайшей горы мира.  Потом  пошли другие подвиги и  пришла популярность, которая позволяет  какое-то время быть профессиональным восходителем.

Почти 24 миллиона просмотров!

А так он начал заниматься скалолазанием и альпинизмом в12 лет, после тренировок в футбольном клубе. Родом Йост из окрестностей равнинного города Бильфельд в Центральной Германии. После учебы отслужил  год в горных войсках в Берхтесгадене. Затем работал в две смены грузчиком, чтобы скопить деньги на экспедиции. В это время сходил на Монблан в ноябре, что стало первым холодным опытом, затем был гидом на Шпицбергене. 

В 2015 году собрался на Лхоцзе, но его экспедиция была сорвана землетрясением и той самой лавиной. Затем ему удалось совершить несколько сильных  восхождений: Ама-Даблам соло, Аннапурна,  первовосхождение (соло)  на вершину Nangpai Gosum II (7296 м) в Восточном Непале.

В конце лета прошлого года Йост отправился восходить на Пирамиду Карстенса (Пунчак Джайю) в Папуа Новую Гвинею (Ириан Джайю).  Из селения Илага  он прошел через джунгли 100 километров к базовому лагерю. Целью Кобуша было о прохождение нового маршрута на Карстенс.  Но для начала  13 августа немец прошёл маршрут Месснера, возможно первое повторение. Без веревки и крючьев по отвесной известняковой стене.  Затем сходил с попавшейся группой по классике. Поскольку кончились продукты с ними же Йост улетел на вертолете.

После отдыха в Австралии, Кобуш вернулся в Илагу и опять прошел мокрый трек через джунгли. Затем прошёл желанный собственный маршрут и вернулся опять же пешком, за 2,5 дня.  Продукты у него кончились, но к счастью он нашел оставленные запасы предыдущих групп и набрал себе на дорогу консервов.

По каждой трещине, похоже,  может быть собственный маршрут

Йост активно пропагандирует свой стиль в альпинизме: ходить одному, без помощи или с минималььной помощью, без технических средств и так далее...

Мировой рекорд Йоста: шахматная партия на 8 тысячах, у вершины Аннапурны:

Клуб 7 Вершин предлагает вашему вниманию новые программы Проекта Горняшка. Наряду с очень популярной Арменией, мы включили в наши предложения редко посещаемые страны, со своеобразной политической системой: Туркмению и Северную Корею.

Армения

Восхождение на Арагац (4094м.) Тур, путешествие в Армении. (С местными гидами)

Программа. 

Заезды, начиная с 27 апреля по ноябрь.

Вы посмотрите красивейший город Ереван, посетите жемчужины Армении - пещерный монастырь Гегард и древнейший языческий храм Гарни, отведаете блюда армянской кухни, полюбуетесь озером Севан и увидите потрясающие вершины Большого и Малого Арарата вблизи.

Красивый ландшафт предгорья и горных поясов, многочисленные памятники культуры на его склонах позволяют отнести Арагац к числу интереснейших пиков, привлекательных для любителей путешествий и альпийских восхождений.

Туркмения

Приглашаем в приключенческий тур по цветущей, весенней Туркмении. Программа путешествия включает в себя посещение различных природных и культурных объектов в разных частях страны.

Считается, что мы едем в самую закрытую из всех республик бывшего СССР. Но люди здесь открытые и гостеприимные, здесь безопасно, здесь всё работает как надо.

Программа
Сроки: с 27 апреля по 7 мая, 14 - 24 сентября.

Туркменистан - одно из самых интересных государств, образовавшихся после распада Советского Союза.
Суровый жаркий климат и богатейшее культурно-историческое наследие, многочисленные природные достопримечательности - всё это делает Туркмению чрезвычайно интересным местом, особенно для человека, неравнодушного к Востоку.
Туркмения - единственная бывшая советская республика, которая для посещения требует оформления виз даже от граждан всех других стран бывшего Союза.

На территории этого государства находится одна из самых засушливых пустынь - Каракумы.

В программе много всего интересного:
Посещение каньонов Янгикала – удивительных по красоте природных ландшафтов. Название «Янгикала» переводится как «огненные крепости».
Живописные каньоны окружены отвесными стенами пурпурно-красного, охристого, желтого, белого и огненно-рыжего цветов.
В результате естественной эрозии образовались причудливые земляные замки и башни. Путешествие по древним каньонам напоминает прогулку по огромному парку скульптур, которые сделаны естественными природными процессами.

Посещение Лунных гор, которые обрамляют долину. Их назвали «лунными» из-за светлой окраски горных пород, а также из-за причудливых форм. Окраска Лунных гор, действительно, удивляет. Они меняют свои оттенки в течение суток: от светло-серого до белого, от кремового до розового.
Если проходит дождь, горы уже другие. Влажность долины создаёт испарения, и горы переливаются, словно радужные.

Гора Боядаг - природный заповедник Туркменистана. Издавна люди называли её Горой Красок, поскольку данное чудо природы отливает самыми невообразимыми оттенками. Источники йодо-бромных вод, красные и жёлто-зелёные соли горят на солнце.
Сама вершина Боядага называется Кара-Бурун (Чёрный Нос). Здесь присутствует музей природных скульптур, сотворённых ветром из песчаника.

"Дверь в преисподнюю".
В 1971 году возле деревни Дарваза при бурении разведочной скважины геологи наткнулись на подземную полость, из-за чего земля провалилась и образовалась большая дыра, наполненная газом.

Корейская Народно-Демократическая республика

Дополните своё представление о мире посещением этой удивительной страны. Природные красоты и чудеса здесь сочетаются с необычным образом жизни людей. Будет о чем рассказать!

Приглашаем на цветение сакуры в Северную Корею!

Программа

Спешите совершить по-настоящему уникальное путешествие в КНДР. Алмазные горы - Кымгансан считается одним из красивейших мест в КНДР. Отличительной особенностью местной природы является необычный рельеф, сформированный в результате эрозии, в сочетании с несколькими озёрами и водопадами.

 КНДР - абсолютно уникальное государство. Северная Корея - это великолепная, крайне мало затронутая человеком природа. Это уникальный политический строй и идеология, основанная на так называемых «идеях чучхе», местной творческой интерпретации социализма. Это народные празднования на улицах, наполненные искренней радостью, и массовые организованные танцы молодежи на площадях под народную музыку. Это минимальное присутствие машин и, как следствие, полное отсутствие пробок на автострадах Пхеньяна. Это полное отсутствие преступности, необыкновенное спокойствие и размеренность жизни. Это многокилометровые полосы вручную высаженных цветов вдоль главных дорог.

Полностью галерея фотографий

Проект Горняшка предлагает десятки вариантов путешествий по многим интересным местам нашей Родины. В этом году мы добавляем кое-что новое. Приглашаем вас познакомиться с  нашими новыми программами по Сибири и Дальнему Востоку!

Ключевская Сопка

Это один из самых сложных туров на Камчатке. Его основная цель - восхождение на самый высокий вулкан Евразии - Ключевская Сопка (4750 м). Спешите, пока гора пускает!

Ярко выраженное проявление вулканических процессов придает ему неповторимость и уникальность, а также притягивает ученых и туристов со всего мира.

Программа.

 ***

Сибирь Парк Ергаки

Самый верный способ узнать Сибирь – без суеты и спешки пройти по ней собственными ногами: надышаться хвойными ароматами заповедника, прогуляться по горным тропам в природном парке Ергаки, почувствовать простор хакасских степей и увидеть древнюю Обсерваторию. Найти «тропу предков» и оказаться в тувинской полупустыне, на самой границе с Монголией. Вдоволь накупаться в прохладном озере Торе-Холь и поймать большую рыбу.

Этот тур для тех, кто не боится расстояний, для тех, кто хочет увидеть Сибирь не из окна экскурсионного автобуса, а во всем ее величии.

Программа.

 ***

Байкал. Тур Калейдоскоп

Вы увидите: Разнообразные ландшафты сибирской тайги, прозрачную воду Байкала, бескрайние просторы Тажеранских степей, пролив Малое море, знаменитый остров Ольхон и мыс Хобой, ходульные деревья бухты Песчаной.

А также байкальскую нерпу в живой природе, дикие, обрывистые берега и красивые скалы Байкала, тихие и уединенные места.

Программа.

 ***

Байкал. Долина вулканов.

Вы побываете в настоящей сибирской тайге, искупаетесь в горячих минеральных источниках и испытаете себя на стойкость. Прикоснетесь к потухшим вулканам, походите по краю кратера и по лавому полю, соберете кусочки лавы и спуститесь в кратер вулкана.

А также встретите сойотов - местное население района, порыбачите в озере Ильчир и поймаете хариуса, расшифруете буддийские символы.

Программа.

 ***

Курилы (Итуруп и Тятя).

Дальний Восток, «окраина земная», удивительные места, непередаваемая красота. Здесь надо обязательно побывать, чтобы очертить в своем сознание пространство нашей страны. Походы на лодках и пешком, легкие восхождения, рыбалка и наблюдения за животными. Наши надежные партнеры обеспечат решение всех задач программы.

Программа.

 ***

Приморье (Сихотэ-Алиньский заповедник)

Вы познакомитесь со всеми типами экосистем, представленные на Сихотэ-Алине, побываете в действительно диких и наиболее красивых местах Приморского края. Маршрут предполагает посещение основных особо охраняемых природных территорий: Дальневосточного морского заповедника, Кема-Амгинского нацпарка, Горальего заказника, Сихотэ-Алинского заповедника и др. Также Вы узнаете много нового о биоразнообразии Сихотэ-Алиня: о тигре, леопарде, гималайском медведе и копытных. Местные гиды расскажут вам об уникальном растительном мире Приморья.

Программа.

9 января 55 лет исполнилось одному из главных коллекционеров вершин, первому человеку, которому удалось собрать в своей коллекции «Семь вершин», «Два полюса» и «Семь вулканов».  

Франсуа Бернар родом из французской части Юры, где она называется Жюра. Его альпинистская карьера началась со службы в горных войсках в Анси. Там новые друзья порекомендовали ему продолжить службу в Групп Милитэр в Шамони.  Groupe Militaire de Haute Montagne (GMHM) – это такая сборная вооруженных сил по альпинизму, созданная 30 лет назад. Там выросла целая плеяда героев, выдающихся  альпинистов. Франсуа – не последний из них.

 Бернар (никней – Бен)   проработал или прослужил (или прозанимался альпинизмом и полярными походами)  в GMHM с 1990 по 2000 год.  Уже в первый год он сдал экзамены на профессионального гида. Вместе с друзьями службе он поучаствовал в десятке дальних экспедиций, разной направленности:  технический альпинизм, высотный, полярные походы. Своей специализацией Бернар считал микс-лазание, всевозможные полёты и фотографию.

 Ну и в частности, в это десятилетие Франсуа и стал рекордсменом.  10 января 1999 года он в составе команды  GMHM достиг Южного полюса в рамках самостоятельного, автономного  (без поддержки извне) похода от берега океана.  При этом три человека из команды (кроме Бернара, это два Антуана – Кэйроль и Де Шудан) стали первыми людьми «покорившими» три полюса подобным образом. То есть, самостоятельно на полюса и на Эверест (как получится, хотя Де Шудан сходил без кислорода).  До этого пять человек уже побывали на «трёх полюсах»: первый норвежец Эрлинг Кагге в 1994 году, третий – Фёдор Конюхов. Но их  походы на полюса были не совсем автономными, то есть, были заброски, либо помощь со стороны.

На Эверест Бернар в составе команды GMHM поднялся 6 октября 1993 года, Северного полюса они почти в том же составе  достигли 25 апреля 1996 года.

Команда молодости

Уйдя в отставку,  Франсуа Бернар поселяется в Лез Уше и вместе с друзьями открывает собственную фирму. В качестве гида он совершает сотни восхождений, в том числе по программам Семь вершин и Семь вулканов.  17 января 2014 года он поднимается на вершину вулкана  Сидлей и завершает сбор коллекции 7+7+2. Первым в мире. За ним последовали наши друзья Виталий Симонович и Владислав Лачкарёв.  Но они совершали походы на полюса по программам «Последний градус», тогда как Бернар шёл в режиме автономного похода от берега.

Последнюю декаду своей жизни Франсуа полностью посвятил себя полярным путешествиям и альпинистским восхождениям на Крайнем Севере. Он приобрел лодку (Atka – ветер  на языке инуитов), идеально подходящую для путешествий по северным морям, среди льдов и айсбергов.  На жительство вернулся в родной городок у подножья Жюры, там теперь находится его бюро по организации путешествий в высокие широты. Но сам он больше в море, в Гренландии или еще где-то там...

François Bernard, expert des milieux arctiques et antarctiques

Atka destination pôle nord

Projet Atka François Bernard voile Islande Groenland Terre de Baffin Arctique montagne alpinisme

10 февраля 1930 года, за пару месяцев до Великой Депрессии в Сиэтле  появились на свет два близнеца. Джеймс, то есть, Джим на 10 минут старше Луиса, ака Лу.  До школы различать их было непросто даже матери.  В школе их определили в разные классы и стали по-разному одевать. А потом Лу сломал нос, и на несколько лет именно это стало главным различием между братьями.

  Братья выросли на природе в пригороде Сиэтла, но настоящей школой стали для них походы рамках скаутских программ. В 16-летнем возрасте они вдвоем совершили  своё первое восхождение на Рейнир.  И в возрасте 20 лет уже работали гидами на этой горе.

Решающим моментом в жизни Уиттакеров стала служба в армии и то, что их определили в горные войска, которые базировались в Колорадо. Там  Джим и Лу реально смогли оценить свою силу и то место, которое они могли бы занять в альпинистском мире.

 Вернувшись из армии, они стали работать гидами на Рейнире.  Более спокойный и рассудительный Джим семейным решением был направлен в бизнес в сфере продажи снаряжения. Через пару лет был создан  Recreational Equipment Incorporated (REI), организация типа кооператива, которую сейчас можно называть знаковой и легендарной для США.  Более коммуникабельный и энергичный Лу стал  на долгие годы директором альпинистской школы, компании гидов горы Рейнир - Rainier Mountaineering, Inc.  Под его руководством воспитывались десятки звёзд американского альпинизма.

Когда началась готовиться американская экспедиция на Эверест, Норман Диренфурт пригласил в неё обоих братьев. Однако в последний момент организаторы решили, что состав ограничится 19 альпинистами и двух Уиттакеров будет слишком много.  Было ужасно обидно. Тогда, в 1963 году Джим Уиттакер стал первым американцем, поднявшимся на Эверест, национальным героем!

 Лу Уиттакер возглавил американскую национальную экспедицию на К2 в 1975 году. Вершина не была достигнута. Джим повёл команду в 1978 году и американцы впервые поднялись на эту грозную вершину. Лу руководил двумя американскими экспедициями на Эверест 1982 и 1984 годов,  когда американцы впервые прошли Северный маршрут на высочайшую вершину мира.

Ну и как не вспомнить экспедицию мира 1990 года. Это масштабное мероприятие было преимущественно инициативой одного человека.

Читать книгу Мстислава Горбенко «Восхождение Мира на Эверест»                                  

В. Шатаев: Пять лет понадобилось известнейшему американскому альпинисту Джиму Уиттакеру, чтобы воплотить в жизнь свою идею — совместное восхождение на Эверест в одной связке альпинистов трех великих держав — США, СССР и Китая.

Джим, долгое время бывший одним из руководителей  разросшейся компании REI, выйдя в отставку занялся путешествиями, преимущественно на яхте. Тогда как Лу продолжал стоять на своем посту, наблюдая за соблюдением альпинистских норм на Рейнире.

Братья Уиттакеры на 80-летие

Большим событием в мире горного кино стал  недавний выход в свет фильма Return to Mount Kennedy. В нем рассказывается о первовосхождении Джима Уиттакера и сенатора Роберта Кеннеди на безымянную вершину на севере Канады. Они назвали гору в честь убитого президента Джона Кеннеди. Дети первовосходителей пошли по следам отцов 50 лет спустя.

A Life Well Lived | Jim Whittaker & 50 Years of Everest

К 50-летию первого американского восхождения

83-летний Джим идёт  трек к подножью Эвереста вместе с женой, сыном  и командой альпинистов.

Climbing Legend Lou Whittaker

Finding Your Summit - With Mark Pattison

Послание Джима Уиттакера молодежи:

Испанская экспедиция стартовала  12 декабря с Новолазаревской  и через 52 дня финишировала там же, 2 февраля.  Команда из четырех человек преодолела  2538  км  на уникальном транспортном средстве – платформе,  движимой силой ветра при помощи кайта.  Это называется WindSled - конструкция, изобретенная к 2000 году и непрерывно совершенствуемая.

 Главной целью в этом году было изучение района Купола Фуджи (официальная высота – 3800м), крайне редко посещаемого района Антарктиды. Группа поднялась на высоту около 3780 метров.

Презентация проекта

Состав команды: руководитель, он же изобретатель способа передвижения, Рамон Ларраменди (Ramón Larramendi) и его партнеры  Ignacio Oficialdegui, Manuel Olivera и Hilo Moreno.

WindSled способен передвигаться с грузом до двух тонн. Впервые он был представлен Рамоном в 2000 году.

По настоящее время на нем пройдено уже больше 35 тысяч километров по полярным снежным и ледовым трассам. Полигоном  для обкатки WindSled была Гренландия, которая за десятки походов стала для Ларраменди вторым домом.

В Антарктиде это было третье глобальное путешествие испанской команды.

WindSled Trasantarctic Expedition 2005-2006: 4,500 километра,  62 дня.

Acciona WindPowered Antarctica 2011-2012: 3,500 километра, 34 дня. Поход на Южный полюс за 18 дней.

Рамон Ларраменди (1965 г.р.), безусловно, является одним из выдающихся полярных путешественников современности.  С 19-летнего возраста он практически становится профессионалом. Первые походы : траверс Пиренеев  и Исландии – принесли ему не только известность, но и заработок.

Всемирная известность (в узким кругах) пришла к испанцу после реализации им эпической программы The Circumpolar Expedition.  С февраля 1990 года по март 1993 года он прошёл вместе с разными партнерами маршрут от Гренландии до Аляски. Это 14000 километров собачьих упряжках, на лыжах или на каяках. 

В конце прошлого века Рамон начал сотрудничество с популярной программой телевидения Al filo de lo imposible (На грани невозможного). Намеченная ими совместно программа путешествий в полярных районах включила  и разработку нового средства передвижения. Так появился WindSled. Сначала примитивный прототип, сейчас – уже большая проверенная испытаниями сложная и эффективная конструкция…

Группа  отдыхает уже в Кейптауне

Стоит отметить, что существующее на данный момент постановление формально не вступало в силу 17 лет, с момента его принятия на основании Закона от 1994 года. 
В 2002 году этот Закон утратил свою силу и был заменен другим, поэтому и постановление также утратило силу. 
В последующие годы на законодательном уровне не было принято никакого другого постановления вместо утратившего силу. 
И только в 2017 году этот вопрос всплыл в эфире Национального словацкого телевидения. Вскоре после этого местные власти парка ввели временные постановления и началась работа по созданию новых Правил.

Теперь, спустя почти 2 года работы был опубликован проект, который вызвал огромное недовольство со стороны альпинистов и туристов.

Основные негативные для горной деятельности моменты в новых правилах заключаются в следующем:

• Альпинисты не могут пользоваться Парком три месяца в году (планируется, что Парк будет закрыт для альпинистов с 1 ноября по 14 декабря и с 16 апреля по 31 мая).
• Также, в новом проекте есть еще один очень спорный пункт о том, что передвигаться по парку туристы и альпинисты могут лишь в светлое время суток (от рассвета до заката). В туристических пеших походах это правило описано следующим образом: "треккинг по парку можно совершать только через час после восхода солнца и заканчивать за час до захода солнца".
• И кроме того, в новых правилах понятие альпинизм определено как преодоление трудностей третьего класса по шкале UIAA. Это определение исключает, например, восхождение по маршрутам большей части Главного хребта Татр, включая, например, хребет Заби Конь (Żabi Koń)

Карта районов Татранского национального парка, разрешенных для альпинизма и туризма в периоды с 01/06 до 31/10 и с 15/12 по 15/04; в Тисовке (Красная Скалка / Czerwona Skałka) с 01/11 до 28/02 согласно проекту нового Постановления. Фото из Приложения к новому Постановлению

Не смотря на столь абсурдные с первого взгляда пункты, в новом Постановлении ест и положительные моменты: будет разрешено заниматься ледолазанием на замерзших водопадах Беловодской долины (Bielovodská dolina), правда и здесь установлен период: только с 1 ноября по 28 февраля.

На эти новые правила отреагировали в Словацкой альпинистской ассоциации, так, по словам президента Игоря Коллера (Igor Koller):
"Столь большие ограничения, которые накладываются на горную деятельность в Парке не оправданы. Безусловно, мы понимаем, что некоторые районы Татранского национального парка должны быть защищены от массового круглогодичного посещения, но весь же парк целиком! "

Кроме того, Коллер раскритиковал требование занятия альпинизмом только в дневное время. По его словам такое требование подходит только для опытных альпинистов и противоречит принципам безопасности и логики, например в короткие зимние дни. 

Конечно, на данный момент это лишь проект Правил, и за отстаивание своих интересов Словацкие федерации туризма, альпинизма и горнолыжного спорта планируют побороться. 
Так, на следующей неделе пройдут два открытых обсуждения новых Правил.

С проектом регламента можно ознакомиться здесь , а приложения к проекту - здесь .

 

Автор: Редакция 4sport.ua, по материалам https://hiking.sk

40 дней…  Мысли мои каждый день, так или иначе, возвращались к Толику. Не так давно, минувшей осенью, Гена Копейка написал, что Анатолий Лебедев будет готовить к выпуску книгу об истории альпинистского харьковского «Буревестника». Я обрадовался поводу связаться с Толей, пообщаться, вместе поработать даже. Почему я не позвонил ему? Он бы обрадовался. Возможно, тогда бы он был жив, еще творил бы. И мы бы общались. И почему Толя не пользовался фейсбуком? Не появился там среди друзей друзей? Почти все связи как-то у меня постепенно сошлись на соцсетях. Я бы вышел на него раньше.

Лебедев Анатолий Борисович (02.08.1958 - 30.12.2018)

КМС по альпинизму (1980), инструктор–методист 3-й категории.

Физик-теоретик в области ядерной физики, канд. физ-мат наук. 1981–1992 научный сотрудник ИРЭ АН УССР, 1992–1998 директор фирмы «Трик», 1998–2007 директор фирмы «Рюкзачок».

В секции ХГУ познакомился с альпинизмом в 1975, в альплагере «Алибек» взошёл на первую вершину Большая Марка. Спортивное мастерство повышал в альплагерях «Эльбрус», «Цей», «Шхельда», «Айлама», «Зесхо» (Грузия), «Джайлык», в экспедициях на Ю-З Памире, в Фанских горах, в Кара-Коле. Совершил 107 восхождений в горах Кавказа, Тянь-Шаня, Камчатки, Урала, Карпатах и Крыму, из них 16 – 5, 6 к.с.: (1980) Замин-Карор, Центр.в, 5А; п. Владивосток по Ю-В стене, 5А; (1981) Бодхона по С-З кф, 5Б; тр. Мария-Мирали-Чимтарга, 5А, рук; Замок по Сев. стене; Чапдара по Сев гребню, 5Б, рук; (1982) п. «5288» (п. Иванова), С-В ст., 5А, п/в в двойке; п. «5600» по С. ст. (п. ХФТИ), 5Б, п/в; п. Московская Правда гл, 5Б, п/п в двойке – 2-е место в чемпионате ЦС «Труд»; (1983) Сонгути по В. ст., 5Б – 2-е место в чемпионате ЦС «Буревестник»; Уилпата по 2-му кф. Ю гребня, 5Б, рук; (1984) п. Джигит по «серпу» Сев. ст., 5Б; п. Джигит по Центру С. ст. (маршрут Слесова), 6 к.с; п. Каракольский по С-З гр., 5Б – 3-е место в чемпионате ЦС «Буревестник»; (2002) Башкара по С. ст., Зап плечо, 6А, рук – 4-е место в чемпионате Украины. Любимая гора Демерджи в Крыму, на неё совершил около 300 восхождений.

Мл. инструктором стал в Харьковской школе инструкторов под рук. Сухарева В.Н. в 1998. В 2001 организовал и возглавил горный клуб «Рюкзачок» в Харькове. С 2001 по 2007 проводил сборы в а/л «Шхельда», в Крыму и в Карпатах. В этих сборах приняло участие более 300 альпинистов. Участвовал в организации и проведении экспедиций Харьковского Горспорткомитета на Памир и Тянь-Шань (1980-1984), летних и зимних сборов с восхождением на Эльбрус (1997-2002). Спортивные увлечения: горный и лыжный туризм, спелеология, парашют, фото и видеосъёмка, конструирование туристского и альпинистского снаряжения.

Активно участвовал в спортивной жизни Харькова. Председатель и тренер альпсекций ХГУ и ИРЭ; член федерации облсовета ДСО «Буревестник»; член Ревизионной комиссии ФА и С Украины.

Романтик, бард, поэт. Написал лирические стихи и песни, после которых остаётся «щемящее чувство дороги»...

Семейная неустроенность, долги от бизнеса, отсутствие достойной работы – как я представляю последнее десятилетие его жизни. Хочется спросить: почему талантливейший человек, физик - кандидат наук к тридцати годам, умница, добрейшего сердца человек, с золотыми руками и вдруг несчастливая судьба? Кто даст ответ?  Но открываем  подборки его стихов и что мы видим? Мы встречаем счастливого человека. Солнечные стихи, даже грусть в них какая-то оптимистическая, светлая.  Всего что за жизнь накопила его Память, запаса пройденных путей, времени проведенного в горах, было достаточно для сохранения положительного взгляда на всю жизнь…

 Стихи Анатолия Лебедева смотрите здесь

https://www.stihi.ru/avtor/rukzachok&book=6#6

 Мною избранное:

Анатолий Лебедев

...Я Вам прочту, под настроенье,

О жёлтых изысках луны,

А может, под гитару пенье,

Вам по душе - споём и мы.

Прощайте. Жду. Всегда на месте.

Всегда Поэт. Не хмурьте лоб.

Пока, конечно, неизвестный.

Не это важно. Важно, чтоб

У Вас от дерзкого сюжета

Вдруг закружилась голова,

Что бы зимой, весной и летом,

Всегда зелёная трава

Могла предстать перед глазами,

Что б лунный свет будил в Вас грусть,

И грусть выплакивать слезами,

И, что бы в сердце Вашем, пусть,

Всегда дрожащая теплинка

Стучала в стенку кулачком,

Что б все растаяли в нём льдинки,

Что б было сладко... А потом,

Пускай осенний томный запах,

Опавших листьев, закружит

И унесёт (на юг, иль запад)

Душу и тело. Или жизнь...

Прощайте. Жду. И приходите.

Пока на месте (завтра - нет).

Друзей с собою приводите.

Целую. Кланяюсь. Поэт...

Он поднимался по стене, за метром метр...

Анатолий Лебедев

Он поднимался по стене, за метром метр,

Я выдавал верёвку метр за метром,

А под ногами - целый километр,

А впереди - ещё полкилометра.

Четвёртый день висим мы на стене,

Четвёртый день - нормальная работа,

Бегут мурашки ночью по спине,

А днём - рубашка, мокрая от пота.

Успел он крикнуть сверху: "Закрепи!",

И сразу стал на восемь метров ниже,

А сердце прыгнуло куда-то из груди,

А небо синее - ещё синей и ближе.

А снизу пела солнечная жизнь

Травы зелёной сказочную песню,

И ледники шептали мне: "Держись!",

А он кричал: "Порядок, всё на месте!"

Звенит металл, вонзаясь в монолит,

И этой музыки в горах надёжней нету,

И он с улыбкой снова говорит,

Что где-то там сейчас в разгаре лето.

Четвёртый день из снега варим чай,

Четвёртый день пуховки не снимаем,

А если станет трудно невзначай,

Мы шуточки про горы отпускаем.

А горы - вот они, стояли и стоят,

И будут так стоять, ну хоть ты тресни,

И точно также знаем - ты и я -

Нет этих гор прекрасней и чудесней.

И на свиданье с небом и ГОРОЙ

Мы вверх спешим, страхуясь от ошибки,

И крюк забит, за ним ещё второй,

И горы солнцу шлют свои улыбки...

Я люблю уезжать под дождём...

Анатолий Лебедев

Я люблю уезжать под дождём,

Чтобы он барабанил по крыше,

Лучше ночью, а можно и днём,

Я б из дома тихонечко вышел.

И по лужам шагал налегке,

Улыбаясь случайным прохожим,

Чтобы ждали меня вдалеке,

В этот пасмурный день непогожий.

И, отдав проводнице билет,

Закурить перед мокрым вагоном,

Я так езжу уже много лет,

И всегда так прощаюсь с перроном.

Я люблю уезжать под дождём,

Чтобы дождь барабанил по крыше,

Чтобы лужи блестели кругом,

Чтобы дождь - то сильнее, то тише.

И на верхнюю полку прилечь,

И смотреть, как перрон уплывает,

И усталость с нагруженных плеч

Понемногу проходит и тает.

И косые ручьи по стеклу,

Пусть бегут, и стучат пусть колёса,

И тогда я, конечно, усну,

Без забот и дурацких вопросов.

Лавина

Анатолий Лебедев

Захлебнулось далёкое эхо,

Загорелась на небе звезда,

И беззвучным чудовищным смехом

Окатила меня тишина.

И, прикованы взглядом к карнизу,

Что лавиной обрушился вниз,

Мы молчали, а где-то снизу

Наш товарищ безвольно повис.

А потом суматоха, движенье,

Бесполезная суета,

В неестественном положенье,

Как Христос у подножья креста,

Он лежал, улыбаясь закату,

Я прекрасней не видел лица,

А под нами, как будто с плаката -

Горы, небо, зари полоса...

Мы пройдём ещё много маршрутов,

Будет много красивых вершин,

Будут радостью полны минуты,

Ожиданьем заполнены дни.

Но запомним мы эту лавину,

Не забудем мы этот закат,

Жизнь теперь, как из двух половинок,

Как разорванный криво плакат.

А на небе тогда

Загоралась звезда,

Нам про это теперь

Не забыть никогда.

Будем помнить всегда,

Будем помнить всегда,

Где-то рядышком ходит

Большая беда...

Я сегодня опять прикоснулся...

Анатолий Лебедев

Я сегодня опять прикоснулся

К самой тайне - святая святых,

Я поднялся и снова спустился,

Я с горами сегодня на ты.

Я не бил в них железные крючья,

Изумрудный не скалывал лёд,

Я с горами душой был созвучен

И руками держал небосвод.

Я с горою общался, как с другом,

Тет-а-тет, и один на один,

Отступили метели и вьюги,

Небо выкрасив в ультрамарин.

Выше всех был и всем любовался,

Что лежало внизу подо мной,

А когда я назад возвращался,

Я смеялся и был сам не свой.

Где ещё поискать столько света,

Столько счастья, такой красоты,

На всю жизнь остаётся поэтом,

Кто коснулся хоть раз высоты.

Ледяное безмолвье планеты,

Белоснежное царство дворцов,

Десять тысяч хрустальных сюжетов,

Голубая страна мудрецов.

Я не верю словам и приметам,

Не люблю обещающих фраз,

Отношусь с подозреньем к советам,

Не прощаю задержки на час.

И ни в чёрта не верю, ни в бога,

Верю только в добро и тепло,

Верю в горы, и верю в дорогу,

И считаю, что мне повезло.

Я горами опять причастился, 

И на исповедь в горы ходил,

Я горам и восходам молился,

Я сегодня туда восходил.

И теперь я спускаюсь на землю,

Я, как бог, я творю чудеса,

Если в горы однажды поверить,

Горы будут с тобой навсегда.

Проза Анатолия Лебедева

https://proza.ru/avtor/rukzachok

Теория невероятности - Часть 1

Анатолий Лебедев

ОТ АВТОРА (вместо вступления): «…Автор подтверждает, что все написанное в настоящем тексте является абсолютной правдой…» - http://proza.ru/2009/10/30/49

* * *

Странно. Сейчас это называют сентиментальностью, или даже проще – сантиментами. Неужели когда-то было время, когда не стыдно было людям переживать, чувствовать, страдать, любить, т.е. попросту – ЖИТЬ… Я оглядываюсь назад, на то, что называется моей жизнью. Мне не надо напрягаться для того, чтобы вспомнить что-то. Все сразу, все-все, что было (и чего не было), все это сидит во мне. Даже не закрывая глаза, я легко переношусь в любые времена и места. Цветы и краски, запахи и звуки живут во мне и, видимо, составляют мою сущность. Это и есть мое Я. Там, во мне – сотни и тысячи воспоминаний, друзей, разговоров, тропинок. Там есть озера и реки, перевалы и вершины, костры и тайга, песни и стихи, рассветы и закаты. А еще – сны, фантазии, мечты, любовь, встречи, расставания, надежды, находки, потери… Главное, что все это есть, существует. Оно - совсем рядом, надо только протянуть руку, открыть дверь и войти. И я знаю, что все это и есть Я (может, наоборот, Я – это и есть все это?). Сейчас мне захотелось немного повспоминать, и… немного пофантазировать. Не подведи меня, Память. А я тебе обещаю – не сбрехать, и не утаить. Присочинить могу, как же без этого? Но искажать смысл и содержание того, что реально было, бессмысленно. Извините за каламбур. Итак, поехали…

Часть 1.

* * *

...Легкие и кружевные, то совсем прозрачные, то матово-белые, кружились под ногами облака, то возникая из ничего, то неожиданно исчезая, и цепочка следов на снегу время от времени превращалась в воздушную, ни на что не опирающуюся дорогу, петляющую среди слепящей белизны и прозрачной пустоты, и ведущую из ниоткуда и в никуда. Прошлое исчезло, оно растворилось в этом сияющем великолепии, растаяло в густой ультрамариновой бездне, глядящей сверху и притягивающей к себе. Прошлое ушло, осталось за каким-то неведомым порогом, не оставив о себе ни памяти, ни горьких сожалений о несбывшемся и непоправимом, ни радости от былых побед. Было только настоящее, сконцентрированное в одном миге, в одном переживании, в каком-то предчувствии истинного и огромного счастья. И счастье было не в будущем, оно было рядом, через десять, а может, сто шагов. Я уже чувствовал это, уже тело переходило в восхитительное и жуткое состояние экстаза, ни с чем не сравнимого, и не было уже тяжести в ногах, был уже почти полёт, и была музыка, заполняющая душу и заставляющая сжиматься и трепетать сердце. Руки тянулись вперед, а облака трепетали в такт музыке и пролетали сквозь меня, будто бы я тоже был облаком. И было хорошо. И было красиво. И больше не было ничего...

* * *

Телефонный звонок, возникнув из неведомо откуда появившейся пропасти, жёлтой слепящей молнией с головой, толи змеи, толи дракона, схватил меня своими острыми зубами, и через страшный грохот и стук, через какую-то преисподнюю, вернул в душную серую ночь и сунул в руку противно кричащую и пахнущую моими же сигаретами трубку. «Да, слушаю, да, постой,... кто это?... откуда?... Господи!...»  Да, это был он, тот, с кем вместе я мог бы в своих снах покорять свои сияющие Вершины. И не только во снах. И не только мог бы, ведь мы были уже, и была она – наша главная ВЕРШИНА... А голос из телефонной трубки, такой знакомый и родной, немного с хрипотцой, немного уставший, продолжал кричать мне в ухо, чтобы я не валял дурака, быстрее просыпался, всё бросал и вылетал чёрт знает куда, в какой-то неведомый Манги-Сарвал, где меня будут ждать до послезавтра, и откуда вертолет отвезет нас еще в какое-то обалденное место... Всё это путалось в моей голове с обрывками воспоминаний, нахлынувших дружно и в большом количестве, и с ещё не полностью растаявшим сном, где были облака, и где было так красиво. Зачем-то прижимая еще плечом к уху трубку, в которой далёкий голос сменился на короткие и противные гудки, и, мучаясь от неудобства, я лихорадочно шарил рукой рядом с телефоном, пытаясь найти блокнот и авторучку, а потом, всё-таки найдя их под подушкой, записывал загадочное название... Потом опять был сон, я бродил по зелёным долинам и холмам, даже один раз полетал над всем этим на каком-то не очень удобном облаке, но так и не нашёл ту ВЕРШИНУ, на которой было так хорошо...

* * *

Уже побрившись и выпив наспех полчашки чая перед уходом на работу, я вспомнил о ночном звонке, вернулся, не разуваясь, в комнату, при этом, конечно же, наследив, и, запихнув в карман блокнот, выбежал из дома. Мысли крутились в моей голове, путались между собой и суетились, и я никак не мог призвать их к порядку. На остановке я решил, что всё это ерунда и я давно уже не мальчишка, чтобы вот так всё бросить и, сломя голову, мчаться неизвестно куда и непонятно зачем. Пересаживаясь на второй автобус, я уже считал, что я не очень-то ещё и старый, чтобы планировать свои поездки на три года вперёд. А в 8-45 я уже писал за своим рабочим столом заявление на отпуск, а к обеденному времени получил не менее полусотни пожеланий хорошего отдыха и просьб привезти чего-нибудь (включая автомобильные запчасти, гитару "Кремона" и сколько-то дынь, а также золотой корень и засушенные эдельвейсы). Целых два часа ушло на поиски сорока трёх предметов из составленного мною списка. Затягивая лямки на раздувшемся рюкзаке, я с удовольствием констатировал, что восемь ненайденных предметов облегчают мою участь на несколько килограммов. Мне повезло, и вечерний самолёт на Ташкент унёс меня из серых душных ночей в направлении далекого и неведомого Манги-Сарвала...

"Ну, здравствуй, - сказал он, - Молодец, что приехал", - и дружеский хлопок по моей спине выбил из рубашки облако пыли, собранной мной за пять часов, проведённых в кузове попутного грузовика. "Ты знаешь, - опередил он мой вопрос, - они все передумали, так что мы с тобой вдвоём, ну в общем, как тогда, десять лет назад..."

* * *

...Десять лет назад. Юго-Западный Памир. «Спэка неможлыва, аж зэмля порэпалась...», – так пошутил один украинский турист. В тени холодно, на солнце беспощадное пекло, ультрафиолет выжигает всё живое. Маленькие, как игрушечные, коровы, дающие всего по литру молока в день. Вжавшиеся в землю, сморщенные и выцветшие крохотные растения. Это Юго-Западный Памир. Сложенные горкой черепа с рогами туров в священных молитвенных местах. Неторопливые и спокойные, почерневшие от загара, старики в чалмах... Я догоняю Алика, ушедшего из лагеря раньше, только через два часа, у палаток ленинградской экспедиции (команда Трощиненко). Высота и тяжёлый рюкзак дают себя знать – пот льётся ручьём. Алик, улыбаясь, смотрит, как я прикуриваю мятую сигарету и, наконец, спрашивает: «А эти где»? «Этих» было четверо. Одному принесли из кишлака телеграмму – родился третий ребёнок. Он передумал идти. Второй сказал, что пойдёт на другую гору, по более интересному маршруту. Третий сказал, что всё равно не пройдём, не стоит и пытаться. У четвёртого воспалился геморрой... Всё это выяснилось уже после ухода Алика из базового лагеря. Алик слушал, не прерывая, потом сказал: «А знаешь, это даже хорошо. Я и не хотел с ними идти, только из вежливости пригласил. Мы с тобой вдвоём пойдём».

И мы пошли. Впереди была СОСУЛЬКА – 400 м вертикального натечного льда на пятитысячной высоте...

* * *

Да, десять лет... А сейчас, будто и не было их, этих десяти лет, Алик стоял передо мной, такой же сильный, весёлый, загорелый и усатый. И будто бы та же рубашка и тот же рюкзак. "Старик, мы с тобой вдвоём пойдём. Я такую гору нашёл, ты закачаешься..."

Вертолёт везёт нас за просто так, пилот часто оборачивается и весело подмигивает. Вообще для Алика любой человек готов сделать всё, что угодно - такой уж Алик человек. Тогда, на Юго-Западном Памире, нам помогали все и во всём: с едой, транспортом, ночлегом. Но, когда присутствовал Алик, люди становились для нас ещё и родственниками. "Что грустишь?" - кричит Алик сквозь шум турбины. Нет, я не грущу, я вспоминаю. А под ногами, как на лепном макете в школьном географическом кабинете, проплывают коричневые, жёлтые и красные горы с белыми пятнами снега и льда, голубые петляющие нитки рек в глубоких прорезях ущелий. "Вот она, смотри, вся в тени зараза... Но красивая. (Боже ты мой, Алик, да что же ты придумал, да как же ты её нашёл?) Там больше двух километров,- кричит он, - а на пять сто карниз, метров восемьдесят, сюрприз природы..." Он доволен, я вижу, а мне страшно. Хотя нет, с Аликом я ничего не боюсь. Даже тогда на СОСУЛЬКЕ, когда я упал в трещину...

* * *

Было это всё в 1982 году. Алик "положил глаз" на СОСУЛЬКУ уже давно, несколько лет назад, и пару лет специально тренировался под неё. Под Киевом есть карьер, который зимой становится ледяным. Там Алик и тренировался. Ну и снаряжение у него было соответствующее. Кошки фирменные, каска забугорная, пластиковые ботинки, ледоруб и ледовый молоток - тоже с хорошими названиями. Одежда в этом деле большой роли не играла, но и тут комар носа не подточил бы - фонарики, шнурки и всё такое прочее тоже были у Алика наилучшего по тем временам качества. Не забывайте, что год был ещё 82-й, нормальное снаряжение было в большом дефиците. И так, кстати, совпало, что в нашей экспедиции (Харьковского альпклуба на Юго-Западный Памир), в сравнении с Аликом, только я и был экипирован нормально. Ботинки двойные, кожаные, итальянские - очень хорошо ногу фиксировали, и ледоруб классный - "CAMP" - мне итальянцы ещё в 79-м подарили, в "Цее". Кошки - самодельные, титановые, переднезубые - прислали из Прибалтики (спасибо Сабонису Повиласу – моему знакомому туристу из Каунаса), очень неплохая модель (и, кстати, до сих пор в рабочем состоянии). Молоток ледовый - самоделка, сам заказывал по какому-то образцу, уже был проверенный - хорошо врубался и держал. С ледобурами и карабинами вообще проблем не было - я их сам тогда производил - расходились по всей стране, в Европу попадали, а в этом как раз году и в покорении Эвереста участвовали. Ну а всё, что шьётся - это я сам неплохо делал своими руками.

И вот Алик, узнав, что мы на Юго-Запад едем, к нам в экспедицию и напросился. Так как цель у него там была - СОСУЛЬКА. Как он потом признался, не нашлось бы напарников - пошёл бы сам, благо, что тренировался и как "солист". Алика уже тогда знали все и уважали. Одна киевская девочка так сказала: «Алик пукнет, а все в Киеве целую неделю это обсуждают». Признанный Мастер - с большой буквы. И легенд вокруг него было уже всяких немало. Всякие там супер-восхождения на супер-вершины в рекордные сроки. Поэтому, его предложение, присоединиться к нам, было принято безоговорочно, и в начале июля он вместе с нашей компанией оказался в "Лучобе" (для тех, кто не знает - это альпинистская база в Душанбе, откуда начинаются, и где заканчиваются почти все экспедиции на Памире).

Я считаю, что мне вообще-то очень повезло с восхождением на СОСУЛЬКУ. А всякое везение складывается из совпадения очень многих факторов и случайностей. Про снаряжение я уже сказал - по экипировке я на такое восхождение подходил. Предварительно был с Аликом знаком - в 80-м встречались в Фанских горах, где Алик водил группу австрийцев, а мы там стояли экспедицией - на Алаудинских озерах. Потом в Крыму пересекались на скалах. А теперь, по решению начальника экспедиции, нам вдвоём с Аликом выпадает сопровождать машину с экспедиционным барахлом из Душанбе до Даршая (это ущелье, в котором Пик Маяковского расположен, так что можете по карте посмотреть, что это за расстояние). То есть, почти трое суток мы вместе пылились и тряслись, на солнце жарились, ближе познакомились. В дороге, кстати, обломались, и Алик половину населения ближайшего кишлака организовал, чтобы нам машину другую нашли и перегрузили.

* * *

Первая часть (по времени) экспедиции была запланирована на ущелье Даршай. Встретились там со всеми нашими (они летели на самолёте до Хорога, а потом ехали на автобусе). Наняли ишаков, погрузили и пошли к месту базового лагеря. Местность - сплошная экзотика. Про овринги я раньше только в книге Лукницкого читал и на фото разглядывал, а здесь мы их с десяток прошли.

Когда до места добрались, и лагерь поставили, и скальные занятия провели, пришло время на тренировочную гору сходить. Выбрали безымянную вершину 5612 м по маршруту 2А (первовосхождение и первопрохождение - в 1973 г. - экспедиция Ю.И.Пригоды). Вышли всей компанией (человек тридцать). Дорога простая, по снегу. Когда поднялись где-то на 4500, здоровья уже ни у кого не было - первая гора и все без акклиматизации, народ растянулся, отстаёт. Тут Алик просит нашего командира отпустить его "налево", через ледовые выходы, для тренировки - но путь туда же, на вершине, мол, и встретимся. Начальник не возражает (так как Алик - авторитет, мастер, и сам себе хозяин). Но не одного. А с кем? Тут опять на меня выпадает. У меня единственного для этого желание есть, и кошки с собой (команды брать кошки с собой не было - гора то ведь снежная, ну а я чисто случайно их с собой захватил). Короче говоря, откололись мы с Аликом, взяли "левее", и вся наша команда очень быстро оказалась далеко внизу и правее по отношению к нам. Вышли на лёд, связались (у Алика с собой и верёвка оказалась, и ледобуры с карабинами, и кошки, естественно) и пошли гулять по трещинам. Вообще-то, я потом понял, что Алик смотрел, как я со льдом управляюсь. А Алик наметил наверху, под снежно-ледовым гребнем, ведущим на вершину, интересное место и мы туда пошли. Шли быстро и одновременно, без проблем. А "интересное место" представляло собой ледовую стенку метров до двадцати и ледовый карниз на два метра. Но минут за тридцать Алик всё это преодолел, за ним и я по верёвке, а дальше уже просто - по гребню к вершине. Мы устали и высоко было. Ребята наши далеко внизу что-то совсем затормозились. Мы, конечно, тоже. Кряхтели, дышали тяжело, останавливались часто, но до вершины добрались. Оказалось, что "первовосходители" до вершины не дошли. Мы их "вершинный" тур с запиской нашли задолго до вершины, гораздо ниже. А значит, на вершине мы - первые. Постояли, пофотографировались и вниз. Наши назад повернули и до гребня не доходя. Вот такое было первое тренировочное восхождение. У меня, конечно, радости полные штаны. Алик мною доволен, я его не подвёл. И на самую вершину забрались. Хоть и не стратегическая гора, но когда знаешь сам про себя, что за записью в альпинистской книжке "пик 5612 по Ю.З. гр. 2А" стоит твоя действительная победа над этой высотной отметкой, то уважаешь себя больше.

* * *

Потом экспедиция начала работать по заранее намеченному плану - первовосхождения, первопрохождения. Всего участники экспедиции тогда покорили и назвали 6 новых вершин. СОСУЛЬКА Аликова откладывалась на самый конец - после выполнения основной программы. Алик высмотрел для разминки гору в нашем первом районе, в Даршае, с подходящим рельефом - льдом. Пригласил меня (ясно, что я согласился), и спросил разрешения у начальника. Гора была нехоженая, под программу экспедиции попадала. Нам дали задание назвать её "Пиком Академика Иванова" и мы пошли. Внизу 2 наблюдателя - наши девчонки. Сходили за один день, весь маршрут - ледовый, кошек не снимали. Это совпало с моим днём рождения. Принимая меня на вершине (конец последней верёвки - вертикальный снежный туннель сквозь предвершинный карниз), Алик сказал: "Дарю тебе эту гору!" Приятно, да, получить такой подарок? Маршрут был не такой уж сложный, оформили его как 5А, но неприятный, очень крутой лёд, и на нижнего в связке (а нижним был я) всё время от верхнего в связке летит скалываемый лёд. По каске мне угодило раза три хорошо и в плечо один раз. А в верхней части (уже было за полдень) ещё и камни начали летать. Но всё обошлось.

Для меня ещё одна "красивая и сложная гора" (я уже был КМС, амбиций к заполнению клеточек не имел, а на "красоту" тянуло), а для Алика - полная боевая готовность перед СОСУЛЬКОЙ. Кстати, потом, осенью, когда я лично Шатаеву отчёты привёз, он сказал, что мы бы первое место в ледовом классе на Союзе заняли только за Пик Иванова (а за «сосульку» уж тем более!), если бы заявили его.

Потом был переезд в другое ущелье, в Лангар. Началась вторая часть экспедиции. Место нашего базового лагеря было потрясающее. Вид вниз по ущелью - на горы Пакистана, Афганистана (а где-то за ними и Непал с Индией). Здесь была запланирована "изюминка" экспедиции - первовосхождение на вершину, названную Пиком ХФТИ (заявляли, как 6, утвердили, как 5Б). Я в нём участвовал, но особенно красивых впечатлений не было. 6 суток тяжёлой скальной работы, десятки килограммов железа на себе. На шесть человек - одна палатка (моя, самошитая). 5 человек спят в палатке, 1 - на улице. Моя очередь спать на улице выпала на последнюю ночь, на вершине. Это было очень холодно на 5600м. Брр!

* * *

Но вот и подошло время - идти на СОСУЛЬКУ. Основная программа выполнена, обошлось без приключений, и командир даёт Алику "добро". Благородный Алик приглашает всех "желающих". Желающих получилось, кроме меня, ещё 4 человека. Назначили день выхода, оформили документы, отобрали продукты и снаряжение. Где-то в 12-00 надо было выходить. Алик ушёл из лагеря один в 10-00, сказал, что хочет пообщаться с ленинградцами, они стояли выше по ущелью, и там нас подождёт (это была команда Трощиненко, почти полностью погибшая в одной лавине несколько лет спустя). Как только Алик ушёл, так начались всякие разговоры между участниками восхождения. Кончились они тем, что в 12-00 вышел только один я. Причины были разные и самые прозаические. Мне было обидно. Во-первых, я думал, что вшестером надёжнее, во-вторых, что ни говори, честь мундира. Всё-таки это была моя команда. А когда я догнал Алика и проинформировал его, он не очень-то и расстроился, будто был готов к этому. Ответ был простой и лаконичный: "Ну и хрен с ними. Вдвоём пойдём. Это даже лучше..." Я так сразу не мог сообразить, лучше это или хуже. Но мы пошли. То ли от расстройства, то ли намеренно, Алик забыл в лагере ленинградцев сумочку-банан, в котором были аптека, рация, маршрутная документация. Когда это обнаружилось, то поднялись уже высоко. Про рацию с аптекой и документами было сказано то же самое, что и про несостоявшихся участников.

А впереди - СОСУЛЬКА. На пике "Московская правда" существует уникальный природный феномен. В верхней трети горы (5500-6000м) расположен небольшой ледник, не имеющий естественного стока вниз, в долину. И в одном месте, в наиболее низкой точке перегиба через гребень из верхнего ледника "вытекает", или свисает огромная "сосулька" высотою 400 м, шириною 40 м. Крутизна наклона такая же, как и стены - 90 градусов. Слева и справа от сосульки очень трудные скалы (рядом, правее - "золотой" маршрут Бершова 81-го года). Под сосулькой - нижний ледник, вернее даже ледопад, так как крутизна рельефа под ним - немалая. Нам предстояло преодолеть нижний ледопад, выйти на небольшое плато у основания "сосульки", пройти саму "сосульку", а потом - верхний ледопад (тоже, кстати, не подарок, весьма и весьма запутанный), по нему на вершинный гребень, и по гребню на вершину. Спуск с вершины в другую сторону и тоже всё по льду. Чисто ледовое восхождение. Ледобуров у нас было с перебором - не менее полусотни. Верёвок - 1 импортная и 4 советских (изначально - на всю группу, а потом решили, что всё равно возьмём). Остальная экипировка - личная - уже описывалась.

* * *

Первый день ушёл на преодоление нижнего ледопада. До этого, я еще не ходил Ушбинским ледопадом (и по ледопаду Кхумбу тоже), но Алик сказал, что этот сложнее. Шли практически одновременно. Бродили среди гигантских разломов, выбирая оптимальный путь. В конце дня выбрались из лабиринта и увидели "сосульку" вблизи. Она не показалась проще, чем издалека. Она была страшной и прекрасной. Чёрно-синий натечный вертикальный лёд, лишь местами покрытый белой чешуёй то ли снега, то ли фирна. Местами выглядывают изо льда камни - или втаявшие, или проступающие насквозь от основания подложки. Наверху ледовый карниз и снежный дымок. Слева и справа отвесные стены и постоянный свист камней сверху. Все ранее упавшие камни - у нас перед глазами, на ледовой подушке под "сосулькой", и их совсем не мало.

Алик бормочет что-то типа: "Вот она, моя любимая..." Выбираем на леднике относительно безопасное место, ставим палатку. После еды и чая я "ловлю кайф" от сигареты "БТ". "Опять ты куришь", - бурчит Алик. А у меня в рюкзаке, в двойном целлофане ещё 5 пачек сигарет - из расчёта по пачке на день.

Второй день. Рассвет встречаем уже под "сосулькой". От места ночёвки это метров 400-500. Первый, конечно же, Алик. Удар ледорубом, удар молотком, левая нога, правая нога... Каждые 3-4 метра - ледобур с карабином. Я страхую, иногда, изловчившись, одной рукой делаю снимок на свой "ФЭД-Микрон-2", уворачиваюсь от ледовых линз (после "сосульки" на каске добавилась пара серьёзных трещин), ну и, естественно, покуриваю. Состояние, как в окопе, на передовой. В десяти-двадцати метрах справа, на границе льда и скал, всё время свистят камни разного калибра. Лёд был "нехороший". Первые несколько ударов молотком позволяли лишь выдолбить некое подобие лунки, и лишь потом молоток заклинивался. Да и то, при нагрузке, то и дело выскакивал обратно с очередным сколом льда. Лёд был твёрдый, прочный и хрупкий. Время от времени (это было часто настолько, что ожидалось на каждом следующем шаге), Алик срывался с верхней точки опоры (по ходу движения это могла быть или левая, или правая рука, ледоруб или молоток) и зависал на другой руке. Двойного срыва обоих верхних точек опоры, слава богу, ни разу не было. Наблюдая снизу вверх за движениями Алика, и контролируя все звуки и стуки, я невольно отмечал и фиксировал каждые 30-40 см подъёма. Одним из самых неприятных звуков был скрип кошек о поверхность льда - как "гвоздём по стеклу". Кошки практически не втыкались и не держали. Выручали лунки и нарушенная ударами молотка и ледоруба поверхность льда. А вообще ноги часто соскальзывали. Ледобур закрутить тоже было непросто, крутишь-крутишь, а он никак не может зацепиться зубьями. Выдалбливаешь лунку (а то и лоханку), с трудом ледобур начинает входить, но через 2 см он вполне может выкрошиться вместе с отколовшейся поверхностной линзой. Это мои впечатления. А представляю, что испытывал Алик? И сколько нужно сил и выносливости, чтобы то и дело зависать на одной руке, когда под нагрузкой выламывалась верхняя точка опоры? И при этом "ждать" обрыва второй руки? Но фортуна была к нам милостива. И Алик был Мастер. Неутомимый, ловкий, изящный, как кошка, очень техничный. На всей "сосульке" и на всём восхождении у нас не было ни одного срыва.

На маршруте мы почти не разговаривали. Понимание и взаимосвязь - почти на уровне телепатии. Сжатые вокруг верёвки пальцы - в постоянном ожидании рывка, и мгновенная выдача вверх верёвки при движении Алика, чтобы малейшим торможением не сдёрнуть его вниз (спустя несколько лет после описываемых событий Алика на ледовом восхождении сдёрнули нечаянно верёвкой вниз, итог – перелом ноги). В голове - прямо какой-то многоуровневый аналитический центр: помехи, опасности, камни, падающие куски льда, собственное положение и безопасность, движения партнёра, его затруднения, его напряжения, насколько он выше последнего ледобура и т.д. А также ожидание и использование пауз (Алик закрутил ледобур и переводит дыхание), чтобы успеть вставить в рот сигарету и закурить, или успеть вытянуть фотоаппарат одной рукой и сделать кадр. В том же году, осенью, я притащил в больничную палату к другу-альпинисту Вове Ронкину слайды с этого восхождения. Всех в палате удивило, как можно было это отснять, одновременно страхуя напарника.

* * *

За день проходим три верёвки. Оставляем их навешенными, спускаемся вниз. Тут же, под началом маршрута, оставляем обе оставшиеся верёвки (чтобы не таскать туда-сюда), и неспешно спускаемся к прежнему месту ночёвки. Уже солнца нет давно, почти сумерки, и уже прохладно. И вот тут, на расстоянии 2 метров от нашей палатки (и вчера и сегодня топтались там, как могли), я (весь из себя уставший и расслабленный) проваливаюсь в трещину под лёд. Время замедляет свой ход и в голове проносится очень много мыслей: "Ни фига себе! Провалился! Лечу! Да ещё так долго! Значит глубоко! Мать твою так! Да здесь ещё и воды налили!". Это был финиш! Точнее, это была "бутылка" высотой-глубиной метров в шесть, и в диаметре метра четыре. На дне вода. Я плюхнулся в воду в полном снаряжении. В полёте ни за что не задел и не ударился. Ногами дна не достаю. Вода, сами понимаете, не слишком тёплая, освещение тоже никудышное. А сверху, в дыру, кричит Алик: "Ты живой? Жди, я побегу за верёвкой!". 500 м вверх, 500 м вниз... Начинаю барахтаться. Когда на ногах не ласты, а кошки, а вместо водолазного костюма - пуховка, рюкзак, обвязка, беседка, каска, плавать не очень-то удобно. Ледоруб на самостраховке, засунут за рюкзак. Изловчившись, вытаскиваю его. Каждый ловкий трюк сопровождается полным погружением. Хуже с ледовым молотком. Он заправлен в петельку на беседке и рука в разбухшей меховой рукавице под водой не может его ухватить. Стискиваю зубами рукавицу и голой рукой вытаскиваю молоток (он пытается сразу примёрзнуть к руке). Теперь - надеть опять рукавицу и ухватить молоток. При этом два постоянных неудобства - нарастающее чувство холода (вода-то ледяная), и необходимость держаться на плаву, чтобы не нырять с головой. Наконец, ледоруб и молоток в руках. Начинаю по стенке вылазить из воды. Ощущение, что это не мои руки и ноги. Мозг отдаёт приказы, и они выполняются. Нет того нормального ощущения, что нога встала хорошо, и молоток нормально зашел в лёд. В голове, однако, ехидный голосок ведёт репортаж о новом виде развлечений - "подводном ледолазании". Успеваю подняться на 4 метра, когда сверху Алик спускает мне верёвку. Очень трудно прощёлкнуть проводник в карабин. Но, в конце концов, я - наверху. Меня трясёт озноб от переохлаждения, а Алик лихорадочно раздевает меня и переодевает в сухую одежду (что-то ему приходится снять с себя). Под клацанье моих зубов из-под пуховки и спальника, Алик варганит горячее питьё и выливает в меня. Понемногу я отогреваюсь и вытаскиваю из обледенелого рюкзака сигареты. Они остались сухими. Алик очень возмущён этим фактом...

Третий день. Я остаюсь "на хозяйстве". Алик уходит наверх один. Будет работать "соло". Мне надо всё пересушить и через полчаса все окрестные камни на леднике покрываются разноцветьем моей одежды. Когда разложено всё, принимаюсь за фотоаппарат. "ФЭД-Микрон-2" - чудесная камера, полуавтомат, к сожалению сейчас незаслуженно забытая и видимо снятая с производства. 20 минут под водой и ночь после этого на морозе - весьма серьёзные причины для нарушения механических, электрических и оптических свойств. У меня в наличии единственный инструмент - цыганская игла из ремнабора. Этой иглой мне удаётся разобрать весь фотоаппарат (в т.ч. объектив) на все разделяющиеся части и винтики. Картина эта выглядит со стороны так. Я сижу в одних плавках на большом плоском камне, на леднике, на высоте 5000 м под обжигающим солнцем, пальцами ног придерживаю от ветра на камне кусок целлофана, куда и складываю каждую извлечённую или открученную деталь. При этом поглядываю на фигурку Алика примерно на середине сосульки. В итоге, всё было раскручено, просушено, протёрто, а потом опять собрано. И фотоаппарат заработал, и все последующие кадры тоже потом получились. Ай да, чудо-техника...

Алик за этот день обработал в одиночку полторы верёвки. Я за этот день высушил одежду, обувь, снаряжение и... ни разу не чихнул! Как сказал Алик, это было его главным переживанием весь день на маршруте. Потому что если бы я заболел, пришлось бы валить вниз.

Мы сварили на газовой кухоньке (самоделка Алика, а баллоны - из-под "Дихлофоса" - заправлены обычным пропаном) супчик, накидали в него сухарей, потом съели, потом - чай, потом я закурил, а Алик опять рассказал мне всё, что он знал о вреде курения. У нас ни рации, ни аптеки. Мне не пришлось глотать ни аспирин, ни тетрациклин, и нам не надо в "положенное время" орать в "Виталку": "База! Я Лагерь-1! У нас всё в порядке!" Алик спокоен по этому поводу. Его спокойствие передаётся и мне. Завтра надо "доделать" сосульку. Это ещё пять с половиной верёвок. Наверно доделаем. Небо в звёздах. Ледяной пейзаж, подсвеченный луной, фантастичен и подобен лунному. И не очень холодно. Настроение философское, умиротворённое и покаянное. "Да, - говорю я, - мне уже 24 года, а в жизни не сделано ещё ничего значительного, нет ни карьеры, ни семьи, ни детей, ни подвигов, ни открытий, ни достижений..." Алик слушает, не перебивая, но через пять минут, почти слово в слово, высказывает то же самое. Разница лишь в том, что "ему 34, а ...". Под эти мысли мы и засыпаем.

* * *

День четвёртый. Выходим. Всё имущество при нас, вернее при мне. Алик идёт первый, без рюкзака. Очень быстренько подымаемся по навешенным перилам четыре с половиной верёвки, и ... продолжаем работать. День чудесный, солнечный, хотя мы всё время в тени. Но чем ближе к верху, тем меньше нас обстреливают камни. Весь день был похож на тиканье часов: "Тик-так". Отлаженные, отработанные движения. Лёд хоть и не стал проще, но стал понятнее. Мы привыкли к нему и знали, чего от него ждать. И в закатных лучах солнца мы попадаем в ... "хрустальную шкатулку". В самой верхней части "сосульки" находится полость-пещерка жилой площадью 10 кв.м. Вход в неё, и стены, и потолок - всё состоит из больших, маленьких и средних сосулек, ледяные сталактиты, сталагмиты и сталагматы ориентированы во всех направлениях, вопреки законам земного притяжения. Уже в полутьме безжалостно уничтожаем "красоту" и расчищаем место для палатки. Сосульки жалобно звенят с различной тональностью и покорно осыпаются под ударами ледорубов. Звуковой фон дополняют глухие удары наших касок, натыкающихся на выступы сверху.

Ну что же, СОСУЛЬКА пройдена!

День пятый. Утром, после завтрака (собственно, завтракать уже было почти нечем), Алик предлагает "разгрузиться". Мы выбрасываем четыре отечественных верёвки (мнение единогласное, но, как завхозу экспедиции, мне было стыдно), и, после небольшой дискуссии, мой поролоновый коврик, запаянный в полиэтилен, и мой пластмассовый фонарь на три больших круглых батарейки. Было, конечно, жалко, но в результате существенно уменьшился  объём и вес рюкзаков. В этот день Алик выпускает меня первым. Сложностей уже и нет, просто устали, отощали и высота почти 6 км. В полдень, после преодоления всех лабиринтов верхнего ледопада, мы достигли гребня, а потом и вершины ( 6100 м ). Для меня это первый в жизни шеститысячник. Обычное в такой ситуации состояние - смесь восторга, эйфории, отрешённости, усталости и "потусторонности". Хочется прилечь и поспать. Ленивые и тёплые, раскрашенные жёлтым вечерним солнцем облака, скользят вокруг нас, и идти не хочется никуда. Начинаем спуск. Под ногами, по-прежнему, только лёд. И чем ниже, тем круче. Идём, не связываясь, лицом в долину, впечатываем кошки в лёд "гренадёрским шагом". Уставшие ноги не держат, дрожат и подгибаются. Крутизна около 45 градусов. Всё время хочется развернуться лицом к склону, соорудить ступеньки и отдохнуть, опираясь ледорубом о склон. Но время подгоняет.

Новый сюрприз. Кальгаспоры. "Льды кающихся" (напоминают в профиль монахов в капюшонах, согнувшихся в молитве). Раньше я их видел только на фотографиях в книжках по альпинизму. Тут целый аэродром, только наклонный. Сплошное спотыканье и дёрганье. То обломится кромка гребешка под ногой, и ты теряешь равновесие, то выбиваешься из такта при переступании высокого ледяного гребня. Представьте себе вспененное штормовое море с частой рябью набегающих одна за другой метровых волн. И вот это всё в замёрзшем и мгновенно застывшем виде, изо льда и под наклоном. Это и есть кальгаспоры. На фотографиях очень красиво, а ходить по ним - хуже некуда, сплошное мученье.

Потом опять обычный лёд, лёд с камнями, кусочки морен, опять лёд. Даже когда начались осыпи, мы не сразу сняли кошки. Половина спуска прошла в темноте. Интуитивно выбираем нужное направление и продолжаем спускаться. Когда сняли кошки, ноги стали, как чужие, настолько укрепилось за 5 дней привычное ощущение опоры под ногами через металлические зубья. Можно было конечно ещё раз заночевать, но уж очень хотелось домой. И мы двигались.

В базовый лагерь пришли в 3 часа ночи. Нас ждали, и никто не спал. Праздничная еда - до отвала. В ход пошли все последние заначки деликатесов. Чай, компот без ограничения. Нас целуют, раздевают, обнимают, наливают... Что-то спрашивают, говорят, поздравляют... Выпитый глоток алкоголя из протянутой кем-то кружки сразу ударяет в голову. Все пять дней с нами не было связи. За нами смотрели в бинокль. На третий день видели одного только Алика, и ничего не могли понять. Переживали и волновались. Алик достаёт припасённую заранее бутылку "Арктики" (финский клюквенный ликёр). Так и запомнился вкус этой "Арктики", как вкус победы. И закуска - салат оливье (по вкусовым ощущениям ручаюсь на 100 %, но как завхоз этой экспедиции подтверждаю, что в экспедиционных запасах не было ни одного компонента для "оливье" - Бог их знает, как и из чего они умудрились его сделать!?).

Вот и вся история этой экспедиции. Не вся, конечно. У каждого участника были свои восхождения и свои победы. Для меня же навсегда в жизнь вошло именно это восхождение - СОСУЛЬКА.

* * *

...Все эти воспоминания пронеслись будто мгновенно. Вид из окна вертолёта не успел даже измениться. Видимо грохот вертолётной турбины ввёл меня в некий гипнотический транс, и я перенёсся в прошлое. А Алик снова лупит меня ладонью по плечу и орёт прямо в ухо: «Смотри же, смотри! Вот она какая!».  И я смотрю: «...Боже, ты мой, Алик, да что же ты опять придумал...»

 Пилот вертолёта прокричал последние слова, стальная машина  с рёвом оторвалась от земли, а шквальный ветер от лопастей поднял в воздух кучу пыли и что-то из нашего барахла. Нас высадили на пригорке. До основания стены примерно три километра по осыпным склонам. А в противоположной стороне, внизу, прорисовывается симпатичное селение, точнее, кишлак, по-местному. Слава богу (вернее, Аллаху), в этих местах есть разумная форма жизни, не смотря на отсутствие автомобильных дорог. Видны фигурки людей, животных, деревья. А ниже кишлака, в обрыве глубокого скального каньона, можно разглядеть белую нитки реки. Если цвет белый, значит очень бурная и пенистая река. А также чистая. У грязных рек вода и пена жёлто-коричневая. Очень жарко. Наверно, не менее 50 градусов. С наслаждением пьём воду из небольшого ручейка. Кстати, на стене, по предварительным данным, может не быть воды и снега – придётся тащить с собой запас воды. Но это всё впереди. Пока же – полное блаженство и хочется расслабиться после такой длинной дороги. Одуряющий и пьянящий запах азиатских гор. Дикая глухомань, не испорченная ещё цивилизованными людьми. Красота, простор и величие. Окружающие горы излучают флюиды силы и спокойствия. Один из переводов названия этой местности звучит, как «тихая земля». Приятно полежать на этой тёплой земле, но Алик уже командует ставить палатку.

Под вечер снизу из кишлака пришли два старика в халатах и тюбетейках. Принесли угощение – абрикосы и лепёшки. Мы их угостили зелёным чаем с халвой. Неспешно разговаривали, сидя за импровизированным достарханом и пили чай из пластиковых аэрофлотовских чашек. Вопросы стандартные: кто мы, откуда, зачем прилетели, куда пойдём, есть ли среди нас врач, есть ли у нас таблетки, не продадим ли мы после восхождения верёвки... Помнится, в одной из азиатских экспедиций, в аналогичной ситуации, наш врач Коля Рубинский дал женщине упаковку синтомицина для лечения расстройства живота у её ребёнка. На наших глазах женщина запихала пятилетнему ребёнку в рот всё содержимое упаковки сразу. После этого случая Коля выдавал приходящим больным от всех болезней таблетки только одного вида – глюкозу. А вообще в тех кишлаках, что вблизи проезжих трасс, там, где бывает много заезжих туристов и альпинистов, местные мальчишки долго провожают проходящих людей с рюкзаками и кричат им заученные русские слова: «Эй, русский! Таблетка, деньги, очки, карандаш дай!» Бывает, что ещё добавляют популярное русское матерное ругательство, скорее всего, не особенно понимая его смысл.

Здесь не так. В этом кишлаке мальчишки не бегают за туристами и не клянчат. За это можно получить по шее от взрослых. Тут традиции. Женщины ходят в парандже (да-да, до сих пор) и не покидают пределов кишлака. На русском языке могут говорить только мужчины. Мужчины на время могут покидать селение (служба в армии, обучение), но потом всё равно возвращаются. В кишлаке четыре стада баранов. Одно колхозное, а три – байские. Баев здесь три. Это председатель колхоза, секретарь парторганизации и милиционер. И поголовно все в кишлаке, кому больше 18 лет, являются членами партии! Тут я уже использую информацию, полученную позднее от местного пастуха. Да, вот ещё что. Местный язык, как оказалось, является одним из самых древних фарсийских наречий. Это я тоже потом вычитал нечаянно в одной газете. Так что местечко ещё то. В кишлаке без всяких дополнительных декораций можно снимать фильм про басмачей. Дома расположены уступами, на склоне. И крыша каждого дома является двориком для дома, расположенного выше. В каждом дворе открытая печь (кажется, их называют тандырами), в ней пекут лепёшки – без соли и сахара, только мука и вода. Полы – земляные или глиняные, устройство быта в домах крайне простое. Есть магазин с самыми необходимыми товарами и продуктами. Зачастую в таких магазинах можно было обнаружить крайне дефицитные, по нашим меркам, импортные изделия – одежду, обувь, галантерею. Мы их называли «колониальными товарами». Для местных жителей они без надобности. Хлеб в магазинах не продаётся, по мусульманской религии это большой грех. Если спросишь хлеб у продавца, то он просит подождать, идёт тут же к себе домой и приносит несколько лепёшек. Деньги брать отказывается. Но это только в горных кишлаках. В крупных городах, типа Душанбе, Ташкента, Самарканда, Алма-Аты такой традиции конечно нет.

* * *

Первая ночёвка в горах - это полный кайф. Ты попрощался с городской жизнью, и её последние щупальца с неохотой разжались, отпуская тебя. Это свобода! Ты здесь, ты приехал. Ты будешь пить чистую воду, и дышать чистым воздухом. Все твои болячки надолго уйдут, мышцы окрепнут, кожа покроется бронзовым загаром. Сколь мелочными и ничтожными кажутся все наши «городские» дела и проблемы отсюда. Вот она, жизнь! Настоящая дикая природа, величественная и прекрасная. Под эти сладкие мысли хорошо засыпать в своём пуховом спальнике. Ночь тёплая и полог палатки можно не закрывать. Комаров здесь нет. Огромные яркие и очень близкие звёзды тихонько шуршат и нашёптывают тебе что-то приятное. Здравствуйте, ГОРЫ! Мы приехали...

Солнце уже встало, но палатка ещё в тени. Разбудили голоса. Пришли опять гости из кишлака. Алик ворчит, что пора лезть на гору, пока нас не замучили визитами. Из спальника вылезать неохота, ещё не жарко и хочется опять заснуть на чуть-чуть. Но, Гора зовёт...

Итак, сборы. Наша поляна уложена кучками разноцветных вещей. Верёвка – 2 шт. по 50 м, петли и оттяжки, железо – крючья, карабины, закладки, френды, личное снаряжение – рюкзак, каска, страховочная система, самостраховка, карабины, жумар, спусковуха, перчатки, молоток, одежда – всё на себе, плюс пуховка и анорака. Палатку, коврики и спальники не берём, ночёвки будут сидячими, или даже висячими. Еда – чай, сахар, халва, вода во флягах,  леденцы, сыр, орехи, лепёшка и сухари, колбаса сырокопчёная, рыбные консервы, сублиматы. Газовая горелка, три баллончика с газом, в качестве котелка – литровая жестянка из-под кофе, кружка, ложка, нож, зажигалка, небольшая аптечка, фотоаппарат, плёнки. Вроде всё. Не должно быть ничего лишнего. Каждый дополнительный килограмм прольётся ручьями пота. А я предвкушаю, что в основном, всё это придётся тащить мне, ведь Алику идти первым, и он должен быть разгруженным. Местные заверили, что палатку и оставшиеся вещи можем не прятать, воровство здесь не принято. Ну что ж, поверим (и проверим). Алик ушёл на разведку, под склон горы. Я корректирую карандашом в блокнотике список того, что мы берём и, «на глазок», оцениваю вес разложенных кучек. Многовато и тяжеловато... Гора, закрывая полнеба, уходит куда-то в бесконечную вышину. Во второй половине дня она освещается солнцем, сейчас её цвет жёлто-коричневый, но самый верх отливает сине-голубым, и даже фиолетовым – там, где угадывается гигантский карниз. Насчёт 80 метров Алик явно загнул, но нависание приличное. С карнизами Алик тоже умеет управляться. Я мысленно переношусь в прошлое, в тёплый и разноцветный осенний Крым...

* * *

Это было в Новом Свете. Как обычно, Алик вызвонил меня и призвал срочно явиться в назначенное место со всей амуницией для выполнения «особо важного задания». Заданием оказалась задача преодоления потолка небезызвестного грота Шаляпина. С земли и до выхода на кромку потолка (конец козырька, переходящий в стенку) по прямой линии это составляло примерно 60 метров. Кроме Алика и меня, в выполнении задания участвовали ещё два альпиниста – Толик Гениуш из Одессы и Феликс Флоряну из Кишинёва. На потолке одновременно находились три человека. Первый – прокладывал маршрут, бил крючья, второй, в максимальной близости от первого – страховал первого, третий (в основном, это был я) – чистил потолок и выбивал крючья на уже пройденных участках. От каждого из трёх вниз спускалась перильная верёвка, и, когда требовалось сделать перерыв, можно было спуститься по верёвке вниз, искупаться в море, перекусить, а потом опять вверх и за работу. Работа под потолком – не сахар. Висишь на собственной самостраховке, ноги раскорячены в петлях и лесенках, каждое действие приводит к вращательным и колебательным движениям. Требуется много ловкости и физических усилий, чтобы в таком положении забить следующий крюк (или, что касалось меня, выбить предыдущий), а потом переместить своё тело и все поддерживающие его верёвочки и петельки на следующий крюк. Работа была тяжёлая, но возможность, время от времени, «сдюльферять» вниз и окунуться в море компенсировала все трудности. За пять дней потолок был пройден. На самой верхней точке потолка мы оставили «на память» висеть самую длинную (не менее 10 ступенек) лесенку, которую одолжил на мероприятие Валера Овчаренко. Не знаю, повторил ли кто-нибудь этот маршрут, но лесенка висела лет пятнадцать.

* * *

Далеко внизу – наша голубая палатка. Под ногами противная осыпь. За спиной тяжёлый рюкзак. Спина мокрая. Во рту скрипит песок. Вокруг пыль. Подъём всё круче, стена всё ближе. Пахнет скалами, пряностями и мумиём. Да, места самые, что ни есть, подходящие для мумиё. Полное безветрие. Осыпь переходит в скалы. Ищем подходящую площадку и начинаем связываться. Странное сочетание нетерпения, ощущения непосредственной близости момента старта, и какого-то мандража, или страха. Не смотря на жару, даже дрожь какая-то по телу пробежала. Ну, ничего, прорвёмся. Всё-таки, ведь Алик будет лезть первым, и, видимо, всё время…

* * *

Уже скоро два часа дня. Уже прошли три верёвки. Алик назвал их лёгкими (я бы так не сказал). Ноги уже не дрожат, организм приспособился, и все скалолазные навыки вспомнились и возродились. Зато всё тело болит от работы. На руках первые ссадины. Коленка ударилась о молоток (или молоток о коленку) и теперь чего-то с ней будет (лучше бы рассосалось). По щеке хорошо садануло мелким камушком. В глаза насыпало сверху мусора. Задранная шея затекла от напряжения. Всматриваюсь в копошащегося сверху Алика и стараюсь не упустить моменты его движения, чтобы выдавать верёвку свободно. В то же время надо быть готовым к рывку. Мало ли… «Верёвки пять!» - ору я, что есть мочи, «Понял!» - доносится мне в ответ. И ещё – постукивание молотка, но вялое, с перебоями, не такое звонкое и чистое, когда крюк и щель подходят друг для друга. Долго, очень долго он на этом месте. Наконец верёвка дрогнула и потянулась вверх. И тут же истеричное: «Вы-да-ВАЙ!!!...» И я быстро-быстро выдаю. Остановка. Выдаю. Чуть вниз. Выбираю. Опять вверх. Пауза. Опять на одном месте. Пошла. Последние два метра уползли в направлении Алика. И как только я собираюсь сообщить ему, что «ВЕРЕВКА ВСЯ!!!», как он сообщает мне: «На самостраховке! Перила готовы!» Вот, и слава Богу. Считай, прошли четвёртую верёвку.

Теперь – моя очередь. Алик отдохнёт, пока я доберусь до него. Первым делом сжимаю и разжимаю затекшие на страховке пальцы. Потом – развязываю узлы, вынимаю закладки, выбиваю крючья – короче говоря, демонтирую станцию. Готово…

Господи! Сколько же раз все это уже было? Легкий (или не очень легкий?) внутренний страх перед крутизной этих скал. Падающий со свистом (хоть бы не по веревке!) камень. Сухость во рту, привкус крови от прикушенной губы, и воображаемая холодная журчащая вода. Много, очень много воды! Заскорузлая от высохшего пота футболка. Ссадины на пальцах и присохшая кровь (когда поранил, и не помню). Запах горелой серы после падения камней, еще запах каких-то пряных трав и собственного пота... Все это было со мной уже много раз – сто раз или больше… Де-жа-вю, так, кажется, это называется… И я лезу вверх, преодолевая земное притяжение, подтягиваясь руками, сокращая натруженные мышцы…

Дневники экспедиции.

 5 февраля: Василий Пивцов (команда Red Fox), Михаил Даничкин (команда Red Fox Asia), Роман Абилдаев и Турсунали Аубакиров вышли из базового лагеря в ABC.

6 февраля: в ABC поднялись остальные участники экспедиции. Первая группа ночует в С1.

7 февраля: cильный ветер. Все участники экспедиции не вышли маршрут и пережидают непогоду в палатках.

Тем временем для экспедиции открыто дополнительное финансирование, что позволяет усилить состав команды.

9 февраля в Исламабад прилетают трое казахстанских альпинистов: Ильдар Габбасов, Ахат Смаилов и Аманер Темирбаев.

Также выделенные средства пойдут на снаряжение, медикаменты, высотные продукты и прочие потребности команды.

Клуб 7 Вершин в числе спонсоров проекта:

Александр Абрамов, Президент Клуба 7 Вершин:  Я стараюсь помогать молодым спортсменам и поддерживать интересные спортивные альпинистские проекты. Ведь в своё время в меня тоже вкладывались. Поэтому с радостью помогаю Артёму Брауну с зимней экспедицией на К2.