Поскольку церемония, как всё в Китае, бесконечна и нетороплива, такой у нас и разговор — неспешный и обо всем.
Лучше гор могут быть только высокие горы
— Игорь Васильевич, а сколько крымчан ходят по горам?
— Вообще-то, много, у нас ведь горная республика…
— Нет, я имею в виду такие вершины, которых нет в Крыму.
— Ну кто их считал, не знаю… Я в наших горах встречаю ребят, которые хотят ходить в горы серьезно. Раньше, еще до неньки Украины, был Альпклуб «Крым»; потом, когда Советский Союз перестал существовать, исчез и клуб, и экспедиции. А дело было серьезно поставлено: у нас были даже чемпионы СССР по альпинизму в снежно-ледовом классе, мои друзья были в фаворе. И экспедиции были в очень серьезные районы мира — правда, кроме Тянь Шаня — во всяком случае, я там не был ни разу. На Кавказе в разных его районах очень часто, на Памире был раз восемь, Восточная Сибирь, Карпаты, потом открылась Европа, Америка, где я в составе сборной СССР восходил на вершины Калифорнии…
— Можно ли вас назвать человеком, профессионально занимающимся альпинизмом?
— Нет! Я же не зарабатываю этим деньги!
— Я имею в виду — по уровню знаний, умений, навыков…
— А у нас по этим критериям рейтинги восходителей не устанавливали. Знаете, для меня в 2005 году было очень значимым первое восхождение на Эверест — мне уже было 47 лет, я был взрослым человеком и мог рисковать собой, потому что по отношению к своим близким я выполнил почти все насущные обязательства.
Когда рассказывают, что Эверест — это просто, это ерунда, что туда даже калеки заходят, я отвечаю: не верьте! Так могут рассуждать люди, далекие от гор и альпинизма. Диванным спортсменам это простительно. Потому что любое восхождение надо организовать. Разум, волевые качества и удача — вот три составляющие восхождения на Эверест.
Если у вас нет разума, мозгов — на зайдете. Или если неправильно выстроена логистика — а это очень конкретное действо в очень непредсказуемых условиях, начиная от погоды и оканчивая обострением хронических болезней. И, конечно, удача: как говорят, кому везет, у того и петух несет.
Я бы не стал об этом говорить, потому что известно, что везение — это когда ты сам всё сделал правильно. И вот оказалось, что уже прошло 11 лет, как я первый и единственный из Крыма взошел на вершину Эвереста. Но кроме Эвереста, были вершины всех континентов, вулканы, пустыни, джунгли…
— Да-да, из вашей книги[1] знаем, что есть такой элитный клуб, где собраны покорители семи вершин…
— Ну, членом клуба можно быть, не имея в активе ни одной вершины. То есть вступи в клуб, а потом ходи — главное, деньги плати. Это коммерческая организация.
[1] Игорь Похвалин, Хроника семи вершин. Г.Киев, Гриф фонд, 2009
— Вот оно как… а я думала, что это элитный клуб, причем не формализованный, тех, кто действительно покорил самые большие вершины мира.
— Да, это организация, которая занимается восхождением на все материки, на все вершины мира. Отчасти этот клуб неформален, потому что формируются стабильные коллективы, появляются друзья, планируются экспедиции. Экспедиции коммерческие, так как их приходится оплачивать самому. Кстати, кроме программы «Seven sammits» («Семь вершин»), есть программа «Семь вулканов» — по этой программе у меня «собрано» пять вулканов. Остались два — Гилуве в Новой Гвинее и Сидлей в Антарктиде. Попытка участия в восхождении на Гилуве в 2013 году закончилась потерей значительных средств из-за сложностей в оформлении визы, а восхождение на Сидлей слишком дорогое из-за антарктической логистики.
Самый высокий вулкан мира — Охос-дель-Саладо в южноамериканской пустыне Атакама. Мы на него взошли в 2014-м, и Саша Абрамов отпраздновал свое 50-летие на его вершине. Это почти семитысячник, 6893 м, это высотное восхождение.
После этого в 2014-2015 году я переключился на Грузию, это был Казбек. Оба раза, что я там был, попадал в грозу. В принципе, гора несложная, рельеф тоже несложный, но погода, гроза… Из ста человек, находящихся на одном уровне, на Гергетском леднике, например, 99 могут остаться в живых, а она шлепнет кого-то одного.
И кто этот один будет? Вот когда вы чувствуете, что этого делать не надо — не делайте! Если бы я этого не чувствовал, до разговора с вами не дожил бы точно...
Когда душа начинает говорить
— А ведь мы как-то часто мы встречаем сообщения, что альпинисты в горах пропали, в горах погибли…
— Вы знаете, сейчас изменилось отношение людей к горам. В моем понимании горы требуют от человека максимальной собранности и ответственности. Вот открываешь любую книжку о восхождении — о чем пишут серьезные восходители? Холод собачий, четыре дня не ели, воду топишь из снега, жажда мучает, во сне кошмары, ужасная одышка, постоянный кашель, все время сплевываешь кровь, потому что язвы в горле от сухого воздуха, руки-ноги обморожены, еще пахать неизвестно сколько, ну разве что виды красивые — вот в чем суть этих книг.
А на самом деле альпинизм — это повод для диалога, это такая медитация. Вы попадаете в особую медитативную среду, вам не надо прятаться от кого-то, у вас нет комнаты для раздумий, у вас «комната» — весь мир. И вы там предоставлены самим себе, с кем бы вы ни шли. Альпинизм — это очень индивидуальный вид спорта, вы преодолеваете все эти проблемы внутри себя, разве что в коллективе единомышленников…
— Подождите, вы хотите сказать, что у человека, который пошел в горы, есть какие-то психологические проблемы?
— Не сказал бы, что это проблемы — у него есть… вопросы! Как у всякого думающего человека, у него есть вопросы. Проблемы в горах не решаются — разве что самоубийцами. Но это слишком экзотический вид ухода из жизни, мы его даже не рассматриваем.
Речь о думающих людях, поэтому я бы сказал, что среди людей, которые ходят в горы, очень большой процент не то что рафинированных интеллектуалов — а людей, задающих вопросы и желающих получить на них внутренние ответы. Именно внутренне, потому что экстравертивность нашего мира настолько перекошена, человек выносит из себя всё и пытается жить вне себя самого, вне своей души.
Телевизор, СМИ, новости — когда он остается один, когда этого нет, ему страшно. Потому что то, что называется душой, начинает говорить. А голос души тихий, он гораздо тише, чем голос Соловьева, Киселева… Как у Экклезиаста: «Слова мудрого в тиши слышней, чем крик начальника глупцов». И тогда человеку действительно становится страшно среди безмолвия. Обращение к собственной душе становится единственной осмысленной целью отпущенного времени, которое мы называем универсальным словом «жизнь».
— То есть там, где нет телевизора, неизменного и всё остальное забивающего атрибута современной жизни…
— Вообще, человек — гармоничное существо, и для того, чтобы ему успешно находиться среди людей, быть эффективным, полезным, ему обязательно нужно понимать свои внутренние мотивы — а для этого надо иметь душу. Не убивать ее во имя того, чтобы быть таким, как все, а быть таким, каким создал тебя Господь.
А это сложный вопрос, потому что для этого нужно мужество. Это характеристика личностная, а личность, как вы знаете, пола не имеет.
Альпинизм — как метод, как способ понять, поговорить со своей душой… Вы сами выбираете среду, в которой вы можете раскрыться, а всё остальное происходит уже само…
Бессмертных людей я не видел
— Вы врач-онколог, то есть человек, который достаточно часто сталкивается с уходом человека, души человеческой — а это как раз тот момент, когда задаются вопросы. И наверное, какие-то ответы у вас есть…
— Вы были бы правы, если бы я был патологоанатом. А я в основном сталкиваюсь с жизнью. И вся моя деятельность направлена на то, чтобы люди из жизни не уходили.
— Само слово «онкология», даже при всех современных методах лечения, подразумевает для человека огромный стресс; это беда, справиться с которой нужно много сил. Это же не насморк!
— В альпинизме вообще немало восходителей, насколько мне известно, были врачами. Например, Томас Лонгстафф — это первое восхождение на вершину свыше 7 тыс м, вершина Трисул… Это известные данные, вы их можете найти. Тот же доктор Соммервэлл вместе с капитаном Нортоном в 1924 году достигли рекордной высоты для человека без применения кислорода — 8558 м на Эвересте в кулуаре Нортона. Говард Соммервэлл был врачом, хирургом. И так далее. Тот, кто первым покорил Северный полюс, Фредерик Кук, он тоже был доктором!
— С чем это связано?
— Я думаю, это говорит о мере ответственности: если вы ответственный человек, вы будете заниматься ответственным делом. А как оно будет называться: онкология, альпинизм, литература — то в этом случае вы задаете вопросы как врач и получаете ответы, общаясь не только со своими пациентами и не только с людьми.
Я замечаю, что общаюсь с людьми исключительно профессионально, потому что я за них отвечаю, то есть это чисто врачебный подход. И если есть контакт, есть общение — профессиональное, рабочее — я не могу отделить душевной сущности от своего видения жизни. В этом смысле все совпало...
А форма может быть самой разнообразной. Какими бы не были мыслеобразы, цена вопроса — ваша жизнь. И я не шучу, потому что бессмертных людей я не видел. Поэтому, понимая конечность своей собственной жизни, я задаю себе вопрос: как бы ты хотел, чтобы к тебе относились люди — и так же сам к ним отношусь. Об этом и христиане говорят, и буддисты.
А буддисты так особенно… Это как зеркало. Если вы хотите, чтобы оно отражало реальность, то в этом случае не пеняйте на него — оно такое, какое есть, этим оно и ценно.
— Раз у нас идет разговор такой серьезный, могу я вас спросить, какие ответы вы нашли и на какие вопросы — там, в горах?
— Провоцирующий вопрос… Ладно, процитирую Шекспира: «Быть или не быть». Достаточно? Этот вопрос может нас привести к простым вещам — к ответу «да» или «нет». Если вы хотите получить очень короткий ответ — вы должны задать очень короткий вопрос. И чем он будет короче, тем более вероятен правильный ответ.
— Быть или не быть?
— Совершенно верно.
— Вы для себя решили «быть»?
— Мы все для себя решили «быть», только согласного с этой доктриной человека судьба ведет, а несогласного она тащит, как говорил Марк Аврелий в «Письмах к самому себе». Вы все равно проживете эту жизнь, что бы вы ни делали. Жизнь, она началась, она продлилась, она закончилась.
... Когда это касается других людей, вы говорите: да, мне понятно, почему эти люди болеют, умирают. А почему это со мной происходит?! Как это так! На самом деле колокол звонит по всем нам. Эти вопросы всегда были актуальны для человека — ведь человек боится.
Несправедливо, если основным чувством человека во время жизни является чувство страха: мы рождаемся двуногими, а человеком, личностью, нужно стать. Если человек занимается своим делом — его Господь таким сделал. Он не космонавт, не академик, не художник, он просто печет хлеб. И это нормально! Если он делает это хорошо, значит, это самый близкий Господу человек!
Если бы для человека было востребовано осознание своей целостности … Но ведь это востребовано единицами!
— А представляете, если бы это было востребовано всеми до единого?!
— Нет, не представляю. Мне кажется, это невозможно.
Жизнь нам для чего-то дается. Для чего?
— Попав в Китай, я поймал себя на мысли, что я внутри муравейника: вокруг меня муравьи бегают, причем упорядоченно, дисциплинированно. Я был совсем по-другому настроен на Китай. Они все организованы, причем их перемещения целесообразны и подчиняются строгому алгоритму. У меня сразу на ум пришла картинка — как косяк мелкой рыбы. Причем все они исполнители-маленькие винтики.
Там есть небольшой класс людей, управленцев восточного стиля, их очень мало. В моей же стране, наоборот, — у нас все гении, все философы, любой точно знает, как выйти из положения.
Господи, ну почему ты их сделал такими умными, они же не могут договориться ни о чем!
— Вот так потихоньку и переходишь на какие-нибудь мальтузианские теории…
— Мальтус разве говорил о духовной пище? Количество «вселенского мозга» для планеты Земля является константой, а количество населения растет, значит, кому-то он не достанется, это как игра в «колечко». А по закону жанра развиваются всякие события…
Моей заслуги в том, что я живу, нет. Жизнь нам для чего-то дается. Для чего? Это цель или средство? Люди делятся на тех, кто понимает смысл этого вопроса и тех, кому это понять не дано.
Что для нас деньги — это цель или средство? По тому, как вы отвечаете на этот вопрос, так вы и состоитесь по отношению к деньгам. Если для вас это самое главное, то не говорите, что они для вас средство — это вы для них средство. На все есть свой фэн-шуй. И не надо улыбаться, потому что фэн-шуй возник как практическое искусство победы в сражениях. Для полководцев! То есть это правильное глобальное позиционирование.
— А сейчас его свели к тому, куда правильно поставить цветы в квартире.
— Когда вы себя правильно позиционируете по отношению к жизни, жизнь правильно позиционирует вас по отношению к себе. У вас не возникает конфликта. Вы не боретесь с природой вне себя и внутри себя, вы ее воспринимаете, как она есть. Но поскольку вы находитесь в материальном мире, вы организуете этот материальный мир как отражение своего внутреннего ментального мира. И когда у вас нет этого противоречия, и тогда янь и инь гармонично.
Человеку нужна и жизнь, и смерть — человеку нужна гармония. А в гармонии нет страха, там все совершенно. Фэн-шуй — это учение о гармонии, как я его понимаю. Можно анекдоты про фэн-шуй рассказывать, а можно задуматься, вникнуть — почему он вообще существует?
— Человеку, когда он находится в пограничном состоянии — например, между сном и явью, много чего интересного на ум приходит… Скажите, чем-то отличается это от того, что приходит вам на ум в горах?
— В горах мы уходим от всех раздражающих факторов, в которых мы находимся дома: это социум во всех его проявлениях, это любая информация — визуальная, аудио, в виде запахов, тактильная — то есть вы просто отключаете привычную периферию.
— Даже рубашка на теле другая…
— У вас всё будет другое, потому что вы становитесь другим, и для того, чтобы понять, где ты настоящий, цельный. Я живой человек, я устаю от работы — ко мне ведь не всегда приходят делиться радостью. Я вижу страдания людей, я иногда вижу такие вещи, которые мне не хотелось бы видеть, но я погружен в эту тему…. иногда мне нужно обнулять эти таймеры, выходить к истокам ...
Плавно переходим к теме поиска Бога
— Здесь напрашивается приземленный пример: я обратила внимание, что у нас целый класс энергетически изможденных людей находится в наших органах власти, особенно там, где они напрямую общаются с гражданами. Служащие буквально на пустом месте срываются в крик, в грубость, в агрессию…
— Я их жалею: они пожертвовали своей самостью во имя служения людям...
— Думаю, мотивы там более простые и понятные: стабильная зарплата, неплохая пенсия впереди.
— Я с большой осторожностью говорю о вещах, которых не понимаю. Не понимаю этих людей. Мне доводилось встречаться с очень-очень высокопоставленными людьми. Очень-очень — если это были не самые первые лица, то вторые-третьи. По времени встречи были разнесены, конечно. Я видел: когда они расслабляются — в тех же горах, — они становятся другими, они возвращаются к самим себе. И это их очень удивляет.
Неожиданно они с тона такого похабного начальника переходят на тон совершенно понятного и обычного человека: в их словах начинает звучать восхищение, в словах появляются паузы — то есть человек думает над тем, что хочет сказать, то есть появляются размышления! Он хочет быть понятым правильно.
Это же хорошо! Если человек стремится быть лучше, кем бы он ни был, это нужно только приветствовать, потому что Иисус сказал расскаявшемуся на кресте разбойнику: «...ныне же будешь со мной в раю». На кресте! Что это? Метафора или руководство к действию? Конечно, второе! То есть, если у вас даже только секунды есть, чтобы осознать, понять и сказать, что вы тут были неправы, нужно непременно этим воспользоваться. Потому что Бог гораздо ближе к человеку, чем к страданию...
Что я называю словом «Бог»? Наверное, как всякий обыватель — дедушку с бородой, который на облаке сидит... Я как бы это понимаю, чувствую — есть некое намерение…
— Часто под этим словом мы понимаем систему каких-то нравственных…
— Ой-ой… Что, морально-нравственным человеком не может быть атеист? И потом, идея бога кому-то нужна, кому-то нет. Ведь буддизм Шакьмуни, например, — это атеистическая религия, там бога нет. А вот тибетский буддизм, это теистическая религия — там есть целая иерархия бодисатв, докшитов, дармапал и прочих рангом помельче! Откуда они взялись? А вот такой был путь развития, от полного атеизма…
А конфуцианство — это что, религия? Нет, это морально-этическое учение о том, каким должен быть человек. Где там Бог, в конфуцианстве? Да нет там его! А даосизм? Где там Бог, там идеи Бога в принципе нет! Вот я назвал три великие религии, родина которых центральная Азия — Китай, Индия, Непал. И там нет Бога! Как можно называть религией то, что не имеет идеи Бога?
Она появляется почему? Да потому, что человеку Бог нужен! Ему нужна персонификация, причем классическая персонификация, он должен видеть то, что выше всех!
«Вот приедет барин, барин нас рассудит!» — кто барин у нас? А что, вот эти, которые у нас безнаказанно это творят, они что, летать научились, они что, отвечать не будут? Они нас не боятся, а Бога боится любая тварь. Это идея всего-навсего, но идея глобальная. А что туда вкладывает каждый — это винегрет, который вы готовите сами, по-своему.
Мы изначально рождаемся высоконравственными. Мы потом становимся негодяями — а в роддоме мы все, качанчики, лежим одинаковые. А финиши у всех разные!
— Вот с этим бы я поспорила. Мы рождаемся, мне кажется, табула раза… а уж что на этой «чистой доске» нарисует и сам человек, и общество…
— Это было бы очень хорошо; это как бы обознатушки-перепрятушки, мы в следующую жизнь рождаемся чистыми. Непорочными… Ничего подобного! Не потому, что я разделяю некоторые кармические аспекты, просто жизнь не такая, она не состоит из книжек определенной конфессии, и если ты читаешь другие книжки — ты еретик. Пора от этого отказываться.
Я не поборник голого экуменизма, потому что экуменизм актуален для священнослужителей. Я не являюсь ни политиком, ни священнослужителем, потому что это слово не может быть применимо к обывателю. Я не являюсь последователем этих конфессий.
Да, я ношу крест, я православный человек. Это традиция. Я деда своего очень уважаю, царство ему небесное, он воевал — у меня есть определенный пантеон своих богов. Своих, личных, персональных — а как это называется, не важно. Я видел шаманов, видел индейских этих вот, которые поплевал что-то на травку… Видел, как чудеса происходят. Вообще, чудеса, которые мы видим, это не фокусы Копперфильда, потому что у людей ума не хватает понять, что происходит чудо. Копперфильд показывает, как он летает. Но человек ведь не летает — бабочки летают.
Чудо? А на самом деле чудо иначе выглядит. Чудо — это знание, это причинно-следственные связи. Механистически в них разобраться невозможно. Душа должна летать — тогда знание будет интуитивно. А когда вы ее приземлили и сказали: ба, да этого нет ничего! «Бога нет», — сказал Остап, помните? Есть или нет, это настолько интимный вопрос, что задавать его с целью выяснения конфессиональной принадлежности человека нельзя!
Хорошо ли вам живется? Конечно, хорошо. А Будда говорил, жизнь — это страдание. И жить — значит страдать. Если отвечает буддист, он никогда тебе не ответит «хорошо». Это время, отпущенное для чего-то. Если жизнь для вас — это средство, вы его используете — для чего? Определитесь с терминами и начните это использовать, потому что если вы ничего не делаете, вы ничтожество. Ничто. Здесь нет никакого оскорбительного контекста. Ничего не делаю — значит, ничто. Дождь идет? Идет. Солнце светит, а вы ничего не делаете, поэтому вы ничтожество.
— Как определить человеку, вот он живет обычной жизнью: он ничтожество? Или все же какая-то величина?
— «А судьи кто?» Судить я не берусь.
— Нет, как человеку самому для себя это определить?
— Это мера личной ответственности. Если человек ответственен по отношению к себе и окружающим, значит, это состоявшийся человек.
Про дороги и духовность
— На этот раз вы спустились с каких гор..?
— В горы я хожу и здесь, но хотелось бы, чтобы с каждой новой экспедицией можно было бы узнать больше о людях, о стране, о культе, о религии. А восхождение — вы видите только гору, и все посвящено одной горе; это хорошо — но это одностороннее восприятие. Я всю свою жизнь путешествовал, был в разных местах, и цель была — восхождение. Но ведь можно целью сделать путешествие, а не восхождение!
Эта экспедиция была организована моим другом Андреем Николаевичем Фильковым. Как вы понимаете, это был не обычный экскурсионный тур. Для меня очень важно и интересно проследить преемственность исследования Тибета русскими путешественниками. А таковых мы, как минимум, знаем двух: Николая Пржевальского и Петра Козлова. Они заложили основы географии этих мест. Там, в горах, есть хребет Русского географического общества, который мы в этой экспедиции пересекали в разных направлениях…
Мне было интересно посмотреть на потомков кхамских бандитов — эти кхамские тибетцы, кхампа, как они назывались, как правило, занимались воровством, грабежом чайных караванов. Это были отчаянные люди. Вообще, тибетцы отличаются от китайцев — этнически это совершенно разные народы.
Очень хотелось попасть в эти места, потому что в детстве, когда я читал о Пржевальском, его путешествии к озеру Кукунор, о путешествии Козлова во внутреннюю Монголию, в Цинхай, туда, в Тибет, Кхам, Амдо, я мечтал об этом. Андрей Николаевич тоже путешественник. Он восходитель на Эверест, на все высочайшие вершины мира, на все семь высочайших вулканов. Он состоятельный человек, и он меня пригласил в экспедицию, за что я ему очень благодарен.
В состав экспедиции также вошел известный этнограф и исследователь Китая Виктор Константинов, знаток китайского языка, чая, известный просветленный даос, который хорошо разбирается в теме.
У нас был свой автомобиль, арендованный у китайских товарищей из Пекина… И водитель-китаец, который по-русски сказал: «Зовите меня Андрей» — очень хороший молодой человек, исполнительный... Автомобиль не сверхпроходимый, но хороший джип. Мы свободно перемещались из одного населенного пункта в другой, это были китайские поселки, тибетские деревни, горные перевалы...
Экспедиция была запланирована на три недели, достаточно динамичная, мы нигде особенно не задерживались. Кхам — это один из исторических районов Тибета, а, чтобы вы себе представляли, исторический Тибет — это огромная территория, это высокогорное плато на высотах выше 3,5 тысяч м, это территория двух Франций. В настоящее время там проживает чуть более 5 миллионов тибетцев.
Она, эта историческая территория Тибета, состояла из четырех частей: У-Цанг, Нгари, Амдо и Кхам. Современный автономный тибетский район со столицей в городе Лхаса включает в себя Нгари, это особый район, где центром является известная вам гора Кайлас, это священное место для буддистов и для индуистов и для многих других религий. Он входит в состав У-Цанга. У-Цанг и Нгари — это сейчас ТАР, Тибетский автономный район. А две остальные исторические территории — Амдо и Кхам Китай разделил на части между провинциями Юннань, Сычуань, Цинхай.
Мы путешествовали в Кхаме — там есть леса, долины… В Кхаме происходило формирование тибетского буддизма как такового; это монастыри, где появились четыре основные школы, всего их пять, как говорит Далай-лама. Но это я подробно буду докладывать на заседании Географического общества…
Целью экспедиции была сама экспедиция: приключения в чистом виде, сюрпризы и открытия. Всего мы проехали около 6000 км по дорогам разного качества, иногда по бездорожью, пересекая перевалы выше 5000 м над уровнем моря, поднимаясь в национальных парках к монастырям, озерам, ледникам...
— Про дороги и про духовность. Вот, говорят, что мы такие все из себя духовные, а дороги у нас ни к черту. А как там..?
—— В Тибете дороги строят китайцы — им это важно. Дороги имеют стратегическое значение. Потому что если у вас нет дорог, вы проиграли все будущие войны.
Сказать, что дороги там хорошие, это ничего не сказать. Отличные! Нужно себе представить рельеф Тибета, чтобы понять, что это постоянные подъемы вверх и спуски вниз, причем большие высоты. Что делают китайцы: они пробивают туннели, строят виадуки — это колоссальное строительство!
Единственно, чем мы похожи на китайцев — они тоже это делают фрагментарно: здесь кусок, там… Как на нашей объездной. Я, когда улетал в Китай, думал, что они ее закончат. Вернулся — все осталось по-прежнему! Ничто так не дискредитирует власть, как невыполненные обещания. На объездной дороге есть съезд к городскому кладбищу Абдал, это двести метров раскуроченного ландшафта с воронками, как после артобстрела. Кто-то даже написал на подпорной стене на въезде: «Путин, сделай дорогу!»
Вот я задаю вопрос: ну не касалось бы это кладбища, было бы что-нибудь другое — Бог с ним! Но каждый, кто едет на это кладбище со своей болью, еще и проклинает власть. Ну как так можно? Вот так любой бытовой вопрос становится политическим. Неужели невозможно найти людей, средства, сделать этот участок, чтобы последний путь у человека был бы достойным, чтобы не надо было с гробом прыгать по ямам и объезжать эти кучи мусора. Это к вопросу о «разрухе» и мусоре.
Знаете, мусор существует только у идиотов. У предприимчивых людей это сырье.
И напоследок — о «разумной плесени»
— Какие мысли, за которыми вы ходили, принесли домой?
— Знаете, я хочу, чтобы у меня дома было все хорошо устроено. Есть такие удивительные вещи, которые можно подсмотреть где-то там, на периферии — с их помощью можно привнести в нашу жизнь новое, интересное, красивое...
На самом деле, человек тогда счастлив, когда все необходимое у него на расстоянии вытянутой руки. И когда вы понимаете, что в мире все мудро устроено… Люди живут по-разному, существуют традиции. Помните, как киноперсонаж Шурик в незабвенной комедии Гайдая изучал традиции местного населения? Сказки, легенды, тосты… Когда меня спрашивают о цели, я отвечаю, точно, как там: этнографическая экспедиция. Кто-то нефть ищет, а я — сказки, легенды, тосты. И я, и Андрей Николаевич интересуемся разным: тибетским буддизмом, историей Тибета, поэзией Ду Фу, чайным этикетом...
Для меня это третья экспедиция в Тибет, первые две были на западе, в ТАР, район Эвереста, Шегар, Тингри, Ронгбук. Здесь же совершенно другая часть Тибета. Если вы чем то искренне интересуетесь, вы изучаете это так, что у вас все получается: там пазл, тут пазл, а потом, глядишь, цельная картина вырисовывается. И вы начинаете видеть мир!
Мне говорят: зачем вам это, вы ведь не этнограф, это не «ваша епархия». А вы что заканчивали? По этой теме, говорю, ничего. Я вообще считаю, что у человека должно быть одно настоящее образование, одно! Все остальное — факультативы.
Человек творит не от безнадежности, а потому, что в нем заложена реальная потенция роста. Человечество — только разумная плесень на маленьком голубом шарике. Вы видели, как Земля выглядит из космоса? Вообще ничего — так, голубая точка среди мириада звезд…
Как смешно на этом фоне выглядят потуги людей с их амбициями силы, нетерпимостью и пренебрежением к чужим жизням...
— Вот, говорят, человечество дошло до точки, уже и про Третью мировую заговорили. Что вы на это ответите? Начнется? Горе от ума у этой «разумной плесени»?
— Не начнется! Если бы шансов не было, мы бы давно перестали существовать. Шансы есть — мы существуем. Пока. Сам факт, что мы есть, является доказательством того, «что если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно». Хотя я не знаю, как и где сломается это хрупкое равновесие. Я не стал бы на месте власть имущих, как говорят в Поднебесной, дергать тигра за усы. Победителей не будет...
Автор: Наталья ГАВРИЛЕВА.
ИСТОЧНИК: Крымское эхо
