Новости читателей

Источник: www.alp-age.com

Последний день мая – день открытия, или официальная дата рождения пожалуй, самого грандиозного сооружения в Альпах последних лет – «Sky Way Monte Bianco” - подъемника, феномен которого объясняется понятием «подъемник» примерно настолько же, насколько понятие «телефон» объясняет сущность последнего айфона.

И если для айфонов существует классификационный термин – «смартфон», то для горных фуникулеров, в станциях которых концертные залы, кинотеатры, конгресс-холлы соседствуют винным погребам, ресторанам, барам, и все это – напротив вершины Монблана, - для таких подъемников специального понятия ни в одном языке мира пока не придумано. К верхней точке Пунта Хэллброннер можно добраться в две очереди, с одной пересадкой, и этот подъем в стеклянной сфере уникальной круглой вращающейся кабины, сам по себе, - самостоятельное путешествие, инсталлирующее пейзажи ваших будущих воспоминаний непосредственно в подсознание.
Верхняя станция вырастает внезапно, словно вырезанная из скал, - настолько органично ее строение в космическом пейзаже Монблана.

Трудно поверить, что все это построено всего за четыре года, и это в современной Италии, в которой, порой, заурядные офисы ремонтируют дольше, чем римляне строили свои колизеи. Мозг закипает уже при одной попытке представить, что все это надо было организовать, просчитать, спроектировать, финансировать.

В одном из баров Скай Вэя мы встретились с Марко Петрелла, человеком, который… построил здесь все. Он нашел время, чтобы рассказать нам, как строятся небесные дороги.

Марко Петрелла

Итак, все, что входит в понятие «Скай Вэй», построили вы?

Ну, это, конечно, не лично я, своими руками гнул сталь, тянул трос, месил бетон… Это все построил огромный коллектив строителей, инженеров, дизайнеров – множества специалистов разных компаний, просто… ну, в некотором смысле, под моим руководством.
Все началось в 2007 году с осмотра площадок, с целью оценить наши возможности построить что-то современное взамен старой «Фунивиа Монте-Бианко», срок эксплуатации которой подходил к концу. И вот, первые три года, мы просто работали над проектом в его бумажно-организационной стадии.
Все разрешения на строительство были получены к 2011 году, и вот, строительство началось с этого момента. И еще стоит заметить, что наше проектное бюро «Дименсионе Инженерик» выиграло международный тендер по проектированию, в котором участвовали пять известных компаний из разных стран. А в тендере на строительство участвовало всего два холдинга, потому что их всего два и существует во всем мире, которые могут строить подобные сооружения на таких высотах.

А старая «Фунивия Монте-Бианко» износилась физически? Или ее можно было бы продолжать использовать, но захотелось чего-то нового и красивого?

Старому фуникулеру, на момент начала работы над проектом нового, исполнялось 60 лет. А это, как раз, предельный срок его работы, согласно принятым нормативам…

Это – срок. Учитывая условия эксплуатации на таких высотах, с такими перепадами температур на ураганных ветрах...

Конечно! При этом старый фуникулер был на конец расчетного срока своей эксплуатации по результатам технологической экспертизы в весьма неплохом состоянии, и переработал сверх норматива почти 9 лет, продолжая поднимать наверх туристов, и помогая строителям нового фуникулера, в качестве дублера. Там было три очереди подъемника. Две - до приюта Турино, от которого шла последняя к Пунта Хэллбруннер. Так вот, ее, самую высокую последнюю очередь мы демонтировали уже в 2012 году, то есть, спустя год после начала строительства, т.к. вместо нее уже протянули новую линию.

Вы всему этому – высотному строительству фуникулеров - учились специально? Вообще, вы строите только фуникулеры, или еще какие-то другие объекты?

Да, я по образованию инженер-строитель, и наша компания специализируется именно на строительстве высокогорных объектов. Стройками фуникулеров я занимаюсь с 1985 года и защитил по этой теме докторскую диссертацию в политехническом институте Турина.

Вы знаете Лори Таттино, строителя Эгюй дю Миди в Шамони?

Когда он строил тут все в 1957 году, я был маленьким ребенком, ничем не выдающимся, так что у Лори Таттино не было причин искать встречи со мной, а сам я и вовсе не подозревал о его существовании. Но, потом, когда вырос, стал учится и работать, конечно, я узнал все о жизни и труде этих, по истине, великих строителей. Если сравнить, насколько вперед, по сравнению с их эпохой, ушла в своем развитии техника, можно сказать, что те первопроходцы были титанами. Сеньор Таттино имел идею будущего, в котором города соединялись бы воздушным путем. Он пытался соединить фуникулерами Червинию и Церматт, но там у него не получилось. А соединить Курмайор и Шамони – получилось в лучшем виде. Правда, сегодня этой канатной дорогой, соединяющей Эгюй дю миди и Пунта Хэллбруннер управляют французы.

Есть ли в вашем «Скайвэе» что-то такое, чего нет нигде?

Есть. Монблан. Он в мире один, и он только у нас.

Я слышу визг из Шамони… Кажется, они нас подслушивают…

Ну, в смысле, с южной стороны Монблан есть только у нас…

Хорошо, хорошо.

Есть два основных момента, или компонента в деле созидания фуникулеров… Один, назовем его «цивильным» - это вся инфраструктура, рассчитанная на туристов. Они тут, такие, ходят, смотрят, пьют, едят, удивляются, восхищаются, и так далее. И второй момент – система технических, механических решений.

С точки зрения этих базовых технологий, наш «Скай Вэй» не представляет собой ничего особенного, поскольку мы не изобретаем новых законов природы; все фуникулеры в мире построены по единым законам и принципам. То, что уникально, и чего больше нигде в мире нет, относится не к технологическому обеспечению, но к сфере туристических удивлений. Это прежде всего наши стеклянные вращающиеся кабины. Вращающиеся кабины уже где-то построены, и тут мы не открыли Америки. А вот то, что вся она, целиком, от купола до пола, состоит из стекла – это наше изобретение.

И реализовать эту идею оказалось очень сложно технически. Потребовалось создать особый тип стекла. Придумать такую кабину было не сложно, и мы ее придумали, тем самым вызвали головную боль у инженеров компании, которая занималась этим стеклом. Другой, вполне уникальный элемент – одна из промежуточных опор, которая имеет высоту 105 метров. В ее основание залито 500 кубометров бетона. Еще одна важная особенность этой стройки – ее экологичность и экономичность. Мы пытались сделать так, чтобы использовать с максимальной отдачей всю производимую энергию, и, более того, использовать второстепенные энергии, который обычно теряются. Такую «сверхплановую» энергию производит кабина при спуске.

Мы сумели ее собирать и использовать. Горячая вода во всей системе «скайвэя» происходит именно из этой энергии спускающихся кабин. Для отопление всех помещений мы не используем традиционные газ или мазут. Все отапливается тепловыми помпами, нагревающими воздух сжатием. Тепло почти совсем не пропадает благодаря совершенной теплоизоляции. На верней станции все ее огромные красивые витражи состоят их тройных вакуумных стеклопакетов, которые не выпускают тепло наружу, но пропускают солнечное тепло внутрь.

В помещениях верхней смотровой площадки полы сделаны с такими полостями, как мы по-итальянских называем их, «змейками» - это специальные устройства для сбора тепла. Электричество производят солнечные батареи. Чего-чего, а солнца там, за облаками, достаточно. Мы не обеспечиваем себя энергией на сто процентов, но в большой части – уже вполне.

То есть, принципы экономичности и экологичности в Sky Way не находят противоречия?

Когда Sky Way открылся, - а случилось это 30 мая 2015 года, - мы посмотрели самые последние экологические нормативы, которые как известно постоянно ужесточаются, и оказалось, что все наши системы перекрывают даже их по своим экологическим характеристикам. То есть мы построили нечто более экологически продвинутое, чем того требуют самые современные, самые драконовские нормы.

Какие компании участвовали в строительстве?

Все компании – итальянские, просто некоторые из них имеют французские названия. Например, «Корде Монблан», что можно перевести как «В связке Монблана». Это консорциум, объединяющий разные фирмы для единой задачи. Компания «Коджейс» занималась строительством туристическое инфраструктуры Sky Way – все бары, рестораны, кинотеатр, и т.д. Технические сооружения – подъемник, механизмы и т.д. – это создавала компания «Доппельмайер Италия», тросы сделала итальянская компания «Родоэлли», мировой лидер в своей области. Фирм, задействованных в строительстве, очень много, всех не перечислишь, но все они – итальянские.

Вы, как организатор и руководитель стройки, какие организационные проблемы или достижения отметили бы?

Мы все очень гордимся, что создали такой шедевр всего за четыре года. Особенно, если учесть, что главной проблемой всех итальянских строек, особенно по госзаказу, является то, что их сроки всегда затягиваются, а бюджеты в процессе строительства вырастают. Мы построили точно в срок, и уложились ровно в тот бюджет, который был рассчитан изначально. Для Италии это – немыслимое достижение.

1. Польские альпинисты исследователи опубликовали видео, рассказывающее об их путешествии в совсем редко посещаемый район Пакистана массив Tagas  в Каракоруме. 

2. Эпизод 5 «Арктический океан. Тундра». Браво нашим! И в России могут ...

Фильм рассказывает о жизни российских серферов и о катании в условиях Крайнего Севера.

Съёмки проходили в течении года в различных местах Мурманской области. Съемочная команда застала различные сезоны, условия и настроения этих мест. Преодолев все трудности и проникнувшись настроением герои делятся своими впечатлениями об этих местах, о прошлом нашей страны и своём детстве.

Режиссёр и оператор постановщик Константин Кокорев

Операторы Елисей Гладников, Александр Фетцов

Серферы Константин Кокорев, Сергей Расшиваев, Николай Рахматов

Фотографы Татьяна Елизарьев, Андрей Артюхов, Константин Кокорев

Саунд дизайн Андрей Черный

3. Эдриан Бэллинджер рассказывает о быте базовом лагере 2014 год

А Алан Арнетт о том, что было в этом году

4. GoPro: When We Were Knights. Люди как птицы, драматично и поэтично…

A GoPro / Camp4 Collective Production

Directed and Edited by Anson Fogel

Primary Footage by Matt Blank and Ian Flanders

5. Навстречу сезона на К2. Экспедиции уже пакуют вещи. Притяжение «Горы гор» никогда не прекратится

Красивый фильм японца Naoki Ishikawa о восхождении 2015 года

6. Патагония. Красота без границ

7. 1966 год Шаан-Кая. К 50-летию маршрута. История альпинизма

И статья Юрий Бурлаков. Шаан-Кая

Сборник «Ветер странствий»  1983 г.

Рассказ тренера

Все началось с восторгов и удивлений.

- Хочешь, покажу одну уникальную стену? - сказал мне как-то в начале шестидесятых годов Валерий Павлотос, мои сподвижник по освоению крымской альпинистской целины.

- Валяй. - Мы тогда бредили стенами.

Доехали до Алупки, и он показал на далекую скалу, торчащую из леса. Низ ее был перекрыт небольшим гребешком с соснами, верх накладывался на обрывы ай-петринской яйлы, и оценить стену с этой точки было трудно.

Пошли вверх лесом. Скала за деревьями еще более спряталась, просвечиваясь иногда своей макушкой. От верхнего каптажа свернули с дороги влево и по тропе поднялись на большую лесную террасу. И только тогда гора открылась.

Я был буквально ошеломлен, увидел в упор широкую осанистую желтую стену высотой более двухсот метров. Плечи ее - одно ровное, другое с легким изломом - спадали на восток и запад, а лобастая верхушка парила высоко в небе. Никогда, ни раньше, ни позже, я не встречал в горах ничего, что могло бы с такой очевидностью отражать само понятие - стена.

Это была Шаан-кая! Рядом с ней с востока, почти примыкая, как часовой стоял стометровый скальный зуб.

- Таков фас, посмотрим в профиль, - сказал Павлотос.

С востока, с запада и, похоже, с севера на вершину вели простые пути, и мы стали пробираться сквозь заросли и скальные нагромождения, чтобы взглянуть на стену с западной стороны, - так сказать, в торец. По пути метрах в пятидесяти от стены, в деревьях, неожиданно наткнулись на могилу. На накренившемся железном кресте - "А. Рязанцев". По датам - молодой парень.

"Сорвался с Шаан-каи".

Что это? Оплошность путешественника или первая попытка штурма Шаан-каи с юга? Я провисала ее шишковатая макушка. Неужели отрицательная? Тогда выходит, что человека похоронили там, куда он упал, - не перенося.

Мы шли и оглядывались на черный крест, испытывая странное волнение. Не предостерегал ли он нас от чего-то? Но от чего?

Мы вышли на середину западного склона, и тут меня вновь взяла оторопь: верх стены метров на тридцать нависал над основанием - да, отрицательный уклон! Феноменально! Есть ли где-нибудь в мире стена с таким протяженным нависанием?! Первая мысль: какой отличный маятник Фуко можно раскачать с ее носа и полетать на нем над вершинами сосен!

Скажу откровенно, мне как-то сразу здесь все понравилось: и сама гора и зуб-великан, и уютная терраса, и хаос скал на ней, и заросли, перевитые лианами, и сосны, и таинственная могила, и тишина, словно я всю жизнь искал именно такое место. Забегая вперед, признаюсь, что я десятки раз приходил потом к Шаан-кае и всегда испытывал радость. Гора умела приободрить. Своим приезжим друзьям я подаю ее как самое дорогое угощение.

Однако вернемся к первой встрече. Шаан-кая как магнит притягивала наши взоры; мы всматривались в прогретые солнцем складки, пытаясь по-альпинистски оценить возможные варианты взятия. Конечно, центр стены сразу отпадал: такое не берется - скальная нависающая гладь. Любой король лазания здесь бессилен. На восточное плечо с середины стены вели какие-то трещины и внутренние углы. Низ неприступен. Чуть большие возможности имели маршруты на западное плечо: виднелись щели, уступы, камины, балкончики. Однако браться за что-нибудь на Шаан-кае у нас тогда не хватило духа.

Шли годы. Но вот в феврале шестьдесят третьего для взятия Шаан-каи по центру прибыла маленькая экспедиция спортивного клуба Харьковского политехнического института: чемпион СССР Олег Космачев, сильнейший скалолаз республики Виталий Тимохин и опытный восходитель Валерий Болижевский.

Мы бежали под Шаан-каю, возбужденные новостью, чтобы увидеть работу альпинистов на отрицательной стене.

Мы увидели, как на высоте сорока метров - шел второй день штурма - бил крючья Олег Космачев. Обычно на забивку шлямбурного крюка, стоя на земле, тратится минут пять. На стене лидер затрачивал по десять и более. Видно, в подвешенном состоянии быстрее крючья просто не бьются. Много времени уходило на переход со старой точки опоры на новую. Но все равно, зрелище было потрясающее: по гладкой стене, обдуваемой туманом, поднимался человек.

Олег прошел еще метров десять и после короткой переклички с товарищами стал снимать лесенки, карабины, площадку и висом спустился вниз.

- Немного не рассчитали, - смущенно объяснил он, - стена требует более двухсот крючьев, такого количества у нас нет. К тому же поджимают сроки.

Гости молча сматывали веревки и укладывали в рюкзаки снаряжение. Стена отбила Первую атаку.

- Все-таки Шаан-кая по центру не берется, - говорил я Павлотосу, когда мы спускались вниз. - И дело тут не в количестве крючьев - их можно изготовить сколько угодно: стена трудна психологически. На ней нет привычных мест отдыха: полок, уступов, балконов, где можно расслабиться и перевести дух, - всю неделю придется раскачиваться на лесенках. Кто выдержит такое напряжение?

Вскоре Шаан-каю вновь атаковали харьковские альпинисты. На этот раз - Юрий Пархоменко и Владимир Сухарев. Правда, лезли они уже не по центру, а левым вариантом. В экспедиции участвовала Юрина мама, высокая энергичная дама, едва ли не главная заводила экспедиции. Мы с умилением смотрели, как она поминутно подносила к глазам бинокль, не переставая помешивать в кастрюле ложкой.

- Володя, Юра, обед готов, - раздался ее звонкий голос.

Восходители сразу же, как по команде, прекратили подъем и стали "дюльферять на табор".

Обдуваемые пленительными запахами, мы косились на сервировку и меню, отдавая должное таборщице. Здесь было все: первое и второе, соленья и варенья, фрукты и десерт.

- На таких харчах и я бы полез на стену, - тихо сказал Павлотос.

На следующий день, дойдя до карниза, связка Пархоменко - Сухарев отступила.

Потом мы узнали, что на стене успели побывать и третьи соискатели славы - симферопольцы. Они прошли в лоб по центру стены метров девяносто, а дальше тоже пороха не хватило. Придя под Шаан-каю, мы увидели их следы: по скале вверх уходила еще одна шлямбурная дорожка.

Шаан-Кая

Гора отбила третью атаку.

- Да, орешек, - помнится, сказал я тогда, шлепая ладонью по ее горячему скальному животу.

- А ты знаешь, она берется, - неожиданно заявил Павлотос. - И вообще, все берется: и южная стена пика Коммунизма, и стены Эвереста, и любая стена любой вершины. Просто надо хорошо думать, как победить. Если мы сейчас не возьмем Шаан-каю, ее через два-три года возьмут другие. Она уже стала проблемой, она будоражит умы.

Нам было ясно, что штурмовать Шаан-каю кавалерийским наскоком, как это делали предшественники, нельзя. Стена ставила много вопросов. Как выдержать недельное пребывание в подвешенном состоянии? На обычных стременах и площадках сделать это будет трудно. Как спускаться с зоны наивысшего нависания, если появится такая необходимость? Где и как ночевать? Со ста и более метров спускаться на ночь в палатку уже не рентабельно. Надо спать на стене. Однако мягкий гамак старого типа для этой стены неудобен. И тут у нас возникла идея сделать гамак на жесткой раме с подвеской на трех крючьях. Эта новинка снимала сразу почти все вопросы: в таком гамаке, как на полке, можно будет стоять, сидеть, лежать, страховать, работать, спать, слушать музыку из приемника - словом, жить на стене, что и требуется. Если закрепить сверху гамака дождевую накидку, получится маленький подвешенный домик.

- Конечно, будут смеяться, что мы тащим с собой раскладушку, - сказал Павлотос, - но другого выхода я не вижу.

Да, Шаан-кая ломала привычные представления о восхождении. Если шлямбурный крюк пришел, чтобы можно было ходить по гладким стенам, то жесткий гамак - чтобы долго жить на отрицательных. Новые проблемы часто требуют нового снаряжения.

Помню, какой энтузиазм в Горном клубе вызвало решение штурмовать Шаан-каю в лоб. Все чувствовали, что набрались достаточного опыта, что уже созрели для больших дел, все рвались в бой.

Правда, в какой-то момент неожиданно возникли споры о законности шлямбурного крюка: он-де позволяет проходить любые стены заурядным восходителям; с его помощью можно выкрутиться из любого положения; он обедняет восхождение, стирает его духовные ценности, мешает достижению высших идеалов...

Можно подумать, что шлямбурный крюк одним своим появлением снял все опасности альпинизма!

Приводились даже суждения именитых, в частности итальянца Вальтера Бонатти; "Я не хочу выбирать для себя такую форму альпинизма или такие способы лазания, которые заранее давали бы гарантию успешного прохождения любой стены, лишая тем самым радостного чувства победы в результате сурового и опасного единоборства с природой".

Шикарно сказано!

Хорошо рассуждать живым, не зная мнения тех, кто погиб в горах: они бы высказались по этике лазания с учетом собственного опыта.

О каких гарантиях в горах можно говорить, полагаясь только на принятый, пусть самый надежный, способ лазания? Человек там попадает в агрессивную среду. Всюду что-то нависает и грозит рухнуть: живые камни, плиты, снег, лед, и пути падающих масс вполне могут пересекаться с путями движения человека. Горы всегда таят в себе опасность. Всегда!

Конечно, бить шлямбурные крючья там, где можно обойтись щелевыми, - дурной вкус, но ставить их вне закона - это уж слишком.

Как быть тогда с Шаан-каей, которая без таких крючьев вообще не берется? Не брать ее? Но разве вынесет душа истинного альпиниста самодовольный вид не взятой никем стены!

Мы отбросили все сомнения: Шаан-кая будет атакована по центру - по самому достойному, красивому и логичному пути, лучшему на ее глади.

Кто пойдет?

Я полагал, что на стене давки не будет. Однако помимо Павлотоса на нее рвались Миша Резниченко, Юра Ганьчев, Валерий Лихачев, Володя Кулямин, Алик Мирончук и другие клубовские альпинисты.

Надо было отобрать только троих, потому что самую надежную схему движения на Шаан-кае давала тройка: один идет, двое страхуют, сидя в гамаках, расположенных на разных высотах.

Страховка осуществляется двумя веревками, работающими через разные крючья: одна - через четные, другая - через нечетные. Забив пятнадцать крючьев, верхний альпинист вешает свой гамак и садится в нем на страховку. Вперед выходит тот, кто был на самом нижнем гамаке, и все вновь повторяется. Связка будет двигаться, как гусеница, - то стягиваться, то растягиваться. Выщелкивание веревки из крючьев, расположенных между альпинистами, не допускается.

Учитывался горький опыт; при штурме западной стены Южной Ушбы в шестьдесят четвертом году. Тогда участник первой атаки на Шаан-каю Тимохин выщелкнул веревку из нескольких крючьев подряд - трудно было ее протягивать - и при срыве создал рывок, который посрезал и повыдергивал остальные. Партнер - Артур Глуховцев - был сорван, оба альпиниста, пролетев двести метров, разбились.

После тренировочного восхождения на Ай-Петри определился наконец окончательный состав штурмовой группы: Павлотос (капитан), Резниченко, Ганьчев.

Почему они?

Двадцатишестилетний конструктор техотдела Ялтинской киностудии Валерий Павлотос шел вне конкуренции. От него исходила идея штурма, он первый "завелся", за ним - остальные. Но не только это давало ему особое право. Он был блестящий скалолаз, чемпион республики, непревзойденный мастер крымского альпинизма. Я прошел с ним несколько стен и могу заверить - более надежного напарника я не встречал. Он сразу видел, когда партнеру тяжело, и всегда готов был взять на себя навалившуюся трудность. Как истинный альпинист, он видел всю сладость восхождения в самом восхождении, не придавая особого значения разрядам, званиям, альпинистским соревнованиям, что в ситуации с Шаан-каей было особенно ценно: стена бралась вне рамок чемпионата.

Девятнадцатилетний светотехник Ялтинской киностудии Михаил Резниченко был неоднократным призером республиканских соревнований по скалолазанию. Склонность к анализу, стремление до всего докопаться, все объяснить делали его присутствие в группе просто необходимым. Уравновешенный, расчетливый, тонко чувствующий опасность, он мог предостеречь любого, особенно порывистого Павлотоса, от слишком рискованного шага. Он был в группе сдерживающим началом.

Двадцатилетний строитель Юрий Ганьчев - чемпион Крыма по скалолазанию, человек железного хладнокровия. Я не помню, чтобы он когда-нибудь вспылил или чего-то испугался. Спортивен, легок, коммуникабелен.

Впервые я не попал в штурмовую группу, взяв на себя общее руководство выходом и подстраховку.

Почти все альпинисты клуба - парни и девушки - были задействованы в экспедиции, составив группу наблюдения, спасотряд и другие подразделения.

Готовились основательно. С момента принятия решения штурмовать мы ежедневно крутились под горой - обживали ее психологически. Шаан-кая была промерена, и на схему ее, выполненную в масштабе 1:100, были нанесены все детали. До девяностого метра стена была отвесна, выше - с отрицательным уклоном. Средний угол стены - сто десять градусов, максимальный наклон -сто пятнадцать. Верхняя точка нависала над основанием на двадцать восемь метров. На схеме был нанесен каждый крюк, расписаны действия каждого альпиниста в течение каждого дня, указаны расположения гамаков на ночевках.

Из снаряжения было подготовлено: двести пятьдесят шлямбурных крючьев, двадцать восемь шлямбуров, восемьдесят карабинов, сорок пять трехступенчатых лесенок, три жестких гамака, две ходовые площадки, три молотка, две веревки основные по шестьдесят метров, две вспомогательные такой же длины, мешки спальные, матрацы надувные, радиостанция "Недра-П", транзисторный приемник, канистра с водой и т. д. и т. п.

По плану - начало штурма шестого ноября, выход на вершину десятого.

В конце октября провели испытание шлямбурного крюка: рывок был произведен камнем весом восемьдесят пять килограммов, сброшенным с высоты десяти метров при жестком креплении веревки. Веревка в узлах сплавилась, крюк выдержал, ушко порвалось. Усилили ушки.

Вечером пятого ноября тридцать альпинистов клуба стали лагерем под Шаан-каей. Одиннадцать палаток, блестя скатами, разместились на террасе. На скальном валуне, возвышающемся над соснами, соорудили наблюдательный пункт с подзорной трубой и радиостанцией. От НП до стены метров триста. Главным наблюдателем был назначен Алик Мирончук, человек исключительной организованности.

Шестое ноября. Первым на стену вышел Павлотос. Он бил крючья быстро, с каким-то остервенением, словно копившаяся в нем энергия нашла наконец свой выход. Его резкие команды громко разносились над лесом. С десяток белых трехступенчатых лесенок раскачивались под ним на ветру. Выполнив норму, он спустился вниз, уступив лидирование Резниченко. Началась желтая стена. К семнадцати часам второй альпинист забил пятнадцать крючьев и подошел к большой нашлепке (отслоившейся плите), затем спустился чуть ниже, до двадцать четвертого крюка, и повесил на него сорокаметровую спелеологическую лестницу, поднятую на фале. Спускаясь по ней вниз, он сбрасывал по ходу нижние лесенки. Все пока шло четко по плану.

Третьим работал на стене Ганя - так Ганьчева, любя, величали ребята. От ударов молотка нашлепка угрожающе гудела, пришлось обходить ее справа. Однако темнота - ноябрьский день короток - заставила Ганю вскоре спуститься вниз.

Итак, задел был сделан - пятьдесят метров. Штурмовая группа спала в лагере, наслаждаясь последней ночевкой на твердой земле. Седьмого ноября, в праздник, на стену Шаан-каи по левому щелевому маршруту вышла симферопольская связка Вячеслав Пантюхин - Александр Ларионов, поднявшаяся в лагерь накануне. Нас это радовало: две группы, работающие рядом на разных неконкурентных маршрутах, обычно создают друг другу хорошее рабочее настроение.

Сегодня вновь впереди Ганя. Его страховал, сидя на площадке, Валерий. Пошла в ход наша новинка. Первый гамак был повешен под нашлепкой, на него на фале были подняты матрац, спальный мешок, снаряжение. Устроившись в гамаке, Павлотос спустил вниз отработавшего Ганьчева, принял к себе Мишу и на его страховке ушел вверх. Встретилась еще одна нашлепка, обошел слева. Да, эти гудящие плиты заставляют кружить по стене, устраивать слалом, что в наши планы, естественно, не входило.

В сумерках Павлотос вешает второй гамак и устраивается на ночевку.

Гане везет: еще одна ночь на земле. Симферопольцы, обработав низ, тоже ночуют в лагере в палатке.

Восьмого было холодно, пасмурно, временами налетал туман. Поднявшись по сорокаметровой лестнице, Ганя снял ее с крюка, подержал в руке и... бросил. Все смотрели, как она, просвистев 'в воздухе, шлепнулась на осыпь: путь назад был отрезан. Ганя поднялся на верхний гамак и выпустил вперед Валерия. Тройка на стене теперь смотрелась именно так, как мы ее рисовали на схеме: двое в гамаках страхуют, третий поднимается.

Впрочем, подъем почему-то резко затормозился. Что там у них?

- Эй, на стене, выходите на связь! - прокричал я с НП.

- Сплошные нашлепки, всё гудит! Позже они назовут это место "первым гудящим поясом".

Вот они, шутки стены. Кто о них думал, об этих нашлепках?! Если забить шлямбурный крюк в отслоившуюся плиту, то при сломе эта многопудовая дура может сорвать всю тройку. "Гарантия успешного прохождения..." Где I она?

- В нашлепки крючья не бить! - кричу по рации.

- Что мы, психи?!

Валерий стал медленно продвигаться по узким проходам между отслоениями.

Еще один неприятный момент: сегодня сошли с маршрута симферопольцы - стена оказалась не по силам.

Да, этот третий день штурма был для ялтинских альпинистов психологически самым тяжелым: бесчисленные нашлепки, бегство соседей, холод, потом стали ломаться один за другим шлямбуры (перекал), начался отрицательный уклон. Именно с этой переломной высоты уходили со стены предыдущие восходители.

Альпинисты в нерешительности остановились и, свесив ноги, молча сидели в гамаках. Спиной к стене, лицом к лагерю. Лагерь притих у подзорной трубы. Я решил не вмешиваться в ситуацию: пусть решают сами - вниз или вверх. Им видней.

Позже они признались, что каждый Р душе смирился с поражением и ждал, что кто-то другой скажет наконец: "Вниз". И все сразу бы согласились с этим предложением. Но получилось так, что никто не решился это сказать первым. Никто не сказал!

К вечеру альпинисты зашевелились, и я почувствовал, что они справились с тяжелым днем. Неважно, что они прошли за третий день всего двадцать пять метров, важно другое - они не сошли.

Ранним утром следующего дня, когда весь лагерь еще спал, Миша, как дятел, долбил стену. Погода вновь была хорошей, не считая сильных порывов ветра. Лидеру удалось найти узкую полоску монолита через второй пояс нашлепок. К двенадцати часам он закончил свою норму и "завесился". Гамак его покачивался, не касаясь стены, над стотридцатиметровой бездной.

...Почти два часа ушло на подъем снаряжения с нижнего гамака на верхний и смены лидера. От этой траты времени никуда не уйти: такова схема движения.

Следующим работал впереди Ганьчев. Несмотря на значительный отрицательный уклон, он бил крючья стоя во весь рост и до темноты справился с заданием? За этот день было пройдено почти пятьдесят метров. Неплохо.

Следующий день начинался с переброски снаряжения с гамака Павлотоса.

Наблюдатели были озабочены: на высоте шла перебранка.

- Группа на связь! Что стряслось?

- Ничего особенного, - смеясь, ответил Миша и выключился.

И тут все услышали со стены зычный голос Павлотоса - с его глоткой можно обходиться без рации:

- Эти акселераты бьют крючья на предельно вытянутых руках - я еле дотягиваюсь до лесенок!

Ганя и Миша решили позабавиться над капитаном, явно уступавшим им в росте. Меня обрадовали эти шутки - значит, в группе хороший дух, значит, ребята на стене вполне обрились.

Весь лагерь сгрудился у трубы - каждому хотелось взглянуть, как мучается руководитель штурма. Однако Павлотос нашел выход: стал прищелкивать к верхней лесенке еще одну и легко подниматься. У Гани и Миши вытянулись лица: конструктор обскакал...

После двух часов лидирования Валерий вышел к верхнему поясу нашлепок, к самой разрушенной, как оказалось, части стены. Он тщательно простукивал над собой каждый участок - кругом гнилая порода.

- Если крючья не держат, придется отходить, - передал я по рации.

- Попробуем еще... "Гарантия успеха..."

Кто мог предположить, что такая гниль встретится на пути... Темп движения резко упал. Начались новые муки. Местами ведущий выбивал лунки по пятнадцать сантиметров, снимая трухлявую породу. Только к двум часам дня он забил пятнадцатый крюк.

В Группе шло перестроение для выхода вперед Миши; однако поработать ему в тот день не пришлось - сгустились сумерки.

Ночью шел дождь, но ни одна капля не упала на восходителей - прикрывал навес стены.

В шестой день Миша пробивал путь в гнилом поясе с нашлепками. Несколько гудящих плит, как он признался потом, пришлось пройти в лоб. Обхода не было, а отступать не хотелось.

"Гарантия успеха..."

До вечера Ганя отвоевал у стены еще метров двадцать.

Седьмой день штурма. Высота двести метров от основания. Угол нависания максимальный - сто пятнадцать градусов. Павлотос говорит, что отрицательный уклон перестал ощущаться, стена теперь кажется просто отвесной, только почему-то лесенки и веревки странно висят - под углом к стене.

Густой туман надолго закрывает Шаан-каю. Связь только по радио. Впереди работает Ганя. Сообщили, что прошли наконец верхний пояс нашлепок.

Слава богу.

- Будем пробиваться вверх, пока выйдем на вершину, - сказал Павлотос.

Узнаю от него, что в ход пошли последние шлямбуры. Хватит ли их?

- Сколько до верха?

- Не знаю: туман.

Лишь вечером на какой-то миг белое молоко рассеялось, и мы увидели такую картину: в двадцати метрах от верха на правой щеке желоба, стоя на площадке, энергично колотит молотком Павлотос. Под ним, метрах в десяти, на ходовой площадке сидит Ганя, еще ниже' на единственном недемонтированном гамаке, заваленный снаряжением, сидит Миша. Два снятых гамака раскачиваются на фале в воздухе далеко от стены.

Добить Шаан-каю по-светлому явно не удается: до полной темноты осталось меньше часа. Но Павлотос упорно продолжал лезть вверх. Неужели он рассчитывает двигаться и ночью? Это очень рискованно.

- Старик! - заорал я вверх, забыв о рации. - Остановись, ты можешь смазать концовку!

Никаких ответов. Видно, все трое настроились вырваться со стены сегодня - нет у них сил терпеть такое напряжение.

- Сделайте еще одну ночевку на стене! - кричал я в микрофон. - Развесьте гамаки, пока еще видно!

Рация упорно молчала. Лидер настойчиво пробивался вверх.

Вновь туман закрывает группу от наших взоров. Нервы мои не выдерживают:

- Спасотряду подготовиться к выходу, трос захватить.

-Зачем трос? Начинаются спасработы?

- На всякий случай.

Мы карабкались вверх по восточному склону горы, чтобы с вершины наладить с группой голосовую связь.

Ветер донес возбужденный крик Павлотоса:

- Ура, выхожу на полку!

А через минуту тот же голос:

- А черт, это не полка, это перегиб: кончился навес, начался отвес.

Спасотряд поднялся на вершину в полной темноте. Холод, ветер, туман. Что делают восходители на стене, не имеем пока никакого представления. /

- У кого рация? - спрашиваю.

- Рацию не брали, - ответил кто-то из черноты ночи.

- Где Мирончук?

- Остался на базе.

В этих кромешных потемках в какой-то миг я с ужасом ощутил, что теряю нити управления экспедицией. Легкий озноб пробежал по телу.

- Мы здесь суетимся, а штурмовая группа, наверное, давно спит, - спокойно сказал Ли: хачев.

Этот уверенный, ровный голос вернул мне равновесие. Приказываю:

- Всем застраховаться за перильную веревку: рядом стена, чуть оступился в темноте - и вниз, к Рязанцеву.

Подбираемся с Лихачевым к краю обрыва.

- Ва-ле-ра-а! - кричим. - Ре-бя-та! Тишина. Чувствую, как холодею.

Но вдруг где-то рядом под нами тихий голос Павлотоса:

- Чего орете? Мы будем ночевать.

- Давно бы так, милый ты мой. Где гамаки?

- С нами. Сейчас установим.

- Нужна ли помощь?

- Зачем? У нас все в порядке.

- Чего перли: шары на лоб..?

- Хотелось помыться.

- Можно подумать, что вши вас заели... Устроили спринт!

Мне хотелось болтать, ворчать: это успокаивало.

А утром тринадцатого ноября весь лагерь экспедиции был на вершине: ждали выхода стеновиков. Забив последние двенадцать крючьев, первым поднялся Миша. Вторым вышел Ганя, последним уходил со стены капитан. Первые шаги по твердой земле. Всех троих качает, как космонавтов после невесомости, особенно Мишу. Стрекочут кинокамеры. В небо летят победные ракеты.

...Прошло шестнадцать лет. За это время делалось несколько попыток повторить маршрут. Но безуспешно. Даже готовые шлямбурные дорожки не помогали. Причина неудач одна: у последователей не было ни нашей подготовки, ни той одержимости, какая была у первопроходцев.

- Что тебе дала Шаан-кая? - спросил я как-то Павлотоса.

- Я всегда чувствую за спиной эту гору. Она помогает мне с честью выходить из всяческих неурядиц. Она - мое достоинство.

И я подумал: не обязательно "делать" десятки гор - всего не переделаешь, но обязательно надо иметь одну серьезную, которая долго бы держала тебя в плену, когда в борьбе за жизнь проснулись бы в тебе все рудименты и каждая клеточка молила бы: "держись", - и, выдюжив подъем, ты шел бы вниз освеженный, обновленный, как бог, и смотрел бы на мир подобревшими глазами.

1983 г.

Традиционный Московский международный кинофестиваль горных и приключенческих фильмов прошел 12-13 мая 2016 года. Показ фильмов и объявление победителей прошло в Российском Государственном университете физической культуры, спорта и туризма. Поздравляем победителей!

ГЛАВНЫЙ ПРИЗ

«НАНГА – СВЕРШЕНИЕ МЕЧТЫ» (Nanga Dream Final).  Польша.

Авторы: Томаш Мацкевич и Марек Клоновский.

Жюри оценило, прежде всего, качество высокогорных съемок, сделанных во время нескольких попыток зимних восхождений на вершину Нанга-Парбат

Часть 4 фильма

I номинация «Горные фильмы»

«K2 КАСАЯСЬ НЕБА» (K2 touching the sky). Режиссер Элиза Кубарская. Польша.

Фильм, получивший десяток престижнейших премий.

II номинация «Спорт-экстрим»

«ПАРА» А.Зажигин, С.Пожарских (Россия)

 III номинация «Приключенческие фильмы»

«НОРВЕЖСКИЙ БОМЖ-ВЕЛОТРИП», Ирина Морозова (Россия)

IV номинация «Горная и дикая природа»

«ЭКСПЕДИЦИЯ НА КРАЙ ЗЕМЛИ «Мы живые ещё…», Россия, Альберт Самойлов

VI номинация «Телевизионные передачи»

«ОЙКУМЕНА ФЁДОРА КОНЮХОВА» автор Владимир Зайцев (Россия)

СПЕЦИАЛЬНЫЙ ПРИЗ «Лучшая работа режиссера»

Eliza Kubarska режиссер фильма «K2 КАСАЯСЬ НЕБА» (Польша)

VII номинация «Любительские фильмы»

«ПАССАЖИР» Леонид Зенкин (Россия)