В тот день, когда мы выступали из Дарджилинга, один из моих друзей принёс мне маленький индийский флажок и попросил оставить его на вершине. Моя младшая дочь, Нима, притащила кусок красно-синего карандаша и попросила о том же. Я пообещал выполнить их просьбу.
Шёл 1953 год. Однажды я получил письмо от полковника Ханта. Он приглашал меня принять участие в экспедиции на Эверест и предлагал мне пост сардара – начальника группы шерпов. Мы подобрали двадцать носильщиков. Почти все они были ветеранами Эвереста.
Когда в базовом лагере после медицинского осмотра врачи признали меня по физическому состоянию самым крепким из всего состава экспедиции, было решено, что мне предоставят возможность вместе с новозеландцем Эдмундом Хиллари совершить последнее восхождение на вершину. Помимо нас, попытку восхождения на вершину должна была совершить также другая "двойка" – Чарльз Эванс и Томас Бурдильон. Хиллари, с которым мы теперь не расставались, был великолепным альпинистом с огромной практикой восхождения на вершины Новой Зеландии. Будучи человеком действия, он был неразговорчив. Но через несколько дней мы преисполнились друг к другу уважения и доверия.
Надо сказать, что нервы во время такого восхождения очень напряжены. Каждому участнику экспедиции – будь то альпинист или носильщик – ежеминутно грозят обморожение, упадок сил. Лёгкие всё время ведут борьбу за кислород, которого не хватает. Всех томит жажда, и её не утоляет ни снег, ни растопленный лёд. Постоянно болят голова и горло, ощущается тошнота. Многие совсем лишаются аппетита, но самое тяжёлое бедствие – это бессонница. На значительных высотах все англичане вынуждены были принимать снотворное, чтобы хоть немного отдохнуть.
Я чувствовал себя лучше других: не замерзал и не испытывал никаких недомоганий просто потому, что всё время работал. Я занимался снаряжением, проверял состояние палаток, топил лёд и готовил горячие напитки. А когда уже нечего было делать, просто откалывал ногой куски льда или скалы и бил по ним руками, чтобы усилить кровообращение. У меня ни разу не было головной боли или тошноты, и я ни разу не принял снотворного.
Как известно, в Швейцарии есть места навсегда связанные с именем Джеймса Бонда. В первую очередь - это вращающийся ресторан Шилтхорн – Пиц Глория (2973 м). Говорят, что изначально у литературного героя были швейцарские корни … 
