** Кости гуанако (дикого собрата домашней ламы) были обнаружены в 1947 году в районе гребня соединяющего Главную и Южную вершины Аконкагуа.

«Маршрут гуанако» – так иногда называют классический путь на эту вершину. Некоторые видят в этом намёк на то, что вся сложность восхождения состоит в  физической нагрузке, вы просто должны «ишачить».

 «Что он там делал? - пробубнил Лулу, седой 75-летний мужчина, лежащий на больничной койке. - Тоже мне, вопрос!» 

Ему представилось, как бедное животное тянут вверх и как тыкают ему в бедра острой палкой.  Всё это было действительно мерзким зрелищем. Его привели туда умирать. Гады!

 Жертвоприношения! После эпохи инков  в горах, на вершинах и вблизи них, остались  десятки захоронений, большинство из которых носят явно ритуальный характер. Ну ладно бы животных, а то еще и детей! Говорят, их травили кокаином перед убийством.

 «В хорошее всё-таки время мы живём. То еcть … жили – с замиранием сердца подумал Лулу. -  Неужели всё, он уже всё прожил! И скоро  больше не будет нигде и никогда веселого балагура, надёжного товарища, мастера на все руки Люсьена Берардини?»

 ** Две самые громкие находки следует отметить. В 1985 году на  одной из вершинок в западном склоне Аконкагуа, на высоте  5400 метров, нашли полностью сохранившуюся мумию одетого в ритуальную одежду мальчика.

А в 1999 году в районе вершины одной из высочайших гор Южной Америки, Льюльяйльяко, на высоте около 6700 метров ученые обнаружили мумии трех детей: двух девочек (3 и 13 лет) и мальчика (4-5 лет). Захоронение это полностью сохранилось, то есть, содержало полный набор всевозможных украшений, вещей, которые казались для инков ценными. Просто подняться на эту вершину не представляется легким делом, а еще занести детей – ясно, что инки были альпинистами. Весьма вероятно, что подобные восхождения были и на вершину Аконкагуа. Возраст захоронений достаточно небольшой – около 500 лет.

  — Опять мне совсем не больно — подумал он….

 Люсьен Берардини, которого все французские альпинисты знали как Лулу, лежал на широкой комфортной кровати в онкологическом госпитале в Монпелье.  В этом южном прибрежном городе он, ранее парижанин, поселился в пенсионном возрасте.  В данный момент, ему стало легко, тело казалось невесомым. И без особого напряжения со стороны мозга перед глазами прокручивал различные видения. Перед глазами плыли образы, которые, к его сожалению, он не мог контролировать.  Лулу  знал, что это действие лекарства. То есть, нескольких лекарств.  И еще он знал, что  долго он всё равно не протянет,  что возможно это последние его недели…

 Люсьен Берардини (1930 – 2005) – выдающийся французский альпинист, один из лучших скалолазов Фонтенбло своего поколения, участник нескольких исторических первопрохождений в Альпах (как Пти Дрю, Западная стена), экспедиций в Гималаи и Каракорум, активист клубного движения, наставник молодежи, кинооператор и автор фильмов …  

 Четыре раза Люсьен приезжал на Аконкагуа  и три раза поднимался на ее вершину (1954, 1995 и 1997).

 Когда становилось хуже, он пытался пялиться в телевизор. А при улучшении, пытался читать. И вот в руки попал этот журнал. Это Робер передал, итальянский ALP, полностью посвященный одной горе. И правда, горе его судьбы - Аконкагуа. Странная с ней произошла история, странная с ними произошла история. Неужели в жизни такое может происходить случайно?

 Или могло быть иначе?

 «Когда я умру, – думал он, – какой-нибудь умник напишет статью под названием «Человек Аконкагуа».  Почему только Аконкагуа?  Обидно?  Увы… нет. Уже всё равно….»

 Ну вот, самое начало описания. 

 Первое, что замечаешь - высота Аконкагуа:  6965 метров? 

 Люсьен четко помнит, что ни о каком шеститысячнике у них речь не шла. 7100, кажется, или 7056, нет, в отчете было 7035 метров, так полагали французские парни. Это только в конце 50-х до Аконкагуа добрались дотошные   ученые. И принизили гору. Вообще с высотами вершин Южной Америки было много интересных перипетий. Время от времени приходили сообщения, что есть гора выше Аконкагуа. Поляки подняли высоту Охос дель Саладо за 7200. Тут и тщеславие, и политика. Смешные люди…

 Геология. Что такое батолит? Аконкагуа раньше часто называли вулканом. И при этом, самым высоким вулканом в мире. Потом перестали. В действительности, на северной стороне находятся сплошные вулканические породы. А южная стена вся известняковая и ледяная, конечно. Вот это и есть батолит, когда магма не извергается и не образует правильный конус, а лишь поднимает и переворачивает слои.

 Климат. Если брать только количество осадков, дней с солнцем над головой, то вроде бы неплохой. Но гора открыта всем ветрам, она их провоцирует. Ох, уже натерпелись они тогда в 1954 году. Порой просто сдувало со скал, а при этом путь отступления был закрыт. Веревки вились вокруг них горизонтально. Холод и обморожения – это всё от знаменитых ветров Аконкагуа.

 Растительность? Да её просто нет там. Жалкая травка. Нечем кормить мулов.

 Животный мир? Ха-ха. Это мулы, ламы, тот самый гуанако, которого принесли жертву. Ну и собаки.

 Древние инки точно водили с собой собак. Собачьи кости там, под вершинами, тоже находили. Но достоверно известно, что в составе сильной итальянской экспедиции 1936 года на вершину поднялись две собаки. Сами по себе.  «По южной стене  ни один хозяин своей собаке не разрешил  бы идти» -  подумал Лулу.

 Собаки ходили на Мак-Кинли, кажется на пик Ленина, может быть даже выше. Но в упряжках.  Не по своей воле, как это они делают на Аконкагуа. А ведь это почти 7 тысяч.

 И вспоминается история человеческой и собачьей верности. Немецкий иммигрант, гражданин Аргентины Георг Линк  был в своё время главным энтузиастом восхождений на Аконкагуа, первым человеком, сходившим на нее два, три и четыре раза. И каждый раз с ним была небольшая собачонка. Четвертый раз, в 1944 году, был заключительным. На спуске его супруга неудачно подвернула ногу,  получился перелом, идти сама не могла. Остальные два члена группы покинули чету Линков на заоблачной высоте,  и ушли вниз, якобы за спасателями. Правда, как выясниось, забыли рассказать о случившемся на Пласа де Мулас, почти сразу пошли вниз. Через пару недель на склоне нашли три замерзших существа: жену, мужа, который до конца боролся за жизнь жены, и бедной собачки, которая не мыслила себя без хозяев.

 Итак, далее в журнале всё идет по порядку: страна, регион, подъезды и подходы, маршруты, рекорды.

 По порядку… о стране…

Аргентина!  Одно это слово будит столько воспоминаний…

   Их сумасшедшая идея поехать на Южную стену Аконкагуа появилась, конечно же, в Фонтенбло. Помню, как Гвидо Маньоне рассказывал о Фицрое, на который они с Террайем поднялись в 1952-м.  Он рассказывал о  сказочной Патагонии, с восхищением говорил обо всей стране.

Маньон - справа, следующий с ним рядом - Берардини

Было завидно, тоже хотелось большого приключения. Громкого, на весь мир.  Гвидо рассказывал о президенте Аргентины Хуане Пероне, ярко и красочно. Президент-альпинист, который стажировался в военной горной школе в Италии, восходил в районе Монблана, лазил в Доломитах. Да просто профессиональный альпинист!  В президенты он попал, будучи по должности  инспектором горных войск, а до этого был директором военной горной школы в Мендосе.  Хуан Перон вручил героям Фицроя ордена, устроил королевский прием, с лучшими винами, деликатесами, песнями и плясками. И сама Аргентина  представлялась чудо-страной, мечтой. Когда тебе чуть за 20, легко увлечься. И собралась компания  молодых и малоимущих наглецов. О спонсорстве тогда никто и не заикался…  Хотя, не совсем так -  удалось найти немного денег от газет и журналов.

 Лулу помнил, с каким восторгом готовился он к экспедиции, как он буквально летал и прыгал в предвкушении грядущих приключений.

 В 1954-м еще было принято плавать через океаны, тем более что денег у молодых парижан - только на самый  дешевый билет на теплоход.   Как не предвкушали  они встречу в Буэнос-Айресе, а всё равно были шокированы. В порту их ждал военный  оркестр. И почти сразу повезли на прием к президенту. Хуан Перон был тогда фактическим диктатором страны, и как положено диктатору произвёл впечатление сумасброда.  

 Беседам с приезжими молодыми альпинистами  он посвятил полдня своего президентского времени. Чего стоило его заявление, что если французов волнуют сераки, нависающие над стеной, то он готов послать бомбардировщики, чтобы их разбомбить. Ведь, не похоже, что шутил!. На помощь французской команде он послал взвод солдат из горной школы, с транспортом, мулами.

 И это ведь они спасли нас тогда! – подумал  Берардини.

 Хотя по ходу всей их эпопеи много раз французские парни сходились в спорах об этой персоне. Ведь Перон (Перони – на итальянский лад) без сомнения свой идеал видел в Муссолини, копировал его поведение.  Вся страна была какой-то военизированной, взвинченной, что-то шло не так. Хотя всё равно Лулу помнил, как  потом  он с друзьями искренне удивился, что через год после их эпопеи, Перона свергли его же генералы.

 Потом  на вершине Аконкагуа  они видели спаренный бюст Перонов, Хуана и Эвиты, к тому времени уже умершей. И спасительным приютом для них был построенный за госсчет приют, который носил имя Хуана Перона. Теперь – это Индепенденция, но он заброшен, в жалком состоянии.

 В 90-е, когда Лулу вернулся под Аконкагуа с Растой, у власти опять были перонисты. Но страна уже казалась вполне нормальной. С демократическим строем, достаточно спокойная и толерантная. Люди, конечно, жаловались на жизнь, на правительство, инфляцию, дороговизну. Ну, ведь во Франции жалуются еще больше! Берардини не любил это нытьё, он с легкостью шутил и балагурил,  серьезных разговоров с жалобами и претензиями не выносил.

Хотя раз в жизни, после ампутаций, конечно же, был период депрессии. Тогда Робер просто вытянул его …

 Листая журнал дальше…

 Мендоса. Исходный пункт для восхождения на Аконкагуа. Райский уголок. И место расположения госпиталя, куда вывозят больных и обмороженных.

 Кажется, назван город  в честь в честь какого-то конкистадора. Более 1000 километров от столицы Буэнос-Айреса. Это самый французский город в Аргентине. В 1861 году он основательно сгорел. Тогда  его восстановление поручили французскому ученому и агроному Хулио Баллафэ. Ну  и он устроил всё на наш лад. Поэтому здесь и виноградники, и вино мирового уровня. 75% аргентинского вина производят в провинции Мендоса. Французы, правда, обычно говорят Мендоза, местные не обижаются. А вино пьется замечательно.

 Уж сколько его выпил Люсьен вместе с друзьями за 4 визита. Да как без него было лечиться, Четыре, нет, скорее пять месяцев провалялся он в местном госпитале. Поначалу врачи пытались запретить пить! Смешные…  Без вина Лулу никуда. И курил он тогда знатно. Здоровье было бычье? Да, нет, просто все так делали. Под старость курить бросил. Но вино – это святое!

 Пуэнте дель Инка. Это всего 175 км от Мендосы. А набор высоты приличный. С 850 до 2700. По голове, конечно, ударяет. В 1954 году там были какие-то бараки, сейчас – горнолыжная станция, слабенькая, конечно.

 Сейчас налажен сервис: альпинисты поднимаются под гору с лёгкими рюкзаками. Принимающие компании обеспечивают транспортировку мулами, работают носильщики.  От ворот национального парка в Орконесе, начала пути до базового лагеря Пласа де Мулас (Plaza de Mulas) 26 километров с набором высоты 1500 метров. В зависимости от тактического плана этот участок проходится не быстро, за 2 или 3 дня. Просто для акклиматизации спешить не полагается.

 Обычное место первой ночёвки носит название «Конфлюэнца» (место слияния двух ручьев) – это 10 часов пути и 500 метров набора высоты. В первой части путь проходит мимо озера Лагуна Орконес. На этом переходе может быть очень жарко, рекомендуется ранний выход. На Конфлюэнце в течение альпинистского сезона находится стационарный палаточный лагерь. Здесь рекомендуется для лучшей акклиматизации провести две ночи. На следующее утро выходят в боковое ущелье, которое ведёт к подножью грандиозной Южной стены Аконкагуа. Треккинговый маршрут до «Плаца Франция» (4200 м) потребует 5 часов подъёма. При акклиматизационных выходах обычно поворачивают раньше.

 Пласа Франция – каждый раз, когда это название слышалось или читалось Берардини, сердце его невольно наполнялось гордостью. Сам он - наполовину итальянец по происхождению, всегда был чужд проявлений национализма, тем более шовинизма, который переполнял страну в период алжирских войн. Но тут было другое. Он безумно гордился своим достижением, то есть, достижением их команды. Все ужасы их авантюрного, в общем-то, восхождения оставались где-то в другом разделе памяти.

 Пласа де Мулас – это базовый лагерь нынешних экспедиций, то есть место скопления коммерческих групп, многочисленных слабо подготовленных любителей и обслуживающего персонала. В 1954 году там уже была постоянная стоянка. Здесь располагались и военные, помощь которых обещал Перон.

 Принято считать, что ниже были «подходы», а выше – это уже восхождение. Лулу ходил по этому маршруту на вершину дважды в 90-е годы. При этом всегда силился узнавать места, где они спускались 40 лет тому назад. Тогда всё было как в тумане, так что узнавалось плохо. Сейчас в сезон на горе многолюдно, сотни людей, десятки палаток, Пласа де Мулас обычно гудит. Уж он, Лулу,  точно там в своё время гудел. Пару раз «набирался» там основательно…

 Разные команды по-разному, то есть, в разных местах, могут устраивать высотные лагеря. Но в целом, постепенно сформировалась схема действия, применяемая прежде всего для коммерческих команд.

Первый лагерь Канада (4900м). Продолжительность подъёма 2-5 часов, набор высоты 600 метров. Подъём по тропе, местами, где круто – зигзагом. Вообще, выше «Пласа де Мулас» находится большое количество мест для ночёвок. Путь проходит мимо скал Конвея и Пласа Калифорния (4600 м).

 В последнее время стало модным делать  остановку на перекус в верхней части Portezuelo del Manso (5200 м). Это место ещё называют Cambio de Pendiente, что значит «смена склона», или же «Пласа Аляска» или «нижнее Гнездо кондоров». Настоящее «Гнездо Кондоров» расположено на высоте 5400 метров.

 Приют Antarсtida Argentina (5500 м) ныне уже не используется, выше него расположен участок, называемый «Жёлтый балкон» (Вalcon amarillo). Далее поднимаются по осыпным тропам к приютам (местам ночёвок) Plantamura, Libertad либо Berlin (5900-6000 м). Имеющийся здесь стационарный приют может быть рассмотрен только как место вынужденного ночлега, планировать его в качестве места ночёвки не стоит.

 Заранее необходимо чётко распланировать использование собственных палаток. Район «Берлина», к сожалению, достаточно перегружен людьми, здесь грязно и неуютно. Для многих восхождение заканчивается именно здесь. Метрах в 100 выше по склону можно расположиться на площадках так называемых «Белых скал» (White Rocks). Место здесь кажется более приятным и защищённым, чем стоянка «Берлин».

 Перед восхождением, с вечера, рекомендуется посмотреть (пройти пешком) путь подъёма, чтобы уверенно идти здесь в темноте.

 Штурмовой день: исходный бивак (5900-6100 м) - вершина Аконкагуа (6968 м). Решающий выход занимает 10-18 часов, включая спуск. Технических сложностей нет, подъём идёт преимущественно по осыпным склонам, кое-где по скальной тропе.

 Выход с биваков «Берлин» или «Белые скалы» планируется на ночное время: с 2 до 5 часов. В темноте люди идут зигзагами по тропе, идущей по осыпям и лёгким скалам. На высоте 6300 метров в основную тропу слева вливается тропка с маршрута «Польский траверс».

 Далее тропа идёт вдоль жёлтых скал вулканического происхождения и по неприятному осыпному склону выводит на плоский участок, потенциальное место для ночёвки на Independencia (6500 м). Находящийся здесь деревянный «Приют Индепенденция» (Независимость) пребывает в жалком состоянии, он полуразрушен и не защищён от ветров. Тем не менее, в нём будет принято немного отдохнуть, может даже и перекусить.

Далее тропа выводит вас на Cresta del Viento (Ветряный гребень), участок, открытый ветрам, далее путь мимо характерной скалы «Палец» (El Dedo) траверсом ведёт по направлению к главному кулуару «Каналета». При этом существует несколько троп и оптимальным считается набрать немного высоты до входа в кулуар.

 «Каналето» можно назвать узким кулуаром или даже жёлобом, заполненным разнокалиберными осыпями. Это самый тяжёлый участок маршрута – физически и морально. При плохой погоде, при снегопаде здесь могут возникнуть трудности при передвижении, особенно вниз, в состоянии утомления. Перепад высоты в Каналето около 400 метров, крутизна достигает 35-40 градусов. Здесь может быть несколько троп, прежде всего, потому, что спускаются иначе, чем поднимаются. По-разному идут группы и в разных погодных условиях. При наличии участков снега идут обычно по ним, так как это облегчает подъём. Темп движения по «Каналето» достаточно разный в зависимости от физического состояния альпинистов. Рекомендуется следить за минимальным темпом – за час восходители должны набирать не менее 80 метров по высоте.

 В верхней части «Каналето» уходят направо, на гребень, соединяющий Северную и Южную (низшую) вершину. Гребень зовётся «Гуанако», видно, в честь найденных на нём останков ламы.

 Отсюда вершина уже рядом, однако, предстоит преодолеть ещё пару мест, которые могут быть покрыты льдом и представлять некоторую опасность. Здесь лучше идти в кошках, даже если есть хорошие следы предыдущих групп.

 Вершина Аконкагуа представляет собой достаточно пологое плато, которое в хорошую погоду можно всё обойти, чтобы заглянуть на противоположные стороны горы. В плохую погоду лучше сразу начинать спуск. На верхней точке Южной Америки установлен массивный крест, в основании которого хранится «вершинная книга».

 Спуск. Именно на спуске с Аконкагуа происходит большая часть несчастных случаев. При плохой погоде, на фоне большой усталости альпинисты могут сбиться с правильного пути, поскользнуться и получить повреждения, которые на высоте иногда бывают фатальными. Поэтому лучше всегда идти единой группой, под управлением местного и своего гида.

 Расчёт времени на спуск – на 20-40% быстрее подъёма. Главная сложность и опасность – это изменение погоды и действие горной болезни, которую здесь называют индейским словом «пуна».

 Сейчас на Аконкагуа ходят сотни, маршрут позволяет подниматься людям без всякого альпинистского опыта. Маршрут Гуанако, идется пешком. Если бы не ветра, восходили бы почти все.  Почти все….

 Те, кто хочет разнообразия, выбирают польский маршрут.  Однако в последнее время почти никто  по настоящему польскому маршруту не ходит, все уходят на классический маршрут

Страница истории в журнале.

Первая альпинистская попытка восхождения – это немецкий профессор Пауль Гюссфельд. Не повезло ему.  Он нанял лучшего альпийского гида своего времени Александра Бургенера. Но тот подхватил какую-то инфекцию в Чили и на восхождение не пошёл.  А без него уже не стал рисковать и сам Гюссфельд.

  Затем появляется фигура Маттиаса Цурбриггена.  Это самый знаменитый представитель своего рода, до тех пор, пока не появился горнолыжник по имени Пирмин. Швейцарский гид  первым поднялся на вершину.  А через несколько дней  повторил маршрут с организатором экспедиции английским джентльменом Фицжеральдом.   Вот их фото, с чувством юмора у них было всё в порядке.  Печально, что Маттиас под конец жизни спился, обнищал и покончил, в конце концов, с собой.

  Поляки! Польский маршрут… Берардини всегда любил поляков. Они вели себя дерзко или даже нагло в горах в районе Монблана, многих французов это раздражало.   А вот Лулу любил с ними поболтать,  выпить и пошутить. Много у него приятелей в Польше, где и как они только не знакомились!  Часто на хижинах и даже на маршрутах.  Берардини  иногда гостил у живущего в Шамони Тэда Вовконовича, там всегда было весело и душевно.  Польский  экспедиционный альпинизм, прославившийся в 70-80-е годы, начинался именно на Аконкагуа. С дерзкого (опять это слово) восхождения 1934 года по новому маршруту. Тогда это было там четвертое-пятое восхождение вообще.  И надо же, так получилось, что тот же день с другой стороны поднялись итальянцы, их экспедицией руководил знаменитый Джервазутти, по прозвищу  Фортиссимо - «Сильнейший». Легендарная личность. Берардини  чувствовал себя как французом, так и итальянцем. И гордился этим.

 Южная стена

  О своем восхождении Лулу рассказал людям тысячу,  или две тысячи, или больше раз. Так что в голове уже был  четко сформулирован краткий конспект. Сначала - как радужно всё начиналось. Пара почти анекдотов. Потом - как поняли, что обратной дороги нет, спуститься по таким скалам у них не хватит снаряжения. Как начинало доходить, что они в смертельной опасности. И как ему пришлось выйти на ключевое место с уже помороженными руками.  Он помнил свои чувства, о которых предпочитал не говорить никому: отчаяние, ярость, злость на всех, и больше всего на гору.  Слезы на глазах,  ругань на устах, но он пролез! Все признали его главным героем восхождения, мол, он всех спас. Ценой черных пальцев!

  Какой была бы его жизнь без этого.  Лучше? Что об этом думать? Грохнулся где-нибудь, как Лионель или как Кузи…   Сколько друзей и знакомых погибли в горах! А он умирает в постели. Это судьба…

  На вершине тогда не задержались, да толком и не были на ней. Нужно было спасаться. В начинающейся темноте четверка измученных  альпинистов добралась до приюта Перона (сейчас Индепенденция). Какая радость – нашли бутылку с керосином. Как делили натопленную водичку! И всё время выглядывали в темноту,  где же еще двое. Как они выжили, сидя на скалах!   Утром на спуске встретили  спасателей из горной военной школы.  Странным сейчас кажется, что первым делом они стали курить.  Потом их вели под руки,  несли, везли на мулах, на машинах в госпиталь в Мендосу. Всех потом обрезали, кроме Параго.  Удивительно, что Робер уберегся – нельзя сказать, что он себя жалел.

 Сейчас на Южной стене несколько маршрутов, половина из них впервые пройдено сумасшедшими словенцами. Но все кроме одного  не повторяются. Ходят лишь их маршрут, точнее вариант их маршрута, с выходом на вершину найденным Месснером.  В 54-м у  их команды не было такого ледового опыта, тогда вообще не ходили по такому льду. Хотя можно было и рискнуть. Но они выбрали выход по скалам и дорого за это заплатили.

 И в памяти опять возникает чувство досады.  Но больше всего это относится к 1995 году…

 В конце января 1995-го они приехали в  Аргентину….  Раста до этого не ходил на высоту.  Ну, ясно, что нельзя было начинать с такой стены!  Когда они пришли под Стену, прошел снегопад, сантиметров 40 выпало снега. Лулу попытался убедить Расту пройти нормальную акклиматизацию, сходить на Нидо де Кондорес. Но тот упорствовал, говорил, что останется наблюдать за стеной, что этого достаточно. Упрямый был парень. Берардини пошел один на Пласа де Мулас и на Нидо. Когда вернулся, Раста уже был на стене.

 Но виноваты еще и корсиканцы. Откуда не возьмись, появились гид с клиенткой на Южную стену!  Нужно быть совсем ненормальным, чтобы вести туда клиента. Да еще женщину, на такой опасный маршрут!

  Чувство вины и досады не покидало Люсьена.  Не  могло покинуть и даже сейчас, накануне смерти. Как всё началось?  Лулу в отличие от своих  многих своих сверстников никогда не стеснялся появляться на скалах.  Часть его друзей, утратив с  возрастом физические кондиции, начинали чувствовать себя неуютно  среди молодежи. Берардини же легко находил друзей среди представителей новых поколений.  Его авторитет был высок, его узнавали, ценили, да и любили, наверное…

  В Монпелье есть свои скалы, Клярэ называются. Не топовые, конечно, главных специалистов, звезд здесь не увидишь. Для местного пользования.  Берардини бывал там  регулярно. Однажды Лулу сказали, что на скалах появился необычный парнишка.

  Когда он впервые увидел этого парня на скалах, невольно вырвалось: «Что этот чертенок здесь делает?».  Негры  занимались скалолазанием редко, как и плаванием. Лулу не искал этому объяснения, просто удивился. Его звали Югу Бозиль, он был метис, получивший за дреды кличку Раста.  Югу  оказался общительным мальчиком, резковатым и прямым, и явно не глупым. И очень упорным.  Его папа был из известного гаитянского рода, но с французской мамой жил недолго. Детство Расты было самым что ни есть дворовым, тем более, что значительную его часть он провёл в Кот д’Ивуаре.  Необходимость постоять за себя, привела Расту в тренировочный зал.  Он даже стал мечтать о карьере гимнаста. Но для большого спорта было поздновато.  Да и травмоопасный это вид, раз-два и  связки на коленях порваны.   Так и случилось. Нужно было искать другое применение своих недюжинных сил. 

  Раста быстро  стал просто ближайшим другом. Он хотел быть первым не только на домашних скалах, где стал тренером детей и юношей. Бозиль выезжает в другие районы, пробует самые сложные маршруты. Его замечают.

  И как логическое продолжение Лулу и Раста вместе приезжают в Шамони. Первый взгляд на Гран Жорасс – «я пойду его соло и зимой». Собственно, это говорил новичок в горах. А ведь сходил. А летом 1993 года Югу выходит на Западную стену Пти Дрю на неповторяемый маршрут Томаша Гросса. По середине стены, самый прямой и почти сплошь итэошный… Его восхождение было признано лучшим во Франции в том году. Приз присужденный Федерацией Раста не получил… его уже не было в живых…

 Рекорды Аконкагуа  

 Лулу перелистывает страницы, внизу перечисляются некоторые рекорды. Многие его сверстники отрицательно относятся ко всей этой рекордоманией. Аконкагуа за 2 часа с копейками с Пласа де Мулас!  В беговой форме, строем, троечкой. Итальянская сборная по ски-альпинизму. Молодцы! 

 А разве не вызывает восхищения  испанец Фернандо Гарридо, проживший на вершине Аконкагуа 66 дней.  Скоростное восхождение  Лулу еще мог себе представить, примеряя к себе. Он не раз бил рекорды на разных маршрутах, даже когда остался без пальцев. А вот два месяца на одном не очень приветливом месте – извините, это никак. Сколько же нужно было вина занести!

 Ну и Южная стена. Австриец Бубендорфер прошел её за 11 часов. Об этом не хотелось слышать. Пижон, наверняка повесил сначала веревки. Раста был лучше его, и шел 8дней. Хотя они зачем-то пошли втроём. С дамой, которой на стене было явно не место. И еще пару дней они сидели на вершине в палатке. Женщину потом удалось спасти, а Югу умер на руках у спасателей…

«Куда вы меня несёте?» – Лулу с удивлением увидел аргентинских солдат, которые неизвестно как оказались в госпитале.  Они подхватили его лёгкое, невесомое тело и понесли молча,  как-то жестко и не гуманно. «Почему мне не дают воды? Дайте воды!”. Солдаты уносили его куда-то вниз и уже не казались солдатами. «Прости Раста!» - я не сберег тебя. Сзади где-то мелькнула и исчезла знакомая до боли панорама Южной стены Аконкагуа….