Рассказ "Умереть и возродиться на Эльбрусе". Главы 7-9
Дорогие друзья! Выложила уже несколько глав рассказа. Как думаете, стоит выкладывать дальше?
Если у вас есть комментарии к написанному, замечания или пожелания, пишите, пожалуйста, сюда или на почту vorobyeva-polina@mail.ru.
*****
Уже в 07:00 утра Виктор мчался по Новорязанскому шоссе в сторону Рыбное. Эти три дня, оставшиеся до отлета, Хрипцов, по своему собственному мнению, распланировал очень удачно. Вчера 11 числа он целый день провел на работе. В первой половине дня окончательно привел все бумаги в порядок. Во второй думал устроить генеральную уборку в кабинете, но потом решил, что это будет выглядеть слишком подозрительно. Поэтому ограничился тем, что аккуратно разложил папки и бумаги по стеллажам и выдвижным ящикам своего стола, выкинул ненужные чеки и квитанции, подчистил компьютер и историю браузера за последнюю неделю. Личных вещей на работе не хранил, разве что большую панораму Шпицбергена, которая висела у него на стене ближе к окну. Несколько лет назад, когда у него все было хорошо с деньгами, он даже думал туда как-нибудь съездить, но не сложилось. Под руку попалось объявление о продаже участка под строительство дома в Верхнем Мячково. Пустой неухоженный кусок земли недалеко от Москва-реки. Привести в порядок, и будет сказка. Главное – смешная копеечная цена, за которую он его урвал. А Шпицберген, подумал тогда Хрипцов, подождет. Никуда не денется. В итоге за все это время туда он так и не попал, и с участком ничего не сделал. Обнес его только хорошим каменным забором, да мужика местного за копейки попросил за ним присматривать и траву иногда косить. На другое времени не хватило.
Виктор долго смотрел на фотографию и решил ее все-таки оставить в офисе. В конце концов, она никому, кроме него, ни о чем не говорила. Налюбовавшись результатами своего труда, он неспешно спустился в Афимолл. Прогулялся по торговым галереям, попил кофе и выбрал для Марины Георгиевны букет цветов.
Секретарь таким подарком была безмерно тронута. Пока она вытирала со своего лица слезы и, всхлипывая, благодарила Виктора Петровича за все хорошее в жизни, тот давал ей последние наставления. О том, что он уезжает на Эльбрус, никто знать не должен. Если кто-то будет интересоваться тем, куда он подевался из офиса, отвечать следовало одно: он срочно уехал по личным обстоятельствам, куда – не уточнял. Все вопросы просил решать с ним по телефону. На вопрос же самой Марины Георгиевны, когда он действительно вернется, уклончиво ответил, что позвонит за день до прилета в Москву. Когда женщина отошла в дамскую комнату налевать воду в вазу для букета, Хрипцов выскользнул из офиса и быстро скрылся по направлению к лифтам. Он осознавал, что подводит ее, если не подставляет. Когда все заинтересованные в нем лица поймут, что на телефон он отвечать не собирается, то непременно появятся на работе и начнут первым делом расспрашивать ее. Кто знает, как долго позволит ей совесть скрывать истинное местоположение Хрипцова. Виктор закурил и сел в машину. На часах было около пяти дня. Должен проскочить до огромных пробок домой. Завтра надо рано встать и выехать к матери.
Ей было 65 лет. После того как Виктор прикупил себе свою первую квартиру в столице, хотел и матери что-нибудь присмотреть, но та наотрез отказалась от переезда в Москву. Уговаривал переехать в Рязань, но опять не захотела менять свое уютное маленькое Константиново на большой город. В итоге сошлись на Рыбном – небольшом городке прямо на подъезде к Рязани. Вроде бы и цивилизация рядом, как того хотел Виктор на случай, если произодет что-то непредвиденное. И природа, которую любила Любовь Александровна. Виктор купил ей небольшой домик недалеко от реки Вожа, которая хоть и слабо, но все же напоминала ей ее любимую Оку. Дом выбирал тщательно, чтобы рядом были хорошие порядочные соседи, которые могли бы позаботиться о старой женщине. Единственный родственник, родная сестра матери, погибла еще 20 лет тому назад и была похоронена в Константиново. Ее дочь к тому времени была уже студенткой второго курса Тульского государственного университета и после смерти матери дома ни разу не появлялась, так что Любовь Александровна даже не представляла, где ее племянница. Ну а отец Виктора ушел из семьи, когда тому было всего 3 года.
После переезда Виктор никогда не забывал отправлять матери деньги. Последние 10 лет этим поручением у него опять же занималась Марина Георгиевна. А вот своими личными визитами баловал он мать крайне редко. Пока ехал в машине, пытался вспомнить, когда это было в последний раз. То ли 3, то ли 4 года назад. Помнил точно, что в последний раз по просьбе матери ездил с ней в Константиново на могилу тетушки, а потом они вместе гуляли там по местам его и ее детства. Тогда она еще подрабатывала в местной Рыбновской детской школе искусств. Чем занималась сейчас, не знал.
По пути тормознул на трассе в Луховицах. Накупил у местных огородников Любови Александровне домой свежих овощей, картошки, фруктов. В самом Рыбном прихватил бутылочку шампанского и конфет и поехал в сторону 2-ой Набережной улицы. Номер дома не помнил, поэтому когда уперся в тупик, развернулся, припарковался и вышел из машины. Время было начало 10:00 утра. Доехал бы быстрее, если бы не ремонт дорог в Рязанской области, который Виктор ругал, на чем свет стоял, весь путь до города.
Он потянулся и неспеша пошел по дороге к началу улицы, внимательно вглядываясь в дома по правой стороне. Густая листва деревьев мешала разглядеть фасады, что только больше сбивало Виктора с толку. Мужчина вплотную приблизился к калитке одного из домов и уже занес руку, чтобы постучать в дверь, когда совсем рядом с ним раздался рев собаки. Но исходил он не изнутри участка, а где-то снаружи, за спиной. Виктор резко обернулся. Навстречу ему неслась огромная овчарка с оскалившейся пастью. Хрипцов вплотную вжался в забор.
- Цезарь! Цезарь! Фу! – еле поспевая, за собакой бежала невысокая плотная фигура. По голосу женщина. – Цезарь, стой!
Собака остановилась в трех шагах от Виктора, но продолжала грозно рычать, периодически обнажая свои огромные острые зубы. Виктор стоял, не двигаясь.
Наконец, подбежала хозяйка. Она быстро прицепила поводок к ошейнику и так сильно потянула его на себя, что собака отпрянула назад. Мужчина облегченно выдохнул. Хоть он и был уже взрослым дядькой, а встречи с таким животным боялся не меньше десятилетнего пацана.
- Чтож вы свою собаку отпускаете гулять, как попало?
- А почему вы лезете в дома к посторонним людям, когда хозяев нет на месте?
- Во-первых, тут нигде не написано, что их нет дома. А, во-вторых, я ищу одного человека. Я здесь давно не был и забыл номер дома. Мне нужна Любовь Александровна Хрипцова.
- А зачем она вам? Вы ей кто? – женщина напряглась и, как показалось Виктору, даже слегка ослабила поводок.
- Я собственно ее сын. Виктор Хрипцов.
Женщину эта фраза ошарашила. Она широко раскрыла глаза и начала медленно разглядывать Виктора. Особенно внимательно изучала лицо. Хрипцов стоял неподвижно, иногда слегка поворачивая голову в левую или правую сторону. В первую минуту ему показалось, что эта прохожая может ему чем-то помочь. Но чем дольше она его молча разглядывала, тем быстрее он начинал разубеждаться в своем предположении. Когда он уже готов был твердо сказать «До свидания. Мне пора» и легким движением отодвинуть ее в сторону, женщина вскрикула: «Витя, неужели ты? Родненький! Витя!», - и, бросив поводок на землю, кинулась ему на шею.
Виктор на долю секунды приобнял ее, после чего уверенно отстранил от себя.
- Витя, неужели ты не помнишь меня?
- Честно признаюсь, нет.
- Да как же! Я же Наталья Семеновна, подруга твоей мамы!
- Хороша подруга, раз чуть свою собаку на меня не спустила, - подумал про себя Хрипцов. Вслух же ответил, - Извините, но я так давно тут не был, что немного все подзабыл. Так где же мамин дом?
- Аххх, - Наталья Семеновна вскинула руки, - Да вот же, через два дома от моего, туда.
Виктор понял, что нужно ехать куда-то к началу улицы.
- Люба дома. Вот радости то сколько будет, - Наталья Семеновна сплела руки вместе.
- Спасибо, я сейчас подъеду, - Виктор развернулся и быстро зашагал к машине.
- Боже, это что же я стою! Дура такая! Люба! Люба! – Наталья Семеновна забыла про свою собаку и, как могла, быстро побежала по улице, размахивая руками. – Люба, сын твой приехал!
Цезарь побежал за хозяйкой.
Виктор завел машину и медленно поехал по улице. Остановился возле калитки на крики: «Люба, ну давай же быстрее. Хватит раком в огороде стоять!». Вышел из машины, гасить мотор не стал, просто прикрыл дверь. Вошел на участок. Навстречу ему по каменной дорожке бежала Наталья Семеновна, а за ней семенила она.
*****
Мама сильно похудела. Щеки впали, глаза совсем поблекли, фигура стала менее пропорциональной. Худые руки и ноги, на которых сильнее выступили жилы, контрастировали с небольшим круглым животом. Косматые короткие волосы были практически седыми, еле намекая на бывшую когда-то на них краску. Руки были испачканы в земле, которую она сейчас пыталась оттереть о свои штаны.
- Господи, сынок, - Любовь Александровна приблизилась к сыну. – Приехал!
И бросилась ему на шею. Руки крепко сомкнулись сзади на спине. Лицо припало к груди. Даже сквозь футболку Хрипцов чувствовал жаркое дыхание. Потом послышались всхлипывания, и ткань начала темнеть от полившихся слез. Виктор заключил своего маленького человечка в объятия, иногда освобождая одну руку, чтобы погладить ее по волосам. Кажется, этот момент длился целую вечность.
Наконец, Любовь Александровна отняла голову от груди и снизу вверх посмотрела на лицо сына.
- Как я рада, что ты приехал, родненький, - еще одна крупная слеза прокатилась по ее лицу. – Я так соскучилась по тебе и каждый день представляла себе этот момент, когда снова увижу тебя. И, наконец, дождалась.
Она слабо улыбнулась, дотянулась до Витиной щеки и погладила ее. Отняла руку, на доли секунды задержала ее в воздухе, а потом быстро поднесла к своему рту и закусила большой палец.
- Ой, я же, старая дура, забыла! Руки то все в земле, - она начала активно оттряхивать руки и вытирать их то о штаны, то о кофту. – Дайка я гляну на тебя.
Она обошла его сзади.
- Ай-ай-ай. Вот старая кляча! Испачкала тебе всю футболу. Глупая баба.
- Ладно-ладно, это ерунда, - Виктор повернулся к ней. – Все отстирается.
- Конечно, - наконец, подала голос Наталья Семеновна. – Что, надо стол накрывать по случаю приезда такого гостя?
- Стол, точно…Виктор провел рукой по лбу. – Я же тут всего привез.
Он зашагал к машине. Достал из багажника пакеты с продуктами и аккуратно поставил на землю рядом с колесом. Погасил двигатель и поставил машину на сигнализацию. Тут же рядом с ним оказалась Наталья Семеновна. Она схватила часть пакетов и понеслась ко входу в дом. Виктор взял остатки и неспеша пошел за ней. Дверь дома была открыта. Изнутри уже слышались громкие команды Натальи Семеновны. Она велела ставить кипять большую кастрюлю воды под картошку. Виктор вытер ноги о половик и зашел в дом.
Там ничего не изменилось. Все стояло на своих местах также, как и в прошлый раз. Только чуть больше обветшало. Через маленькую прихожую он вышел на кухню, совмещенную со столовой. Деревянный стол упирался в подоконник большого окна. Одна его створка была приоткрыта, впуская в дом ветви рябины. Дерево настолько близко росло к дому, что практически полностью закрывало проход солнечным лучам, отчего в помещении даже в такой яркий день, как сегодня, стоял полумрак. «Наверное, осенью приходится все время зажигать здесь свет», - подумал про себя Виктор и присел на табурет.
Женщины продолжали суетиться, накрывая на стол: что-то резали, строгали, жарили, мыли, спорили. Хрипцов наблюдал за всей этой картиной отстраненно: он видил фигуры, которые бегали рядом с ним, но не слышал, о чем они говорили. Его мысли бродили где-то в другом месте.
Вот Наталья Семеновна расставила тарелки и разложила столовые приборы.
- По горяченькой? – спросила она, обращаясь к Виктору.
- Нет, я не могу, я за рулем.
- Как же так? Приехал и не выпить за твое здоровье?
- Не могу. Заехал на пару часов. Хотя постойте. Я же шампанское купил. Его могу бокальчик с вами выпить, - Виктор встал из-за стола и оглянулся в поисках пакета. Он лежал на полу рядом с мойкой.
- Хорошо, сейчас принесу фужеры, - Наталья Семеновна скрылась в глубине дома.
Виктор откупоривал бутылку над раковиной как раз в тот момент, когда к нему сзади подошла Любовь Александровна и положила свою маленькую руку ему на плечо.
- Плохо, что я про него забыл. Теплое, - Хрипцов сделал вид, что ничего не заметил и вернулся к столу.
- Я уже бегу, - Наталья Семеновна вернулась на кухню, придерживая фужеры у себя на груди.
- Отлично! За стол? – Виктор присел первым.
Наталья Семеновна и Любовь Александровна расселись по другим углам стола.
- За твой приезд, Витя! – первой произнесла тост Наталья Семеновна.
Чокнулись и выпили. Женщины опустошили бокалы до дна, Виктор же немного пригубил. Закусили салатом из свежих огурцов и помидор. Дальше разговор пошел ни о чем. Наталья Семеновна, слегка захмелев, начала живо рассказывать вообще обо всем, что происходило в Рыбном: кто с кем подружился, поженился, развелся. Кто из соседей делил имущество и судился. После второго бокала шампанского шумную подружку разнесло еще больше, и она засыпала Виктора вопросами: а что работа, а есть ли жена, а когда будет, а где был, а почему так редко приезжает, а когда заглянет в следующий раз. Мужчина на ее вопросы отвечал односложно и с неохотой.
- Наташа, ну что ты, в конце концов, пристала к нему со своими вопросами? – Любовь Александровна по взгляду сына поняла, что пора прекращать этот балаган. – Не видишь, человек немного устал с дороги. Ему отдохнуть надо, а ты кудахтаешь без умолку, как курица!
- Ты посмотри на нее! Курицу тут нашла! – Наталья Семеновна фыркнула и допила остатки третьего по счету бокала. – Я же, может, тоже рада его видеть. Вот и болтаю все подряд. Но ты права.
Она встала из-за стола и, переваливаясь, пошла к входной двери.
- Я чуть позже еще загляну, - женщина помахала Виктору рукой и вышла во двор.
- Когда выпьет, всегда такая. Не обижайся на нее, - Любовь Александровна встала из-за стола. - Еще что-нибудь кушать будешь?
- Нет. Лучше завари нам обоим крепкий черный чай.
- Аааа, сейчас, Витечка, - Любовь Александровна загремела металлическим чайником. Послышался шум воды из-под крана, потом шепение газовой плиты. Пока закипал чайник, женщина несколько раз переходила от мойки к столу и обратно, собирая грязную посуду и убирая остатки еды. Потом протерла клеенку тряпкой и поставила на стол блюдца с чашками. Наверное, самыми красивыми в доме, отметил про себя Виктор. Пока мать заваривала чай, он незаметно глянул на часы. Начало 15:00. «Ну еще есть пару часов», - подумал он про себя, вертя в руках белую чашку с цветочным рисунком. Наконец, на столе появилась деревянная подставка, на которой водрузился чайник и заварник.
- Вот, готово все, - Любовь Александровна села поближе к сыну, наискосок от него.
- Спасибо, - Виктор разлил чай по чашкам и сделал глоток. Кипяток обжог горло.
- Какой-то ты замученный, - Любовь Александровна взяла сына за руку. – Что случилось, дорогой?
- Ничего особенного, - Виктор сделал еще один глоток. – В бизнесе времена не очень хорошие. Вот и все.
- Ах, опять это, - женщина вздохнула.
Виктор промолчал.
- Ну а женщина у тебя есть? Ты с кем-нибудь встречаешься?
- Серьезных отношений у меня ни с кем нет. Так, мимолетное все, - Хрипцов покачал головой, вспоминая свой последний роман с молоденькой 21-летней студенткой, проходившей у них весной преддипломную практику. Сам бы он никогда не пустил стажера на порог своей фирмы, но очень уж его просил один из Гениных друзей. Хрипцову юная брюнетка понравилась, и он решил за ней приударить, не имея на уме ничего серьезного. Так чисто, досуг раскрасить, и постель при физической необходимости регулярно делить. А вот Ирина их отношения воспринимала более чем серьезно и рисовала в голове радужные картинки скорого замужества и семейного счастья. Но когда практика подошла к концу, все картинки мигом окрасились в черный цвет. Предложения о замужестве не последовало. Ирине молча подписали производственный дневник, написали хорошие рекомендации и отправили дальше в светлую взрослую жизнь. Вот уже пару месяцев Хрипцов о ней ничего не слышал.
- Жаль, очень жаль, - Любовь Александровна чуть крепче сжала руку сына. – Ты же ведь уже не мальчик. Так и будешь до конца жизни за молоденькими ножками бегать, а нормальной женой не обзаведешься.
- Ну….Виктор неопределенно протянул.
- Жаль мне тебя, сынок.
- Почему?
- Потому что, как ты уехал из Константиново, считай, что нормальной жизни не видел. Все время у себя в Москве, в четырех стенах, куда-то вечно бежишь, делаешь что-то непонятное. Поверхностное все у вас там. Одна механика, никакой души. Вот приехал бы на недельку сюда, съездили бы вместе на Оку, походили по пляжу, посмотрели на проплывающие мимо туристические теплоходы. Тебе же это нравилось в детстве?
- Не могу. Я и сейчас еле вырвался. Тяжелый период наступает. Не знаю, когда смогу приехать снова.
- Как всегда, - Любовь Александровна взяла одной рукой чайник, чтобы подлить себе кипятка. Но рука сильно затряслась.
- Подожди, помогу, - Виктор сам взял чайник. – Столько хватит?
- Да, - плечи Любови Александровны начинали подрагивать. – Вот так и умру, наверное, не видя сына годами. И бабушкой никогда не стану. Так и останусь одна. Ладно, если Наташка похоронит рядом с сестрой.
- Да что ты такое говоришь? – Виктор встал из-за стола и обнял мать сзади. – Это все временное.
- Твое временное уже всю жизнь длится, - Любовь Александровна плакала навзрыд. Из груди вырывался слабый кашель.
- Я обещаю, что все будет по-другому. Но не сейчас, - он поцеловал пожилую женщину в седые волосы. – Я не знаю, когда приеду в следующий раз. С бизнесом сейчас совсем все плохо. Надо разобраться. Поэтому вот.
Он разомкнул объятия и начал рытаться в карманах брюк. Из правой штанины достал пачку мятых купюр и положих их на стол.
- Тут где-то 60 тысяч рублей. Должно надолго хватить. А как будет возможность, я снова перечислю.
Любовь Александровна посмотрела на пачку и отвернулась. Плечи продолжали вздрагивать.
Виктор не знал, что еще сказать. Он молча стоял, почесывая себе затылок и ощущая, как вокруг становится нечем дышать.
Рядом с домом послышались шаги. Кто-то громко постучал каблуками о порожек и зашел в дом.
- А вы тут чайничаете? Как хорошо! Я как раз кое-что сладенькое принесла, - посвежевшая Наталья Семеновна держала в руках какой-то кулек, обернутый обычной газетой.
- Извините, мне некогда, - Виктор решил, что появление подруги матери оказалось как нельзя кстати. И, пройдя мимо нее, направился к выходу.
Наталья Семеновна так и замерла с кульком в руках. Хрипцов на ее глазах быстро ретировался, на столе валялась пачка денег, а Любовь Александровна сидела сгорбившись, подперев голову рукой. Из уже красных глаз на стол капали слезы.
Виктор в три шага подошел к машине. Послышался писк – отключилась сигнализация. Он вставил ключ и завел машину. Одну ногу занес внутрь, вторая стояла снаружи. Хрипцов еще несколько секунд смотрел на дом, потом крикнул «Я еще скоро приеду!», сел внутрь и газанул. Машина рывком тронулась с места.
Пока выезжал из города, думал только о дороге. Как только выехал на трассу и немного расслабился, в голову начали лезть различные мысли. Мужчина старался заглушить их и даже сам с собой затеял игру: нахваливал себя за такую предусмотрительность. Несколько месяцев назад, когда по первым признакам он понял о надвигавшейся катастрофе, он обналичил несколько своих счетов и часть налички спрятал у себя дома, другую раздал по верным ему людям. Так что когда к нему пришли накладывать арест на счета, арестовывать особо было нечего. Все, что нужно было, в том числе для матери, он уже давно припрятал. Ай да молодец, Хрипцов!
Развлекая себя таким образом, Виктор ехал всю дорогу до Москвы. Уже подъезжая к дому, он отметил, что все идет по графику. Завтра он хорошенько выспится, и как только спадет утренний час пик, поедет в спортивный магазин подбирать снаряжение. А потом остаток дня проведет дома за сборами.
*****
Самолет в Минеральные Воды вылетал очень рано – в 07:30 утра. Это, прикидывал в уме Виктор, ему нужно будет выехать в аэропорт в 05:00, не позднее 05:30 утра. А встать хотя бы за полчаса до выезда.
В принципе у него уже все было готово к поездке. Днем, как и планировал, он смотался за снаряжением. На обратном пути заказал себе пироги с доставкой на дом, и уже в 16:00 часов смотрел по телевизору хоккей, жевал пирог с мясом, запивая его виски, и собирал рюкзак. Много пить не стал, все-таки предстоял ранний вылет, а потом еще и трансфер на базу в Приэльбрусье.
Сначала думал немного поспать перед вылетом и лечь хотя бы часов в 23:00, но потом передумал и решил просто это время переждать за просмотром телевизора. В итоге на часах было начало первого ночи, Виктор валялся на диване и блуждал взглядом по темным силуэтам предметов в комнате. Свет и телевизор он давно выключил.
Ворочался с десяти вечера, но заснуть не мог. Разные мысли, сменяя друг друга, лезли ему в голову.
Зачем, Хрипцов, ты так усложняешь себе уход? Отвалил сегодня кучу денег на снаряжение, которое сгодится тебе только на один раз. Веревка или банальная простыня вообще тебе ничего не стоили бы. Ты хоть представляешь, как мучительно больно умирать от обморожения, когда холод парализует даже кости? Конечности чернеют и просто отваливаются от тебя. А если ты сорвешься с какой-нибудь скалы в пропасть? Ладно, если смерть наступит мгновенно. А если ты сломаешь себе шею или позвоночник, но при этом будешь еще жить и корчиться в муках от полученных травм? А трещины? Будешь сидеть в ней, пока не умрешь от голода? Ты всерьез думаешь, что найти подходящий камешек, лечь под него, закрыть глазки будет достаточно, чтобы уйти в мир иной? Боюсь, друг мой, ты гонишься за мнимой романтикой. В реалии же тебе предстоит пройти через боль, оценить силу которой ты даже не в состоянии. На такие подвиги могут пойти только те люди, которые посвятили горам жизнь и не видят ее без них. Это не для тебя. Передумай, пока не поздно. Потерять билет не страшно. Снаряжение сдадим обратно в магазин. Что-нибудь еще придумаем, выкинь только эту чертову мысль из головы! Вот же, блин, пришла, дура, спьяну и никуда не уходит. А, Витя?
Но Витя свой внутренний голос старался не слушать. Он привстал на диване, нащупал в темноте рядом с ним свой новый походный рюкзак, с облегчением вздохнул и повернулся на другой бок. Но и так он не мог успокоиться. Очень некрасиво он вчера от матери уехал, очень. Практически сбежал, не желая принимать той нелицеприятной правды, которую она ему сказала. Свинья, одним словом! Никому не пожелаешь такого сына, как он.
Хрипцов несколько раз обдумывал одни и те же мысли в различных вариациях, поворачиваясь то на один бок, то на другой. Но раздражение внутри только нарастало. Он нащупал под подушкой телефон, включил на нем фонарик и начал искать бутылку виски, которую оставил где-то рядом с диваном на полу. Наконец, распознал. Она стояла вплотную к рюкзаку. Мужчина дотянулся до бутылки и, сколько мог, долго пил из горла. Остановился и поперхнулся. Поставил обратно. Взял подушку, повернулся на бок к спинке дивана и приложил подушку к своему уху, как будто заслонялся ею от целого оркестра музыкантов. На самом деле он пытался таким образом отгородиться от новой волны мыслей, которая должна была вот-вот нахлынуть после того, как немного развеется дурман виски. Виктор крепче сожмурил глаза и сильнее прижал к себе подушку. Кажется, подействовало.